Дарья Лаврова - Умница Марина

– А у тебя круто получилось! – сказала Маша. – Интересно пишешь. Я бы так точно не смогла. Это ведь все правда, да?

– Да. Я ничего не придумывала и не сочиняла, – ответила я. – Сначала хотела все выдумать, но ничего не вышло. У меня плохо с фантазией. Написать о себе несложно, только вряд ли это будет интересно еще кому-то, кроме меня и моих знакомых. О себе можно писать бесконечно. Мне это даже как-то понравилось… Но вряд ли из этого получится что-то серьезное.

– Зря ты так. Я бы на твоем месте отправила его в какое-нибудь издательство. Прямо сейчас. И посмотрела бы, что будет. Это круто, Марин. Я уверена, что тебя заметят. Мне очень понравилось! Только вот непонятно, зачем ты его бросила? И что было потом? И вообще, почему ты никогда о нем не рассказывала мне? Я же у тебя сто раз спрашивала, был ли у тебя парень, и каждый раз ты говорила, что не было, что тебе еще рано, что еще не время, и прочий бред. А мои карты, между прочим с самого начала знали, что ты мне врешь и что парень у тебя был! Я ведь и обидеться могу на тебя. У тебя должно быть серьезное оправдание, чтобы так долго молчать об этом. И еще ты мне должна показать его. И все ваши фотки, и все ваши видео, о которых я у тебя прочитала. Я просто в шоке, Марин! С тобой произошла такая шикарная любовная история. Я бы на твоем месте рассказывала об этом каждому новому знакомому. Как ты могла так долго молчать об этом?

– Это все так долго рассказывать… – вздохнула я.

– Ничего, – с вызовом ответила Маша, глядя на часы. – У тебя достаточно времени для этого. Уложишься до вечернего выпуска «Дома-2»?

На следующий день после расставания с Сережей, о котором он еще не знал, я решила отказаться от всего, что я любила, что мне нравилось и что было мне дорого.

Я перестала ходить в кино и на концерты, проводить выходные в торговых центрах, перебегая в поисках лучшего кардигана или мехового жилета из магазина в магазин, перестала фоткать себя в зеркале примерочных; перестала ходить в кафе, пить молочные коктейли, отказалась от калифорнийских роллов и французских миндальных пирожных.

Я перестала смотреть все реалити-шоу и любимые сериалы. Я отключила веб-камеру, скайп и ICQ, удалилась из всех социальных сетей. Я почти перестала слушать любимую музыку, петь в домашнее караоке и танцевать под Бейонсе, прыгая по дивану, когда меня никто не видит.

Я перестала играть в «Симс», собирать урожай и кормить животных на своей виртуальной ферме.

Я даже отказалась от трех своих подруг, которые советовали мне бросить Сережу. Мне казалось, я ненавижу их за это. Ведь если бы я молчала, если бы ничего не рассказала им, если бы не они, я бы никогда не бросила его первой. Я считала их виноватыми, хотя винить нужно было только себя. Меня ведь никто не заставлял бросать его. Я ведь могла этого и не делать, но я послушалась, поверила и сделала…

Я не отказалась только от Димки. Более родного и близкого друга у меня не было. Узнав обо всем, он обозвал меня козой, а потом предложил перевестись в его школу с математическим уклоном. Я сама забрала документы и с нового года уже училась там.

Сложнее всего было отказаться от мыслей и воспоминаний о Сереже. Забыть эти пять недель, будто их никогда не было. Никому не рассказывать, не думать, не вспоминать. Но я думала о нем постоянно. Я помнила наизусть номер его мобильного, адрес его электронной почты, номер ICQ. Я могла сорваться и позвонить ему в любой момент… расплакаться, попросить прощения, во всем признаться и надеяться, что он меня поймет, простит, и мы снова будем вместе.

Мои дни стали пустыми и серыми, похожими один на другой. Они и раньше были похожи, только тогда я была счастлива своими примитивными радостями, а теперь у меня осталась только новая школа, уроки и воспоминания о Сереже.

Я впервые почувствовала одиночество. Тотальное, серое и бесконечное, о котором мы когда-то с ним говорили. Стоило только остаться наедине с собой и отказаться от всего, что раньше доставляло радость. А был ли в этом смысл? Зачем был нужен этот непонятный беспросветный опыт? Все, что я любила прежде, все, что мы делали вместе, напоминало мне о Сереже. Нужно было избавиться от этого…

Потом я придумала способ, с помощью которого мне все-таки удалось перестать думать о нем. Каждый раз, когда всплывало любое приятное воспоминание, я хватала сборник задач по алгебре, открывала на первой попавшейся странице и начинала решать…

С тех пор я всегда носила с собой этот сборник, большую толстую тетрадь в клеточку, куда записывала все решения, и десяток черных гелевых ручек про запас. Иногда я решала по шесть часов в день. Иногда больше. Я прибегала из школы, делала уроки, потом доставала свой задачник и решала, решала, решала до двенадцати ночи или пока отец и Юля не вернутся домой с работы.

Числа, графики, функции, производные, интегралы… они успокаивали меня. Казалось, они появляются в клеточках сами собой. Будто это не я, а сама ручка их выводит быстрыми неспокойными черными линиями.

В выходные я могла просиживать над учебником с десяти утра до двенадцати ночи, изредка наливая себе чай или прерываясь на обед и звонки Димки.

Однажды ночью мне снилось, что Сережа умер. Улетел на каникулы в Египет и утонул. Его не успели спасти, поздно вытащили из воды. Снилось, что я не верю в это. И все так же пишу ему эсэмэс, что люблю, и отправляю, отключив уведомление о доставке…

В ту ночь мне стало действительно по-настоящему страшно. Что, если я внезапно останусь совсем одна и не смогу о себе позаботиться?

В то утро я не пошла в школу. Я бродила по квартире, словно тень, потом тихо вышла на лестничную клетку и поднялась на один пролет. Снизу был слышен женский смех и низкий мужской голос.

Я села на ступеньки и обняла колени. Впервые в жизни мне было невыносимо плохо, больно до тошноты и колик, а поговорить не с кем. Мама в Майами, отец и Юля – на работе, а друзей, кроме Димки, у меня не осталось… Сама виновата.

На лестнице было холодно. Я встала на ноги и снова подошла к окну, которое сама же и открыла несколько минут назад; повеяло холодным зимним воздухом.

В потайном кармане куртки, в баночке, лежали таблетки. Не читая названия, открыла ее и высыпала на ладонь горсть, внимательно посмотрела на них. Не могла решить: пить, не пить или подождать еще немного?

Я не знала, сколько времени сидела так, рассматривая их. Очнулась лишь в тот момент, когда чья-то большая рука ударила меня по ладони и разноцветные таблетки, как в замедленной съемке, покатились вниз по ступенькам…

Я подняла глаза. Рядом стоял Димка. В домашних шлепанцах на босу ногу, в длинных серых шортах с ядовито-оранжевой надписью сбоку, с мусорным ведром в левой руке и деревянным браслетом из Египта – на правой.