Зоя Воскресенская - Лунная тень

— Вы народ мутите! С толку сбиваете! — грозно сказал урядник. — Люди с жизнью прощаются.

— О том, кто сбивает народ с толку, мы узнаем через несколько часов. За вашу драгоценную жизнь я спокоен, господин урядник. Пока вам ничего не угрожает. Пока…

— О вашем дерзком поведении я доложу господину становому приставу.

— Тогда торопитесь. До светопреставления остаётся всего часа два. Начинает светать.

— Мы перед богом все равны, — примирительно сказал Яков Феклин, стоявший рядом. — А вы, Володимир Ильич, не берите лишнего греха на душу.

— Всё будет так, как я сказал, — твёрдо ответил Володя. — Солнечное затмение очень интересное явление. Закоптите кусочки стёкол, чтобы наблюдать, как Луна постепенно начнёт закрывать Солнце, а потом сойдёт с него.

Рассвело. На востоке по горизонту лежали тучи, плотные, как войлок [9] Войлок – нетканый текстильный материал, получаемый в результате прессования валяной шерсти животных. ( прим. от OMu4'а ) , а в зените неслись лёгкие, похожие на одуванчики, облака. Люди вышли на улицу. Не дымили трубы в избах — о еде никто не думал. Только коровы жалобно мычали, просили, чтобы их подоили и выпустили в поле. Мальчишки взобрались на крыши домов и сараев, у каждого в руке было закопчённое стекло. Об этом позаботилась Оля. Бабы с малышами сбились в кучу, с опаской поглядывая на Марию Александровну, стоявшую поодаль.

— Ишь, солнце напоследок в одеялку закуталось, — раздался чей-то жалостливый голос.

Оля подошла к Володе.

— Ужасно обидно будет, — сказала Оля брату, — если тучи закроют небо и люди не увидят всех фаз затмения. Ты знаешь, я чувствую себя как на самом ответственном экзамене, будто я режиссёр этого «светопреставления».

— Да, недаром ты у нас считаешься главным астрономом, — отозвался Володя. — Я тоже волнуюсь. Люди пока верят уряднику, мельнику, юродивому, а не нам. Что-то будет через час?

Оля подбежала к Марии Александровне.

— Мамочка, дай мне, пожалуйста, твои… — Оля запнулась, — папины часы. Я буду рассказывать по минутам, чтобы люди поверили в силу науки.

Мария Александровна вынула из-за пояса тяжёлые часы Ильи Николаевича и, отстегнув их от шнурка, протянула дочери.

— Затмение начнётся через полчаса… Затмение начнётся через полчаса, — говорила Оля, перебегая от группы к группе.

Тревожно закричал петух. Куры хором закудахтали и мгновенно смолкли.

— Петух беду возвещает, свою смертушку чует, — раздались голоса.

Замычали коровы, лошади беспокойно били копытами.

— Скот чувствует приближение затмения и будет беспокоиться ещё больше. Обратите внимание, — звонким голосом оповещала Оля, — во время затмения закроются цветы, которые закрываются на ночь. Птицы замолкнут. Но пусть вас это не пугает. Кончится затмение, и цветы раскроются, птицы вновь запоют.

Тучи на востоке редели. Солнце словно оттесняло, плавило их, высвобождалось для поединка с Луной.

— Затмение начнётся через пять минут. Через пять минут!

— Тише, тише ты, — шептали и крестились бабы.

— Смотрите в стёкла, вот сейчас вверху справа на Солнце появится ущербинка и будет увеличиваться, — звучал в тишине голос Оли.

Люди боязливо подносили к глазам закопчённые стёкла.

Ребята скатывались с крыш и жались к матерям.

Солнце светило по-прежнему ярко, но уже половину его закрыла тень Луны. А затем день начал бледнеть. Постепенно гасли краски, небо линяло и из голубого становилось зеленовато-бурого цвета. Трава, рожь, листья на деревьях стали бесцветно-серыми. Пепельная тьма покрыла землю. Поднялся ветер, холодный, порывистый. Луна закрыла Солнце, и из-под круглого чёрного гнёта стали выбиваться огненные языки, словно Солнце раздавили. На небе загорелись звёзды.

Люди взвыли и рухнули на колени. Малые дети заходились в плаче, вырывались из рук матерей, бабы истошно голосили, мужики истово крестились. У кого-то в руках дрожала зажжённая свеча. Ветер колыхал её мертвенно-бледное пламя. Мария Александровна подошла к одной горестно воющей женщине и погладила её но голове.

— Успокойтесь, сейчас всё кончится.

Та оттолкнула Марию Александровну.

— За грехи твоего сына Лександра господь бог наказывает всех нас. — Она взглянула злобными бесцветными глазами и, вскинув руки к небу, заголосила ещё громче.

Мария Александровна вздрогнула, сердце её ущемила боль.

— Господи, прости все прегрешения наши! Господи, спаси и помилуй! — слышалось вокруг. В этот хаос людских воплей врывалось дикое ржанье лошадей, они били копытами, готовые разнести сараи, коровы утробно мычали, выли собаки.

Оля стояла рядом с Володей.

— Тебе страшно? — спросил он и обхватил сестру за плечи. Оля дрожала.

— Мне холодно и очень неуютно. Это не похоже на сумерки, не похоже на ночь. Это какой-то мёртвый полусвет. Ты совсем зелёный, как пришелец с другой планеты. Просто прозрачный… Сейчас покажется Солнце! — крикнула Оля, её голос потонул в диких воплях.

Володя неотрывно смотрел на круглое чёрное пятно, из-под которого выбивались протуберанцы, но эти языкастые и щёткообразные пульсирующие огни не освещали, а лишь подчёркивали мёртвый мрак мира.

Володя сомкнул ладони в трубку и прокричал:

— Сейчас появится Солнце! Лунная тень сходит с Солнца!

Оля бегала, поднимала людей с колен.

— Смотрите в стёкла! Наверху справа показался серп Солнца!

Опрокинутый серп увеличивался, наливался светом. Светлело и на Земле. С неба словно кто-то медленно стягивал траурную шаль с юга на север. Облака освобождались от пепла, заголубело небо. Всё ярче разгоралось величественное светило. Лунная чёрная тень, двигаясь справа налево, соскользнула с Солнца, траурная шаль свернулась и нырнула за округлую черту горизонта.

Солнце светило нестерпимо ярко, празднично, победно. Белые облака-одуванчики летели по голубому небу, зазеленели трава и деревья, зазолотились ржаные поля. В небо взметнулись жаворонки и запели приветную песнь Солнцу. Ветер стихал. Потеплело. Зазвенели комары и стали плести в воздухе тонкое замысловатое кружево. Коровы мычали просяще. Весело и привольно прокричал петух, ему ответили хлопотливым кудахтаньем куры.

Люди вставали с колен и смахивали слёзы, уже счастливые слёзы, и словно впервые познавали красоту мира.

— Ослобонилось! Снова светишь! Снова греешь! Слава всевышнему! — слышались радостные возгласы.

И впервые, сбросив с себя так много дней давящую тяжесть, бабы собрались вокруг Марии Александровны. Она стояла прямая, строгая, её тёмные глаза светились печалью и нежностью. И тут только заметили бабы, что из-под наколки на голове Марии Александровны выбиваются волосы, белые, как облака на небе, а ещё в прошлом году они были золотисто-рыжеватые. Женщины молча, лёгким прикосновением, ласковым взглядом старались утешить, приголубить её. Слова были лишние.