Ирина Молчанова - Крылья для двоих

– Мне и этот в самый раз, – возразила Оля.

Продавщица тактично кашлянула.

– Ну, вы тут решайте, кто покупает, а я подойду попозже.

За окном пророкотал гром, и мелькнула ослепляющая молния, по стеклу витрины монотонными молоточками застучали капли.

Лера решительно потянула на себя плащ. Уступать она не собиралась, ей хватило сегодня облома, который устроил Филипп. При мысли о бесцеремонном юноше она ощутила новый прилив ярости. «Да как он посмел? Ну, попадись он мне теперь, чертов кидала!»

Филипп позвонил ей утром на сотовый и предложил встретиться в кафе. Она два часа наводила марафет, а он просто-напросто не явился. И даже не позвонил, чтобы отменить свидание! У нее в голове не укладывалось: зачем ему было узнавать через знакомых номер ее телефона, назначать встречу, а потом взять и не прийти.

«Ну погоди, милый! Ты еще ответишь за свое сегодняшнее „фи“, заплатишь за каждую минуту моего бесполезного ожидания! Уж ты меня запомнишь на всю оставшуюся жизнь!»

– Я тебе не уступлю, – вывел Леру из задумчивости голос Оли.

Девушка подняла глаза к потолку.

– Олечка, ты кое-чего не догоняешь, как я погляжу...

– Я не уступлю тебе только потому, что ты вся из себя такая крутая!

– Милочка, крутыми бывают яйца, а еще горные склоны. Будь любезна, выбирай слова!

– Даже не подумаю! – Оля подбоченилась, длинные рыжие косички скатились по плечам и закачались, как маятники.

– Я все понимаю, – с наигранным сочувствием улыбнулась Лера. – Ты ведь страшненькая и надеешься, что плащик поможет тебе стать хоть чуточку красивее, но поверь мне – чуда не произойдет! Таким, как ты, нужно просто смириться и тихонько жить...

Ее слова не возымели эффекта, одноклассница не выглядела сломленной. Глаза Оли по-прежнему блестели, в них не было ни намека на слезы. А голос, когда она заговорила, даже не дрожал:

– Ты слишком высокого о себе мнения, Лера. Да и красота бывает разной.

– Ну да, ну да, – усмехнулась Лера, – уродины любят себя этим утешать! Красота она и есть красота, и не нужно путать ее с добротой, справедливостью и прочими качествами, придуманными для дурнушек!

Оля посмотрела на нее с неподдельной жалостью.

– Ты, наверное, очень одинока.

– Ой, меня сейчас стошнит! – заявила Лера. – Я не нуждаюсь в психотерапии!

Одноклассница, точно не слыша ее, продолжила:

– Ты неплохая девчонка, как мне кажется, но тебе не хватает выдержки. Ты слишком импульсивна, а для лидера, которым ты хочешь казаться, это не лучшее качество.

Лера глядела во все глаза на новенькую, в памяти ее неожиданно всплыли слова подруги: «Не такая она простушка...» Марина ткнула пальцем в небо, а попала прямо в яблочко. «Вот, значит, как... – подумала девушка, – тихой сапой в дамки метит, рыжая... Не выйдет!»

– Я куплю плащ, чего бы мне это ни стоило, – грозно предупредила Лера. – Даже если придется засучить рукава и вмазать по твоему наглому личику!

Оля недоверчиво рассмеялась.

– Тебе придется очень постараться... а то ведь можешь и промахнуться!

Лера бросила задумчивый взгляд в окно, где ветер гнул деревья чуть ли не до земли, а прохожие бежали, спасаясь от дождя. И решительно шагнула к нахальной девчонке, чтобы наконец объяснить, кто станет обладательницей красивого оранжевого плащика.

Чавканье мокрых кленовых листьев под кроссовками усыпляло. От каждого дуновенья ветра с деревьев со звоном летел холодный дождь. Капли падали на лицо, волосы, стекали за шиворот и приятно холодили кожу. Денис медленно брел, огибая огромные, серые, как небо, лужи. В ушах его звучали обрывки стихов:

Он знал множество стихов и поэм, они прилипали к нему намертво, стоило лишь раз прочесть. Рифмы преследовали его, шелестели в голове и рвались наружу, ввысь, в багряную листву, чтобы зашуршать там в унисон с ветром.

Денис остановился, под ноги ему упал алый листок, покрытый бисером капель. Юноша нагнулся и осторожно, лишь бы не стряхнуть паутинчатый узор, поднял лист. Повеяло холодом, капли на бугристой кожице задрожали, сорвались с мест и, точно наперегонки, заскользили к толстому стеблю.

Он уж хотел бросить листок на землю, как увидел вдалеке оранжевое пятнышко. Сомнений быть не могло – девушка в желтых резиновых сапогах пожаловала, как обычно, вовремя. Нет, даже раньше на десять минут. Денис в предвкушении встречи с рыжей острячкой улыбнулся.

Эту самодовольную девицу он увидел впервые в начале сентября. Она бодро шла по аллее, покачивая головой в такт музыке из плеера, но неожиданно выдернула наушники, когда его увидела. Он сперва подумал, что они знакомы и девчонка сейчас напомнит свое имя, но рыжая наградила его гневным взглядом, словно он в чем-то перед ней провинился, и с гордо поднятой головой прошла мимо. Сколько Денис ни напрягал память, вспомнить не мог, когда же успел оскорбить красотку в резиновых сапогах. А вскоре стало понятно, что девушке нужен не он, а всего лишь скамейка. Против ожидания, его это не рассмешило, а разозлило.

– Тоже мне, пуп земли... не с тем тягаться вздумала... – пробормотал Денис, неспешно направляясь навстречу девчонке в оранжевом плаще. – Гордая девочка Оля, ох, черпнешь ты со мною горя...

Ему стало весело. Рыжая отталкивалась своим зонтиком, как лыжник, который при спуске с горы потерял одну палку.

«Забавная, – подумал он. И тут же себя одернул: – Стервозная и самовлюбленная!»

Девушка сегодня, на удивление, не торопилась занять скамейку.

«Боится, – злорадно отметил про себя Денис, поглаживая шероховатый кленовый листок. – Трусиха к тому же!»

К скамейке они подошли одновременно и остановились.

– Ну что, успел покрасить? – насмешливо посмотрела на него девушка.

Он хмыкнул.

– Не по моей части.

Оля оперлась на зонт.

– Что же ты не садишься?

– Только после дамы!

Рыжая пренебрежительно фыркнула.

– С каких пор?

– Да вот с тех самых!

Девушка медлила. Денис видел, с каким сомнением она оглядывает скамейку и как нервно барабанит тонкими пальчиками по крючковатой ручке зонта.

«Ну же, ну же, – мысленно шептал он, – давай, садись...»

Голубые глаза с огненными точечками вокруг зрачков воззрились на него. Денис ощутил, как екнуло сердце и глухо заколотилось: тук... тук... тук... – нехотя, словно давным-давно позабыло, каково это, стучать не просто потому, что надо, а с умыслом – с великим значением.