Станислав Востоков - Зеленый дождь

— Откуда они взялись? — дрожа от холода, спросил общественность Артиодакт.

— Ясное дело! Оттуда же, откуда и дождь, — ответил с умным видом Ланг.

— Я имею ввиду, чего они к нам-то прилетели?

— На балалайку, скорее всего, а не на нас. Они вообще сами звенят и на любой звон летят, — тут Ланг подумал, что балалайка — не коврик. Вот коврик, действительно, полезная вещь — лежит себе в сумке и никого не привлекает.

— Страсти какие, — прошептал Артиодакт, вспоминая, как один комар хватил его между рогами.

— Где? — удивился Марсупал, с изумлением глядя на Артиодакта. — Где комары.? Где страсти? Почему у вас все без меня происходит?

— Твое счастье, — вставил Артиодакт.

— Осталась четверть от всей провизии, — деловито осведомил народ хозяйственный Родент. — Соль и перец израсходованы на оборону. Мука подмокла. Но это нам и на руку. Тесто, считай, готово.

— Смотрите! — вдруг вскрикнул Артиодакт.

На берегу неподалеку сидели рыбы. Они всплескивали плавниками и Говорили о том, что теперь в реках стало жить совсем невозможно. Некоторые начинали строить шалашики.

— Как они в воздухе дышат? — прошептал страшным шепотом Артиодакт.

— А! — махнул рукой Родент, — с этим дождем уже ничего не понятно.

Скоро они и летать начнут.

Тут одна рыба взмахнула плавниками и полетела.

После долгих поисков Роденту удалось найти сухую спичку, и скоро уже на бережке под сосной весело пылал костер. А Артиодакт варил клецки с сушеными грибами.

Правда, бульон был зеленого цвета, потому что воду пришлось брать из речки, но к этому уже все привыкли, да и клецки оказались на редкость удачными.

На свет огня подошли рыбы. Они сели тесным кольцом вокруг огня и принялись подставлять костру озябшие плавники. Артиодакт угостил их клецками. А рыбы принесли сушеных водорослей. В бульоне они оказались очень кстати.

Примат просушил у костра свой музыкальный инструмент. Скоро над рекой опять понеслась веселая музыка, и рыбы дружно запели вместе со всеми: "Вот оно какое, наше лето!".

На следующее утро солнечного света не было вовсе, лишь самые проворные лучи достигали земли через колышущееся красное марево. О том, где находится солнце, можно было только гадать. Зеленый Дождь превращал луга и поля в озера с торчащими кое-где островками.

Проснувшись и поеживаясь в тоскливой мгле, члены отряда огляделись. Рыбы ушли ранним утром на восток. Оказалось, что отряд находится на краю хлюпающего болота. Вокруг него росли сосны. Родент принялся собирать вещи. Было не известно, сколько им предстояло еще пройти.

Марсупал разминал конечности и прыгал.

— Где солнце? — спросил вдруг Артиодакт.

— За этой краснотой, — хмуро ответил Ланг.

— Как же мы определим, где запад? — растерянно спросил Артиодакт.

Все, кроме Примата, который играл на вновь обретшей голос балалайке, посмотрели на самого умного. Ланг придал лицу выражение глубокой мысли, чтобы оправдать доверие окружающих, но сама глубокая мысль так и не появилась. Затем Ланг принял выражение решительное, но решения вопроса от этого тоже не нашел.

Тогда Родент завалил вещи в сумку к Марсупалу, отряхнул руки и направился мимо остальных вдоль реки.

— Ланг хотел сказать, — проронил он мимоходом, — что запад там, — Родент махнул лапой в сторону, где исчезала река.

— Да-да, — живо согласился Ланг, — именно это я и хотел сказать.

Он обратился к Роденту:

— А ты не помнишь, почему я так хотел сказать?

— Ясное дело, потому что мох на деревьях растет с северной стороны, следовательно, идти надо направо, если стоишь лицом к той стороне, где растет мох.

— М-да, да, — задумчиво произнес Ланг, — если он направо… м-м, то мох на… Как же, как же.

Он еще с секунду подумал.

— Ну, тогда за мной! М-м, где я говорил запад?

— Там, — Родент махнул к деревьям на краю болота.

— Ах да, вспомнил. За… — "Мной" он не успел крикнуть.

Сквозь струи дождя боковым зрением он увидел, как одна сосна пригнувшись, перебежала открытое пространство, и спряталась за болотной кочкой. Ланг быстро повернул длинноухую голову. Вот еще одна сосна выглянула из-за кочки и, согнувшись и тряся зелеными ветками, пересекла болотистую местность и залегла недалеко от того откоса, где ночевал отряд. Примат еще не успел отойти от сосны у берега, когда к нему медленно и незаметно потянулись ветки дерева.

Ланг знал, что, будучи философом, Примат быстро не прореагирует на Предупреждение. Оставалось найти единственно верное, нужное слово, которое может спасти мыслителя от зеленых лап задумавшего явно нехорошее дерева и Ланг громко крикнул:

— БАЛАЛАЙКА!!!

— Мама! — вскрикнул Примат, схватил в объятия свой инструмент и в три огромной величины нефилософских прыжка оказался рядом с остальными.

Корявые ветви сомкнулись в пустоте.

Теперь уж деревья не пытались скрыть своих дурных намерений, они поднимались из-за кочек, выходили из-за кустов и теснили путников к болоту. Отступать было некуда, сбоку была река.

— Да что ж это за напасть такая, что от нее деревья на приличных людей кидаются! — вознегодовал Родент. Марсупал кружился на одном месте и, как всегда, ничего не замечал.

— В принципе, одним философом больше, — проговорил Примат, — осматривая балалайку, — одним меньше… Хотя, пожалуй, лучше больше.

Тут еще ко всем удовольствиям добавился сильнейший ветер, мечущий зеленые струи с удвоенной силой.

Марсупал продолжал упражняться.

Ланг схватил трепещущие на ветру уши и в этот момент увидел еще более жуткое явление. Вдалеке показался смерч.

— Кто-то блины жарит! — сказал Марсупал, завидев огромную воронку.

— Как бы эти блины нам не достались, — проворчал Родент.

Вдруг Артиодакт подпрыгнул оттого, что кто-то схватил его за ногу. Отскочив, он посмотрел назад. На отряд, аппетитно чмокая и хлюпая, из своего ложа выползало болото.

— Ему-то чего неймется? — проворчал Родент, отступая к реке.

Это было в первый раз за все путешествие, когда у Примата пропала всякая охота играть на своем инструменте.

— Конечно, не важно перед кем ты играешь, но все-таки перед болотом что-то не хочется, — почесал он затылок.

Отряд молча отходил к реке. Марсупал делал петли и круги вокруг членов колонны. Смерч подлетал все ближе. Деревья смыкали свои ряды. К ним с боку, чмокая и посапывая, пристроилось болото. И все они медленно наступали.

— Пожалуй, кто тебя съест, не принципиально, — задумчиво продолжал Примат, — принципиально, чтобы это не сказалось пагубным образом на организме.