Ирина Молчанова - Крылья для двоих

Кто-то неожиданно похлопал его по плечу.

Артур обернулся.

Перед ним стояла Олеся.

– И что же ты ей хочешь показать? – с перекошенным от гнева лицом спросила подруга.

– Я...

Договорить она ему не позволила – хлестнула по щеке.

На этот раз было больно.

– Артур, как ты мог?! – Еще миг назад пылающее гневом лицо сморщилось – Олеся готовилась расплакаться.

– Артур? – перепросила Диана. – Даже имя не свое назвал... – Девушка разочарованно покачала головой. – Сказал бы хоть, что у тебя есть подружка.

Он не раз попадал в такие ситуации, привыкать не приходилось. Что-то объяснять и доказывать было бесполезно. Когда две обманутые девушки встречались, они всегда объединялись против него – неверного. Зато потом, по отдельности, начинали подлизываться, а о гордости и оскорбленном достоинстве напрочь забывали.

– Подлец! – сказала Селедка.

– Еще какой, – вздохнула Олеся, приободренная поддержкой соперницы.

Артур отвесил им шуточный поклон.

– Вы поболтайте тут, девочки, а мне пора!

Не дожидаясь, пока они возразят, парень завел мотоцикл и унесся. Его радовало только одно – глупым отношениям под названием «раз и навсегда» пришел конец.

Артур вернулся на площадку для пейнтбола. Игра уже закончилась, отряд противников переоделся и стоял поодаль. На его боевом товарище от желтой краски не осталось живого места, он походил на сплошной желток. Артур только открыл рот, чтобы подбодрить друга известием, как он лихо отделался от монашки, под курткой раздалась короткая треть – пришла эсэмэска. Олеся писала: «Если ты думаешь, что я тебя теперь брошу, то заблуждаешься!»

– Что там? – удивился Глеб. – Ты чего так покраснел? Кто пишет?

– Проклятье! – процедил сквозь зубы Артур. И тоскливо посмотрел на желтого, но счастливого друга: – Тебе лучше не знать...

Город, точно дым, окутал густой белый туман. Движение по дорогам затруднилось, рейсы самолетов отменили, вдалеке завывали сирены «Скорой помощи».

Денис посмотрел на свою безмолвную спутницу, и сердце сжалось. Никак оно не могло свыкнуться с присутствием этой холодной девушки: задыхалось, изнемогало, мучилось, путало своим гулким стуком мысли. Давно позабытые стихи всплывали в памяти, прокручивались снова и снова, как одна и та же заезженная до скрипа пластинка.

Они никогда не договаривались о встрече, но виделись каждый день – в назначенный им судьбою час. Сидели на скамейке, прогуливались по аллее, ели яблоки, разговаривали – иногда. Отношения с ней не походили ни на что другое в его жизни и порой напоминали безумный сон. Он боялся проснуться.

Каждый день, когда Денис открывал утром глаза, умывался, завтракал, ехал в школу, его не оставлял страх – не оно ли это, то самое утро пробуждения от чудесного сна? И спросить было не у кого – ведь никто не знал, он никому ничего не рассказал, ни с кем не поделился своими чувствами. Осенняя аллея, стихи, золотые листья, рыжеволосая девушка – мир только для него одного. Мало кто понял бы, а многие бы лишь соврали, что понимают. На расспросы друзей он не отвечал, отмалчивался. И все смотрел на часы, когда же бесчувственные стрелки смилуются и отсчитают еще одну минуту – ничтожный миг, который приблизит его к встрече с Ней.

– Ты мне сегодня приснился, – обронила Оля.

– А что я делал? – осторожно спросил Денис, глядя, как уголки ее губ трогает улыбка.

– Просто смотрел.

– Куда?

Девушка ответила не сразу.

– На меня.

Он замедлил шаг и повернул голову.

– Примерно вот так?

– Не совсем...

От ее нежного голоса у него по телу забегали мурашки.

– А как? – Он поймал на себе ее быстрый взгляд, но, как обычно, не увидел в нем ни дружеского интереса, ни застенчивой симпатии, ни страсти – ничего.

– Да ерунда, просто вспомнилось.

Денис тихо вздохнул, но допытываться не стал. Он и так уже казался себе каким-то посмешищем, выпрашивающим капельку любви у каменной статуи. Строки из стихотворения, которое вспомнилось ему три дня назад, когда на его восторженное: «Ты красивая!», она лишь скучающе кивнула, вновь закружились в голове:

Он не понимал, почему это случилось с ним именно сейчас, почему произошло так быстро – за считаные дни. Ведь любовь могла настигнуть его уже десятки раз!

– Посидим? – кивнула девушка на окутанную туманом скамейку.

Они сели.

Оля вынула из кармана шоколадку:

– Хочешь?

Он хотел все, что она могла бы ему предложить и предлагала. Даже шоколад, который не любил. Поэтому взял плитку и поблагодарил.

– Говорят, шоколад содержит гормон счастья, – заметила девушка.

– А ты несчастна? – удивился он, переставая жевать.

Прохладный, сырой от тумана ветерок завил кончики ее распущенных волос, придавая образу воздушную изящность. Денис еле сдерживался, чтобы не протянуть руку и не дотронуться. «Какие они, интересно, на ощупь? Мягкие и легкие или жесткие и тяжелые?» Девичьих волос за последние годы он успел потрогать немало, но никогда раньше ему не приходилось думать об этом с таким мучительным наслаждением.

– Разве счастье бывает абсолютным? – вместо ответа спросила Оля.

– Почему бы и нет? Если человек выигрывает в рулетку много денег, покупает себе что-то долгожданное, он счастлив. Возможно, ненадолго, но его счастье абсолютно.

– А если у него в тот момент умер родственник, разве может он полностью быть счастливым? – вскинула Оля брови. – Разве счастье от долгожданной вещи абсолютно при таких условиях?

– У тебя кто-то умер?

Она отвела взгляд.

– Разве мы говорим обо мне?

– А разве нет?

Она негромко засмеялась и покосилась на него.

– Значит ли это, что ты выиграл в рулетку много денег?

– Нет.

– Ты ответил на свой вопрос, – подытожила она.

Денис долго собирался с мыслями, но в конце концов осмелился спросить:

– А счастье от любви, как насчет него? Оно тоже не может быть абсолютным?

– Не может, – без раздумий сказала девушка.

– Почему? Ведь влюбленные люди счастливы во всем! Они легче переживают неудачи и огорчения... Разве нет?

– А если любовь безответна?

– Ну и что? Сама по себе любовь понятие абсолютное!

– Кто так решил? – усмехнулась она. – Не ты ли?

Денис раздраженно прищурился.

– Если человек влюблен, даже безответно, он счастлив мечтой. И будет счастлив до тех пор, пока остается хотя бы тень надежды на ответные чувства.