Ирина Молчанова - Когда улыбаются звезды

— Где ты только купил такой раритетище? — выдохнула она.

— Да ладно вам, — встрял Толстик, — каждый волен одеваться во что ему хочется, даже если это куртка наших прадедов! Уважайте выбор Шарика, а то накажу! — Генка хлопнул в ладоши и присоединился к их смеху.

Вышел, наконец, Валера — самый красивый мальчик в восьмых классах. В расстегнутой кожаной куртке, как обычно с растрепанными, чуть вьющимися каштановыми волосами, он сразу же оценил ситуацию и остроумно выдал:

— Если бы я был Сашей Зверевым, то сказал бы: «Звезда в шоке».

Все умолки в ожидании реакции, но ее не последовало, Миша с непроницаемым видом лишь спросил:

— Еще что-то?

— Ой, иди, Шаравин, — отмахнулась Анфиса, — дурак какой-то деревянный!

Не принимавшая участия в их нападках Лена захлопнула записную книжку и проворчала:

— Пошли, пока Анфиска еще на кого-нибудь не накинулась.

Миша ушел, а Толстик заявил:

— Не нравится мне этот парень, на сумасшедшего похож, вот я вчера репортаж смотрел…

— Хватит! — в один голос заорали на него Лена с Анфисой.

Гена обиженно умолк.

— Ну и фиг с вами!

Саша взяла Валеру под руку и чуть отстала от остальных.

— Встретимся сегодня? — взволнованно спросил парень.

— Может быть, — уклончиво ответила она.

Ответ его не устроил, она заметила это по сошедшимся на переносице бровям.

— А почему так неопределенно? — с ноткой возмущения произнес он, подозрительно косясь на нее.

Она терпеть не могла, когда ее пытались заставить давать обещания и принуждали к чему-то, поэтому резче, чем собиралась, Саша бросила:

— Помимо тебя, у меня есть и дела.

— Какие же это?

— Разные.

Валера разочарованно цокнул языком и буркнул:

— Как знаешь.

Обиженного безразличия она так же не переваривала, но от упреков воздержалась. Лена, которая жила в одном доме с Толстиком, распрощалась, условившись с ней, как обычно, созвониться, Анфиса же подождала, пока Саша холодно попрощается с Валерой, чтобы не идти домой в одиночестве.

Саша еще издалека увидела одетую как пугало сестру, поэтому быстро влетела в парадную, понадеявшись, что Маша ее не увидела. Да и куда ей, ведь рядом, по обычаю, шли какие-то бездомные псины и сестру не волновало ничего на свете, кроме этих больных грязных существ.

Дома Саша первым делом подошла в своей комнате к окну, где стояла большая высокая клетка с ее любимым попугаем.

— Привет, Маркус, — поприветствовала она покачивающуюся на жердочке птицу. Попугай спрыгнул с жердочки и забрался по прутьям клетки на самый верх.

— Са-шенька… Са-шенька… — заголосил Маркус, просовывая большой клюв между прутьями. Этого длиннохвостого сине-желтого ара ей подарили родители на пятилетие. Они, конечно, хотели, чтобы Маша тоже играла с попугаем, но Саша никому не позволяла с ним общаться — это был только ее любимец.

— Как ты тут? — открывая дверцу и позволяя Маркусу выбраться из клетки по своей руке, ласково спросила она.

Попугай взобрался к ней на плечо и прижался клювом к щеке. Так он показывал свою любовь. Она души в нем не чаяла, не могла надолго уходить из дома, боясь, что Маркус заскучает, все карманные деньги тратила на него. Чего только не было в огромной клетке с нее ростом: лазилки, качели, растения, самая настоящая коряга, удобные кормушки, несколько поилок, зеркала, в которые так любил глядеться Маркус, купалка, где он с удовольствием плескался, множество подвешенных блестящих шариков, игрушек, даже красивый домик с белыми окошечками. Эту клетку несколько лет назад ей привез дядя из-за границы, пришлось вынести из комнаты кресло, чтобы уместить ее возле окна, откуда открывался попугаю вид на их дворик. На дно клетки она насыпала морской песок с запахом лимона или мяты, а стену поклеила фотообоями с изображением джунглей, чтобы любимец хоть немножко мог почувствовать себя в своей стихии. Для этого же на полу в большой кадке росла пальма, а по шкафам расставлены горшки с цветами. На полке над столом стояло множество книг о том, как нужно ухаживать за попугаями, а с люстры свисали качели со съедобной жердочкой.

— Са-шенька, — повторил Маркус, топчась у нее на плече.

Саша погладила попугая по белой в черную крапинку щечке.

— Хороший мой, — проворковала она, швыряя на кровать сумочку, — ну рассказывай, чем занимался?

Попугай смотрел на нее не мигая.

— Чем Маркус занимался? На качельках качался, да?

Маркус открыл клюв, издал журчащий звук и выговорил:

— Летал… да… летал, Са-шнька. Хорошая пти-ца… летал.

Она рассмеялась. Ей долго не удавалось научить его говорить, но постепенно он заговорил. Сперва, около года, говорил одно единственное слово «сыр», а потом к нему прибавились и другие: «кот», «рис», «рот». Ее имя он начал четко произносить лишь спустя четыре года, а свое через шесть. Теперь он уже знал много слов и любил поговорить, с ней или с телевизором.

В дверь раздался стук.

— Саша, ты есть будешь? — донесся голос сестры.

— Буду, — сердито крикнула она, нехотя пересаживая Маркуса на жердочку сверху клетки.

— Я уже подогрела суп, — не уходила Маша.

— Да иду я, иду!

Послышались шаги, сестра ушла на кухню, а она быстро переоделась в шелковый халатик.

— Сердобольная какая, — проворчала Саша, — тоже мне, госпожа Благородство и Всепрощение. — Она посмотрела на попугая. — Вот сейчас пойду и скажу ей, чтобы научилась нормально одеваться и прекратила ходить по помойкам с этими грязными заразными кошками-собаками.

Маркус взлетел с жердочки и повис вниз головой на качелях, откуда перебрался на люстру.

Саша непроизвольно улыбнулась. Прежде чем выйти из комнаты, она пообещала:

— Я быстренько, а потом мы с тобой что-нибудь поделаем!

Выпал первый снег. Маша не любила зиму, в эту холодную пору ей столько приходилось видеть замерзших бездомных животных, ютившихся в подвалах, где жители травили их ядом, гоняли и шпыняли. Каждый год она ждала весну с нетерпением, ждала, когда сойдет снег, когда в парках все оживет, а под окном с самого утра будет раздаваться веселый гомон птиц.

Погруженная в невеселые мысли под монотонный гул перемены, она не заметила, как на кого-то налетела.

Парень раздраженно ее оттолкнул.

— Смотри, куда идешь!

Маша подняла голову и встретила взгляд зеленых глаз. Парень был выше нее примерно на голову, светловолосый и хорошо одетый. Из разряда тех старшеклассников, которые ходят в школу не для того, чтобы учиться, а чтобы прикольно провести время.

— Эй, ты идешь?! — окрикнул какой-то парень.

Зеленоглазый кивнул и, буркнув: «Хоть бы извинилась!» — пошел к своим дружкам. Мимо прошли две девчонки из девятого, и одна довольно громко прошептала: