Светлана Лубенец - Люби меня, как я тебя

Ее 7-й «А» дежурил по школе. Во время дежурств Таня была ответственной. Кира Геннадьевна ей очень доверяла, и Осокина, чтобы не подвести ее, вся взмыленная, гоняла с проверкой по всем четырем этажам. Одноклассники постоянно отлынивали от дежурства. Девчонок приходилось вытаскивать из туалета, где они вертелись у зеркала, обсуждая последние новости, и силой заставлять пристегивать на грудь таблички с надписью «Дежурный по школе».

– Посмотри, какая у меня тонкая блузка, – отмахивалась от Тани Катя Дронова. – Этот бэйдж мне ее порвет. Обойдусь и без таблички.

– Катька, имей совесть! Кира Геннадьевна за твой бэйджик с меня спросит, как с ответственной. У меня нет никакого желания перед ней оправдываться! Не хочешь надевать, иди сама с ней объясняйся.

– Больно надо! Ты ответственная – ты и носи эту гадость! – парировала Катя. – Можешь на меня настучать, что я тебя не слушаюсь. Пожалуйста, разрешаю! И даже не обижусь!

– В самом деле, Таня, эти бэйджики такие противные, – вставила Прижняк. – Ходим, как дураки. Все смотрят… и смеются. Особенно 9-й «А».

– Так нечестно, девчонки! – рассердилась Таня. – Вы меня подставляете. На следующем же классном часе откажусь от этой должности, как несправившаяся. Прекрасно знаете, что, если желающих на мое место не найдется, Кира Геннадьевна назначит кого-нибудь в приказном порядке. А я ей, Катька, тебя присоветую, как самую бойкую. Так и знай!

– Танечка! Не губи! – Дронова, дурачась, повисла на Таниной шее. – Ладно, надену этот гадкий бэйдж. Хочешь, даже два, только не губи! Ответственная из меня никакая. Ты же знаешь! Меня никто не будет слушаться, и Кира меня удушит…

– Будто вы меня слушаетесь?

– Не знаю, как другие, а я буду, гражданин начальник! – И Катя отдала Осокиной честь.

– Хватит придуриваться, – не улыбнулась Таня. – Иди на свой пост! Где ты дежуришь?

– А кто его знает? Может, у библиотеки?

Вконец рассерженная Таня достала блокнот, перелистнула несколько листков и с возмущением накинулась на Дронову:

– Какая еще библиотека? Катька, бессовестная! Сегодня твоя очередь вместе с Рябой и… – Таня запнулась, – и с Козловым дежурить в столовой.

– Вот те на! – Дронова трагически всплеснула руками. – Почему это я – с Рябой и Козлиной? Как Любимова, так в гардеробе с Антуаном, а как я – так с этими придурками! Кто это придумал?

– В столовой никто не хочет дежурить, поэтому я ставлю всех по очереди по списку.

– По какому еще списку? Моя фамилия, между прочим, на «Д»! Как это я в твоем списке с Рябой и Козлиной рядом оказалась?

– Это же не журнал, чтобы по алфавиту, – отбивалась как могла Таня. – Я переписала всех в произвольном порядке…

– А я не хочу в произвольном! – Распалившаяся Дронова стояла перед ответственной дежурной, воинственно уперев руки в бока.

– Вот что! – обратилась Таня к стоящим рядом и с интересом наблюдающим за перепалкой Лене с Олей Авласович. – Ну-ка, марш дежурить! И не говорите мне, что не знаете свои посты! Иначе… – Она совершенно не знала, что станет делать, если девчонки никуда не пойдут, но тех будто ветром сдуло. – А с тобой, Катерина, я разберусь после. – Таня резко отвернулась от нее и помчалась в столовую.

В столовой грязные тарелки со столов убирал один Козлов. Он был в широкой белой куртке и в таком же белом бесформенном колпаке. Ни один парень никогда не соглашался надевать эту уродливую столовскую форму, а Козлов надел. Таню почему-то это неприятно кольнуло в сердце.

Она передернула плечами, подошла к нему и, стараясь строго держать свой знаменитый командирский тон, спросила:

– Где Ряба?

Козлов повернул к ней лицо, и Таня с удивлением обнаружила, что к его светлым льдистым глазам здорово идет белый цвет дурацкого колпака. Венька был в нем похож вовсе не на работника столовой, а на молоденького врача или медбрата.

– Он куда-то ушел, – ответил ей Венька.

– Куда? – все так же строго продолжила допрос Таня.

Козлов пожал плечами, и Осокина спросила:

– А ты почему не ушел?

– Так… если я уйду, то некому будет убирать…

– Обычно это никого не останавливает, – сказала Таня скорее даже не Козлову, а самой себе.

Одноклассник удивлял ее все больше и больше. Почему он всегда поступает не так, как все остальные? Почему не боится, что его высмеют? Хотя… он вообще-то уже сто раз высмеян, а потому, наверно, привык. Для него насмешки – постоянное и обыденное явление. И вдруг Таня почувствовала к Козлову нечто вроде зависти. Венька Козлов мог позволить себе поступать так, как просит душа, ни на кого не оглядываясь и не думая о том, кто и что скажет по этому поводу. О нем уже давным-давно все всё сказали, и новые, даже самые обидные, слова уже ничего не прибавят, а потому не важны. Впрочем, нет… Все не так. Или не все так. Венька впадает почти в бешенство, когда его начинают травить. А травят-то его как раз тогда, когда он поступает неординарно, по-своему, или когда не хочет поступать, как все. Таня задумалась. Смогла бы она противостоять всему классу? Наверное, нет. Она, конечно, не стала бы кричать и бесноваться, но подчинилась бы большинству.

Козлов еще раз пожал плечами, а Таня, очнувшись от размышлений, вдруг неожиданно для себя предложила:

– Давай я тебе помогу, а то этих гадов не дождешься. – И она, спрятав в карман блокнот ответственной дежурной, схватилась за грязные тарелки.

– Не надо! Ты испачкаешь свой красивый свитер, – сказал ей Козлов. – Я справлюсь!

– Это ты говоришь для того, чтобы я скорей ушла? – вскинула на него глаза Таня и неожиданно для себя спросила: – Тебе так неприятно быть со мной рядом?

Лицо Козлова медленно залила краска. Он чуть не уронил тарелку и, запинаясь, ответил:

– Н-никакого особенного смысла в моих словах нет. Ты действительно можешь испачкаться, если не наденешь хотя бы передник. Возьми на раздаче…

Таня с неудовольствием почувствовала огорчение от того, что в словах Козлова, как он говорил, не было никакого особенного смысла. Ей хотелось, чтобы он был. Ей хотелось, чтобы Венька Козлов подумал так: «Я не хочу, чтобы ты пачкалась в столовке, потому что ты мне очень нравишься, и я хочу уберечь тебя от грязи!»

Осокина вздохнула и понесла на мойку стопку грязных тарелок. Навстречу ей попалась Дронова.

– Ладно, так и быть, я подежурю в столовой, – сказала она. – Нечего устраивать тут демонстрацию. Подумаешь, какая правильная и ответственная! Мы, знаешь, тоже не хуже! Иди отсюда! – Она, брезгливо скривившись, забрала из рук Тани тарелки и тут же оглушительно крикнула Козлову: – Что-то ты, Козлик, плохо работаешь: тарелок, гляжу, у тебя тут немерено! Поторопиться бы не мешало!

Венька ничего не ответил, и Таня с трудом удержалась, чтобы не посмотреть в его сторону. «Жаль, что она пришла», – подумала Осокина про Катьку и нехотя отправилась искать Генку Рябу.