Туве Янссон - Муми-папа и море

Дверь закрылась за ним, внизу глубоким колодцем чернела башня. Он не видел ее, но знал, что она здесь. Пламя штормовой лампы замигало, поднимаясь и опускаясь, потом опять загорелось ровно. Муми-тролль поставил лампу на пол и, собрав все свое мужество, посмотрел вниз.

Свет спугнул все тени, и они легкомысленно заплясали вокруг Муми-тролля, кода он поднял лампу. Их было много фантастические фигуры, мелькающие вверху и внизу в пустоте маяка. Это было прекрасно. Лестница уходила вниз, вниз, вниз, серая и хрупкая, как скелет доисторического животного, и терялась во мраке. Каждый шаг заставлял танцевать тени на стенах. Это было слишком красиво, чтобы помнить о страхе.

Муми-тролль шаг за шагом продвигался вниз, крепко сжимая лампу, и наконец достиг илистого дна маяка. Дверь заскрипела, как обычно, — она была очень тяжелая. Он стоял снаружи на скале в холодном нереальном лунном свете.

«Ну разве жизнь не восхитительна! — размышлял Муми-тролль. — Все меняется внезапно и без всякой причины! Лестница вдруг стала красивой, а о поляне я не хочу больше думать».

Тяжело дыша, он шел по скалам, через вереск, мимо группки осин. Сейчас они были неподвижны и тихи, в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Муми-тролль шел медленно, прислушиваясь. На берегу тоже было тихо.

«Я спугнул их, — подумал Муми-тролль и нагнулся, чтобы потушить лампу. — Тот, кто приходит сюда по ночам, должно быть, очень застенчивый. И сам остров ночью боится».

Когда лампа погасла, Муми-тролль ощутил, что остров сразу приблизился. Неподвижно лежащий в лунном свете, он был совсем рядом. Муми-тролль совсем не боялся, он просто сидел и слушал. Вот оно: звук танцующих шагов на песке за осинником. Они двигались взад-вперед и вниз по берегу к воде, они плескались, и пена летела во все стороны.

Они — морские лошади. Его морские лошади. Теперь он все понял. Серебряную подкову, найденную в песке, календарь с луной, купающейся в волнах, зов, услышанный во сне. Муми-тролль стоял между деревьями и смотрел, как танцуют морские лошади.

Они скакали по берегу, высоко подняв головы, их длинные хвосты развевались за ними блестящими волнами. Они были неописуемо красивы и, похоже, осознавали это. Они танцевали кокетливо, свободно и открыто — для самих себя, друг для друга, для острова, для моря — казалось, им все равно. Иногда они вдруг вбегали в воду, брызги взлетали над ними, и в лунном свете появлялись радуги. Тогда лошади прыгали через них, глядя вверх и наклоняя головы, чтобы подчеркнуть изгиб шеи и линию спины. Они танцевали, словно перед зеркалом.

Потом они остановились, гладя друг друга, явно думая только друг о друге. Обе они были одеты в серый бархат, очень теплый, мягкий и никогда не промокающий, который, казалось, был разрисован цветами.

Когда Муми-тролль смотрел на них, произошло что-то странное, но вполне естественное. Он вдруг решил, что тоже прекрасен. Он сделался свободным и игривым, и на сердце у него стало легко. Он побежал по берегу, крича:

— Посмотрите на лунный свет! Он такой теплый! Мне кажется, я могу летать!

Морские лошади насторожились и попятились. Они промчались мимо Муми-тролля с широко раскрытыми глазами, развевающимися гривами, в страхе стуча копытами по земле. Но он понимал, что они только притворяются и совсем не испугались, и не знал, должен ли аплодировать или попытаться успокоить их. Он опять стал маленьким, толстым и неуклюжим. Когда они пролетели мимо него в море, он закричал:

— Вы так прекрасны! Не покидайте меня! — Брызги взлетели вверх, последняя радуга исчезла, и берег опустел.

Муми-тролль сидел на песке и ждал. Он верил, что они вернутся. Конечно, вернутся, если он будет достаточно терпелив.

Ночь близилась к концу, луна садилась.

«Наверное, им нравится свет на берегу, это может выманить их сюда поиграть», — подумал Муми-тролль. Он зажег штормовой фонарь и поставил его перед собой на песок, напряженно глядя в темную воду. Через некоторое время он поднялся и начал размахивать лампой туда-сюда. Это был сигнал. Муми-тролль пытался думать только об обычных успокаивающих вещах. Он был очень, очень терпелив.

На берегу похолодало: наверное, приближалось утро. Холод полз от моря, и лапы Муми-тролля стали мерзнуть. Он задрожал и взглянул вверх. Прямо перед ним в воде сидела Морра.

Она не двигалась, только ее глаза следили за движениями лампы. Муми-тролль знал, что она бы подошла ближе, но не желал иметь с ней ничего общего. Он хотел уйти подальше от ее холода, неподвижности, уйти от этого ее жуткого одиночества. Но он не мог пошевелиться. Просто был не в состоянии.

Так он стоял, и штормовая лампа раскачивалась все слабее. Шло время, ни один из них не двигался с места. Наконец Муми-тролль очень медленно стал отступать назад. Морра осталась на своем маленьком ледяном острове. Муми-тролль продолжал пятиться назад, вверх по берегу, в осинник, не сводя с нее глаз. Он погасил лампу.

Было темно — луна спряталась за остров. Была ли это тень, движущаяся по воде? Муми-тролль не был уверен. Он пошел обратно к маяку, ему было о чем поразмыслить.

Море теперь было почти спокойно, но листья осин испуганно перешептывались. Муми-тролль уловил сильный запах керосина, идущий из чащи. Но запах, казалось, не принадлежал ни острову, ни ночи.

— Я подумаю об этом завтра, — сказал сам себе Муми-тролль. — У меня сейчас на уме вещи поважнее.

Ветер поднялся перед самым восходом. Это был отвратительный упрямый восточный ветер. Семья проснулась около восьми часов; к этому времени ветер пригнал с востока дождевые тучи, и потоки дождя заливали маяк.

— Теперь у нас будет вода, — сказала Муми-мама. — Слава Богу, я нашла этот бочонок и вымыла его! — Она положила поленья в печку и подожгла их.

Муми-тролль был еще в постели. Он ни с кем не хотел разговаривать. На потолке появилось влажное пятно, и капля воды в центре его все увеличивалась. Потом она упала на стол, а на ее месте стала тут же расти другая.

Малышка Мю прошмыгнула в дверь.

— Неподходящая погода для лифта, — сказала она, выжимая воду из волос. — Его сдувает со стены маяка.

Они слышали, как снаружи воет ветер, дверь захлопнулась с громким стуком.