Дарья Лаврова - Умница Марина

– Не совсем, объясни.

– Один мужчина и двадцать шикарных и умных женщин, каждая влюблена в него. «Ах, Мэтт потрясающий, я с самого начала ощутила невидимую связь между нами, мне кажется, это взаимно…» И так говорят все двадцать! Он мог бы выбрать любую, и ни одна ему не отказала бы. Нужно просто сделать правильный выбор. В этом его главная проблема.

Как люди начинают встречаться? Они знакомятся, идут на свидание, узнают друг друга, встречаются снова, влюбляются или не влюбляются, расстаются и снова ищут. Первая, вторая, третья, четвертая… Бедные-бедные парни. Им нужно перебрать больше десятка девушек, чтобы найти лучшую. А здесь уже все готово. Двадцать девушек, которых не надо искать. И есть всего один месяц, чтобы выбрать, а в реале на это могут уйти годы и месяцы, и не факт, что поиск будет удачным.

– Не факт, – подтвердил Сережа. – Есть такие, кому повезло с первого раза.

– Кто, например?

– Дед и бабушка моего друга, например. Они с девятого класса вместе, никогда не расставались.

– Повезло, – ответила я. – Но это совсем другое поколение, другое время.

– Ким потрясающе красивая… – говорил Холостяк по телевизору. Как же меня бесит этот наглый тип, который никак не может выбрать. – Между нами с самого начала была связь. Она такая непосредственная. И так шикарно целуется. Это был восхитительный вечер. Ким классная. Нам очень хорошо вместе…

– Он заткнется или нет? – возмутился Сережа. Но Холостяк все говорил и говорил.

– Мы понимаем друг друга с полуслова. Но в доме еще девятнадцать шикарных девушек, и было бы глупо остановить свой выбор на одной, не пообщавшись с другими.

Пока Холостяк восторгался своим гаремом, а я объясняла «метод вычисления любви», Сережа достал мобильник и включил камеру.

– Эй, что ты делаешь? – смеялась я.

– Рассказывай дальше, – ответил он.

– Вероятность найти любовь среди двадцати красоток за тридцать дней намного выше, чем обычным способом.

– Знаешь, я никогда не думал, что буду вот так сидеть с девушкой, смотреть реалити-шоу, обсуждать, смеяться, говорить, слушать ее… и что все это будет так просто и даже интересно.

– Тебе крупно повезло, парень, – засмеялась я. – Я еще и танцевать, как Бейонсе умею. Ты что, все снимаешь меня на мобилу? Как тебе не стыдно… Хочешь, научу тебя тоже?

– Ты такая милая дурочка иногда… – ласково сказал он. – И мне это нравится. Наверное, я сам немного такой.

– Вставай, буду тебя учить!

Сережа оказался самым неуклюжим и смешным парнем из всех, кого я знаю. Танцевать у него не получалось, но он послушно повторял за мной движения и смеялся каждый раз, когда делал неправильно. Нам было очень весело, ведь ничто так не сближает двух людей, как совместное валяние дурака.

Мы не вешали скворечники и кормушки, не помогали бездомным животным, не выступали за вегетарианство и против натурального меха, не мечтали о вступлении в «Гринпис», не принимали участия в борьбе с курением и продажей алкоголя подросткам, не пытались спасти окружающий мир и сделать его лучше.

Это не хорошо и не плохо.

Мы просто были двумя обычными, немного одинокими и счастливыми подростками, которым было интересно и хорошо вместе, какой бы ерундой они ни занимались.

У нас было все, а о чем-то другом мы даже не думали.

Сережа не заметил. Все время, что я учила его танцевать, нас снимала видеокамера на фотоаппарате, который я включила и аккуратно поставила на книжную полку, когда он отвернулся.

Видео на десять минут получилось непринужденным и смешным. Просматривая его, Сережа краснел и смущенно закрывал глаза руками.

– Что скажешь? – улыбнулась я. – Три-три.

– Счет снова сравнялся.

Когда под окном остановился автомобиль Юли, я как раз успела закончить очередную главу своего романа. На часах без десяти двенадцать.

– Ты приходила сегодня? – спросила Юля с порога. – Тебе вроде надо было что-то распечатать или нет?

– Да, заходила, – ответила я. – Когда вы обедали. Не дождалась и ушла. Слушай, Юль… хотела тебя спросить.

Я пыталась подобрать правильные слова, чтобы она ни о чем не догадалась, но при этом дала мне нужную информацию о парне, которого я видела у нее на работе и с которым она уединенно курила во время обеда.

– Если ты хочешь поработать летом, то я только за, – сказала Юля, забирая чашку кофе из кофеварки. – Мы сейчас как раз набираем группу на обучение. Начало занятий через три дня, с понедельника. Все работают через день по тринадцать часов, но ты можешь работать каждый день с восьми до пяти. Попробуй, а вдруг понравится?

– Я-я… подумаю, – нерешительно прошептала я. – Но я хотела спросить о другом. Когда я сидела в кабинете и печатала, заходил какой-то парень, искал тебя.

– А-а, это Антон, наверное. Он в нашем отделе недавно. Очень вдумчивый, заинтересованный, ответственный мальчик. Очень много работает, учится. Знаешь, он чем-то на тебя похож. Такой же упрямый, целеустремленный. Он многого добьется, стоит только чуть-чуть помочь. Ему надо работать с людьми. У него хорошо получается. Он один из лучших, если не самый лучший. Поэтому его и перевели к нам. Если все получится, то будет вести со мной обучение. Это неплохая работа, Марин. Тебе нужно просто прийти и посидеть на занятии.

– А тебе не будет неудобно?

– Почему мне должно быть неудобно?

– Перед знакомыми людьми выступать труднее, чем перед теми, кого первый раз видишь. Я знаю, как трудно приходится учителям, чьи детки учатся в их же школах. Если бы я хотела стать учителем, я бы ни за что не отдала своего ребенка в школу, где работаю, какой бы крутой она ни была.

– Это правильно, – сказала Юля. – Но за меня не беспокойся. Это ведь ненадолго. Приходи в понедельник. Мне будет очень приятно.

Я вернулась в комнату, чтобы подумать об этом.

Поработать летом в приличной компании, в хороших условиях – это большой плюс в мою личную копилку опыта. Под крылом отца и Юли – это скорее минус. Если бы я была обычной школьницей, то мне бы так просто это не предложили.

Придется перенести поездку к маме в Майами на осенние каникулы – это большой минус, да и вообще очень грустно.

Заработать денег, как настоящая взрослая, это плюс.

Нужно прочитать много книг за лето, а с работой на это не будет достаточно времени – это тоже минус.

И что же теперь делать?

Пятнадцать сантиметров книг – всего лишь небольшая часть школьной программы десятого класса по литературе.

Три сантиметра – это «Преступление и наказание» Достоевского.

Два – это «Обломов» Гончарова.

Десять – это четыре тома «Войны и мира» Толстого.

Объем книг я привыкла считать в сантиметрах еще с десяти лет, когда мама, подобрав литературу на лето, ставила мне на стол многоярусную стопку из книжного шкафа. Приложишь деревянную линейку, разрисованную кривыми буквами, к боку стопки – и готово.