Алексей Лисаченко - Жуть вампирская [litres]

– Поможем, – оживлённо закивал дедомраз, пряча плакатик. – Сориентируем.

Путеводный клубочек мне не выдали.

– Я же не Василиса Премудрая, – сказал дедомраз, срывая с Злки шишку. – У нас свои методы. Вот, вставьте в ухо.

– Куда? – не понял я.

– Да мало ли куда! – рассердился он. – Но лучше в ухо. Хотите – в левое, хотите – в правое. А то могу ещё одну сорвать, чтобы в оба сразу.

Я посмотрел на протянутую шишку. Царапать ухо не хотелось, тем более оба.

– А… зачем? – поинтересовался я недоверчиво.

– Затем, чтобы быть на связи. Через Злку, – объяснил дедомраз, – вроде антенны.

– Так ведь шишка колючая, – пожаловался я, – и большая. Выпадет.

– Если бы шишка была маленькой и мягкой, то это была бы уже не шишка, а эта… как там её … – затруднился с определением дедомраз, – а они на Злке не растут.

Аргумент был весомый.

– Хорошо же я буду выглядеть, – заворчал я, пытаясь поудобнее пристроить шишку в ушной раковине. – А если знакомые встретятся? Или, того хуже, ученики? По меньшей мере, это несерьёзно!

– Можно подумать, до этого вы выглядели очень серьёзно, – фыркнул дедомраз, – и солидно.

Я оглядел свои ноги, руки и туловище и сделал важное открытие. Надо признать, меня оно удивило.

Я понимал, что мои спокойные, упорядоченные сны – скорее исключение, чем правило. Большая же часть видящего сны человечества, судя по всему, делится на две половины.

Одни раз за разом прокручивают в голове свою обыденную жизнь, продолжая и во сне заниматься тем же самым. Когда такие люди касаются головой подушки, для них ничего не меняется. И мне их искренне жаль.

Совсем другое дело – вторая половина, к которой, думается, относятся и все без исключения дети. Эти летают – на самолётах, дирижаблях, космических кораблях – или просто так, без всего. Они штурмуют горные пики и плавают в море – кто под водой, с рыбками и медузами, а кто и на пиратском бриге. Они завоёвывают троны сказочных королевств и создают звёздные империи. Да мало ли чем ещё можно заняться во сне!

Но не в этом состояло моё открытие.

Задумывались ли вы когда-нибудь во сне над своей одеждой? «Право же, не до того!» – скажете мне вы и нисколько не ошибётесь. Ветер свистит в невидимых крыльях, вершина близка, тропические рыбки сияют многоцветьем, а неприятельское ядро порвало парус – есть ли время на всякие глупости?

А между тем, грозный пиратский капитан и не замечает, что ведёт своих молодцев на абордаж в голубенькой пижаме с мишками, лётчик экипирован в ночную рубашку, а на рыцаре в сверкающих доспехах, помимо этих самых доспехов, надеты уютные домашние тапочки. Не относится это лишь к принцессам, поскольку их наряды обычно и есть главная составляющая сна.

В общем, всё, до чего во сне не дотянулось наше внимание, остаётся не затронутым воображением – вот в чём суть моего открытия.

Вооружённый этим великим знанием, я ещё раз посмотрел на свою синенькую пижаму с божьими коровками и рассмеялся. Дедомраз смеялся вместе со мной.

– Пожалуй, понадобится что-то более практичное, – сказал я, и пижама на глазах стала превращаться в походный костюм. Изменилась и шишка: теперь на моей ладони лежал маленький чёрный наушник, какими в фильмах щеголяют телохранители и секретные агенты.

– Раз, раз! – сказал дедомраз мне в ухо, проверяя связь. – Как слышимость?

Злка прекрасно справлялась с ролью антенны. Слышимость была нормальная.

Я шагал в указанном направлении, делая время от времени большие зигзаги, чтобы найти след. Шагалось легко. Вокруг был летний лес, светлый и не заросший. В ветвях пели птицы.

Через час, а может быть, через пять минут – ведь во сне время ведёт себя совсем не так, как наяву – я набрёл на чужую тропинку. Она была далеко не столь же утоптана, как моя, но вполне различима.

– Посмотрите налево, потом направо! – посоветовал дедомраз.

Я повертел головой во все стороны, но деревья закрывали обзор. Где-то там, в своих истоках, тропинка уходила за горизонт, за которым Женьку из третьего «А» дожидались подушка и одеяло.

– Ничего не видно, – сообщил я далёкому собеседнику. – А вы уверены, что это правильный след?

В этот момент что-то захрустело ветками и тяжело плюхнулось у меня за спиной. Птичьи трели оборвались.

Я обернулся, готовый ко всему. На тропинке сидела и оглушённо трясла головой чрезвычайно упитанная птица. Если бы я не боялся показаться невежливым, я бы даже сказал – жирная. Очевидно, её не выдержала ветка.

Почему-то повеяло запахом бекона.

– Ага, – удовлетворённо заметил дедомраз, – это его тропинка. Загляните в тетрадь. Страница шесть.

Я открыл Женькину тетрадь прямо посреди сочинения на тему «Как я провёл лето».

– Вторая строка сверху, – подсказал наушник.

«На дереве чудесно пел саловей», – прочёл я. Буква «а» в слове «саловей» была подчёркнута красным.

Я поднял невезучую птицу и аккуратно подсадил на самый толстый сук ближайшей рябины.

Лес кончился. Тропинка вела меня дальше – под горку, через луг, к заметным издалека крышам какой-то деревни. Трава на лугу была такой зелёной, что я нагнулся удостовериться: не крашеная ли она.

– Это лук, – сказал голос в моём ухе так неожиданно, что я подпрыгнул на месте, – зелёный лук.

– Вы что, всё видите? – догадался я.

– Вижу, – признался дедомраз. – К тому же, я ведь читал тетрадку.

– А что, там есть что-то про лук? – удивился я и сорвал пару зелёных пёрышек. Вкус был самый что ни на есть луковый.

– Интересное дело! – возмутился голос. – Почему это я должен всё время разъяснять очевидное? Тетрадь, между прочим, у вас. Страница семь.

И в самом деле, на странице семь было написано: «за лесом начинается зелёный лук».

– А что, это и есть Запутанные сны? – спросил я.

– Ещё нет, – сказал дедомраз, – наверное. Видите ли, никто, к несчастью, не может различить их границы. Сегодня они тут, а завтра – вообще у тебя над головой слева во втором ряду.

Я невольно задрал голову, но никаких рядов не увидел. Тогда я перевёл взгляд себе под ноги. Тропинку перебегали полевые мишки – крохотные пугливые медведи с длинными тонкими хвостиками. Уловив мой взгляд, они запищали и спрятались среди луковых зарослей.

– Сумасшедший дом, – сказал я и пошёл дальше, ориентируясь на деревенские крыши.

Я шёл и шёл, но крыши, как назло, не делались ближе. Отчаявшись, я припустил почти что бегом – и тут увидел пастуха.

Пастух сидел верхом на гнедой лошади и был одет как ковбой, за одним маленьким исключением. А именно – вместо шпор к сапогам его крепились большие шторы, белые, с узором из мелких фиолетовых розочек. Шторы волочились по луку и изрядно мешали.

– Удобно ли вам с этими шторами? – спросил я, поздоровавшись.