Светлана Лубенец - Люби меня, как я тебя

В раздевалку спортзала, где переодевались с физкультуры девочки 7-го «А», вихрем влетели Зойка и Наташка Шиндяева из «Б» класса.

– Представляете? – завопила Зойка, швырнув свою сумку на скамейку. – Люка опять «контрошку» устроила, не предупреждая. Вот вредная тетка!

– Значит, и у нас будет. – Испуганная Лена Прижняк в блузке, надетой на одно плечо, опустилась прямо на Зойкину сумку. – Все, мне каюк! Опять «пару» получу…

– Что на «контрошке» было? – деловито осведомилась Таня.

– Целых четыре задачи. Ужас, какие трудные! – Наташка трагически покачала головой, и закаменевшая от страха Прижняк статуей замерла на Зойкиной сумке.

– И, главное, не списать! – продолжала нагнетать атмосферу Зойка, периодически дергая за ручки свой ридикюль. – Все задания по карточкам, и ни одна не повторяется. Мы потом сверялись.

– Вставай! – Таня как следует тряхнула полуголую подругу. – Одевайся быстрее и не стони! Пришлешь пару задач, что-нибудь тебе решу.

В коридоре возле девчачьей раздевалки Таню перехватил Димка Васильев, находящийся в состоянии такого же панического ужаса, как и Лена.

– Танька! Ты слышала про «контрошку»? Это Люка для меня старается. Хочет окончательно закопать и крест поставить. После той бутылки у меня по физике нет ни одной положительной отметки, представляешь?

Таня все очень хорошо представляла. Оттрепанный отцом Димка учил параграфы по физике, как стихотворения, наизусть, но мерзкая Люка всегда находила, каким образом засыпать его дополнительными вопросами, чтобы всем было ясно: в добросовестно вызубренном материале Васильев ничего не понимает. Любой бы другой учитель за одни его старания поставил хотя бы «трояк», но только не Люка. Она мстила по всем правилам. Кроваво.

– Таньк! Больше никто мне не сможет помочь! – Васильев заглядывал ей в глаза, как кошка Осокиных Алиса, когда очень хотела есть.

– Дима, я не успею, потому что обещала еще Ленке помочь.

– Слышь, Осокина! Ленка, может, как-нибудь и выкрутится, а для меня теперь физика хуже смерти. Только на тебя вся надежда!

– Нет, вряд ли… – пробурчала Таня и побежала на второй этаж к ненавистному кабинету.

На контрольной Люка не оставила Лене никакой надежды на спасение. Она целый урок дефилировала по классу, не давая никому даже повернуться назад, а не то что перебросить записку. Вместо того чтобы попытаться решить хотя бы одну задачу, Прижняк затравленно озиралась по сторонам и делала Тане страшные глаза. Таня расстроенно пожимала плечами, показывая, что, увы, ничем помочь не может. Свое задание она довольно быстро сделала, потому что всегда училась хорошо, легко и ровно. Васильеву она успела решить три задачи. Могла бы и четвертую, но оба они посчитали, что не стоит: Люка все равно не поверит в Димкино авторство. В конце концов Димка сдал только две задачи, решив, что «трояка» за контрольную ему будет вполне достаточно.

После физики рыдающую Лену утешить было невозможно. Она обвиняла во всем Таню, которая, по ее мнению, просто не захотела ей помочь. Таня оправдываться не стала, пошла в столовую, а измученная переживаниями Прижняк ушла с биологии домой.

На следующем уроке физики выяснилось, что за контрольную 7-й «А» получил всего две «четверки», пять «троек» и целую стаю «лебедей», а именно двадцать штук. «Четверки» были у Тани и Комиссарова, а в число двоечников попала не только Лена, что не было удивительно, но и Дима Васильев. Он тупо смотрел в полученный листок с огромной кривой «парой», и в глазах его закипали злые слезы. Таня вырвала у него лист, не слушая обычную выволочку Люки, внимательно просмотрела его и подняла руку.

– Что тебе, Осокина? – недовольно спросила учительница, прерывая общий разнос, как ей показалось, на самом интересном месте.

– Людмила Павловна, объясните, пожалуйста, за что вы поставили Васильеву «два»? У него задачи решены правильно.

– А ты откуда знаешь? – взвизгнула Люка.

– Я на контрольной у него проверяла, – не моргнув глазом, ответила Таня.

– Интересно, кто тебе позволил делать это? – угрожающе произнесла физичка, надвигаясь на Таню. Более, чем когда-нибудь, она напоминала ей рассерженную бабушкину пеструю курицу: редкие, крашенные в огненно-рыжий цвет волосы приподнимались надо лбом вялым коком, желтые в крапинку глаза плоско круглились над острым, сильно выдающимся вперед носом, длинная шея плавно переходила в очень покатые плечи в рябом черно-бело-коричневом платье. Таня отпрянула, чтобы эта курица не клюнула ее ненароком, но произнесла довольно храбро:

– Я хотела помочь Диме. Я всего лишь проверила… Мне бы хотелось знать, что у него неправильно.

– За то, что ты, – острый коготь рассерженной курицы ткнулся Тане в свитер, – решала за него задачи, вместо «четверки» получишь «два», а он… он… – Люка не сразу смогла выбрать для Васильева казнь, соразмерную его страшному преступлению, – а он получит «единицу» и снова придет к директору с родителями.

Класс выразительно ахнул. Люка довольно улыбнулась, дернув огненным коком. Таня почувствовала, как в груди ее поднимается горячая волна, которая, выплескиваясь, обычно освобождала ее от страха и делала способной на самые отчаянные поступки. Она глубоко вздохнула и в полной тишине громко и отчетливо произнесла:

– Вы не имеете права!

Рассерженная курица от негодования превратилась во взбешенного коршуна.

– Это у вас здесь нет никаких прав! – выкрикнула она. – Ты! Ты! Ты – тоже к директору! С родителями! Завтра же!

– Да, – кивнула головой Таня. – Мы обязательно придем вместе с папой, когда он сможет отпроситься с работы. А до тех пор я не буду больше ходить на вашу физику. – И она, спешно покидав в рюкзак школьные принадлежности, вышла за дверь.

С английского языка, извинившись перед учительницей, Таню вызвала в коридор Кира Геннадьевна.

– Танюшка! Что произошло на физике? – встревоженным голосом спросила она. – Людмилу Павловну в медкабинете еле отпоили валокордином! Она почему-то все время твердила твою фамилию.

Внутри Тани будто надломился сдерживающий ее стержень. Она поникла плечами и, уткнувшись в плечо классной руководительницы, горько расплакалась.

Вечером к Тане пришла Прижняк, которая уже напрочь забыла, что еще вчера решила больше не дружить с Осокиной, поскольку так и не дождалась от нее помощи на контрольной работе по физике.

– Ну ты, Танька, даешь! Это, конечно, хорошо, что ты Люку отбрила, но как бы тебе это боком не вышло. Люку сердить – себе вредить!

– Я знаю, – согласилась Таня, – но меня понесло. Я почему-то иногда могу так разозлиться, что совершенно не в силах себя сдержать. Вот и сегодня так получилось. Я же точно знала, что задачи решены верно, а эта… а этот коршун…