Александр Батров - Барк «Жемчужный»

Глеб лежал на теплом песке и, странное дело, весь дрожал, будто неожиданно пришла глубокая осень.

— Эй, мальчик, что с тобой? — подойдя к нему, спросил один из пляжников, старик в соломенной шляпе.

— Ничего, — ответил Глеб. Он даже на время сдержал дрожь, чтобы старик оставил его в покое.

Но тот не уходил.

— И губы вот синие, — сказал он, качая головой.

— Синие так синие! — буркнул Глеб и сделал сердитое лицо. Не станет же он объяснять каждому, что слишком долго пробыл в воде. Правда, из-за этого грубить не годится…

— Не беспокойтесь, — сказал Глеб.

Но старика уже не было.

Погода менялась. С востока пришел ветер, и море покрылось рябью. Даль, еще недавно веселая и голубая, потемнела. Серые тучи накрыли небо, запахло дождем, и вскоре он и сам зашумел над песчаной косой.

Купальщики бросились кто куда: одни — к трамваю, другие — к автобусной остановке. На Глеба никто не обратил внимания. Лежит мальчик на берегу, ну и пусть лежит. Видно, нравится быть наедине с морем, слушать, как всплескивает волна, и глядеть на чаек, громко славящих непогоду, — кто знает, не пригонит ли она к берегу косяк жирной сардели?

А Глеб подумал: пора домой. Он оделся, сделал несколько шагов, но тут же упал. Его начало мутить. Судорога свела пальцы правой ноги, а синие губы стали еще синее. Перед глазами Глеба запорхали пестрые огоньки.

Когда он пришел в себя, ни моря, ни чаек перед ним уже не было. Он лежал на диване в незнакомой квартире. По комнате, светлой и просторной, шаркая ногами, ходил старик, тот самый, что заметил на берегу его посиневшие губы.

— Где я? — спросил Глеб.

— Не беспокойся, — ответил старик. — Сейчас вскипит кофе…

От кофе Глеб не отказался. Он выпил и почувствовал себя лучше.

— Зовут меня Глеб Попов, — сообщил он старику. — А вы кто такой?

— Я дед Василий. Вот и познакомились.

Старик вытащил из кармана серебряные часы, открыл крышку и, заторопившись, сказал:

— Ты оставайся. Ключ положишь под ступеньку, на лестнице. И приходи. А мне на вахту…

— На вахту?

Глеб соскочил с дивана. Но, может быть, он ослышался? Нет, не ослышался. Он давно мечтал познакомиться с моряком, и вот его мечта сбылась. Он даже запел от радости. Конечно, он придет к нему. Даже завтра. Глеб выбежал на лестницу и крикнул деду Василию:

— А как называется ваш корабль?

Старик, замедлив шаги, внимательно посмотрел на Глеба и сказал:

— «Жемчужный».

— «Жемчужный»? Парусный!

— Он, — повторил дед Василий, сдержанно улыбаясь.

Оставшись один, Глеб подошел к огромному крабу, висевшему на стене.

Сразу видно, что здесь живет моряк дальнего плавания. Об этом говорили и перламутровые раковины, расставленные на столе, и цветочная ваза в виде рыбьей головы, и модель старинного парусника.

Дома Глеб объявил родным, что у него есть друг, и не простой, а моряк с океанского трехмачтового барка «Жемчужный».

К деду Василию он пришел на другой день, в восемь часов утра.

— Ого, какой гость ранний! — удивился старик. — Ну ничего, одно дело есть. Как ты насчет скумбрии, хлопец?

— Всегда готов! — отозвался Глеб весело.

Они вышли на лодке к «Пузановской косе. Но скумбрию в этот день словно заколдовали. Все же им удалось выдернуть из скупой воды десяток небольших чирусов. Из них они сварили уху с чесноком и молодой картошкой.

Вскоре все ребята дома, в котором жил Глеб, знали о деде Василии.

— Мой старик прошел все океаны! — слышался во дворе голос Глеба.

Он выдумывал о барке «Жемчужный» разные удивительные истории, и, странное дело, ребята верили ему и даже добавляли что-нибудь от себя: мол, «Жемчужный» надежней любого лайнера. В век дизельных судов они с особой нежностью отдавали последним парусам свои мальчишеские сердца.

— «Жемчужный»! Он выдержит любой шторм в океане! — волнуясь, говорил Глеб. — Мой старик ходил на нем в Индию прошлой весной!

Но дед Василий не имел никакого отношения к морю. Он целых тридцать лет прослужил официантом в ресторане «Весна», носившем когда-то название «Жемчужный». А сейчас в гавани под таким же названием стояло учебное судно — океанский барк с ослепительно белыми парусами.

Зачем же он обманул Глеба?

Какой он, дед Василий, моряк? Правда, будучи молодым, он служил кочегаром на пароходе «Русь», а затем три года рыбачил с херсонскими рыбаками.

«Весна» находилась на оживленной улице, почти в самом центре города. Сегодня с утра до самого вечера стояла жара, работать было трудно, и дед Василий, сдав «вахту», решил отдохнуть на Приморском бульваре.

Над городом плыли прозрачные облака, и молодой месяц в них весело кувыркался. На бульваре дед Василий увидел Глеба. Мальчик сидел на садовой скамье и влюбленно глядел на барк, стоящий на внешнем рейде. Зарифленные паруса барка были неподвижны и белы, словно вырезанные из кости.

— Глеб, что ты здесь делаешь?

— Я?.. Ах, это вы! Я на ваш «Жемчужный» смотрю. Я знаю, вы только что оттуда… Я видел, как от борта отвалила шлюпка…

Улыбнувшись, дед Василий перевел разговор на другую тему.

— Скумбрия пошла… Все сейнеры вышли в море на лов. Завтра жаркий денек будет на море, — сказал он Глебу.

Но старик ошибся.

Море на другой день штормило. Он сидел дома и учил Глеба делать резцом рисунки на металле.

К мальчику старик все больше привязывался. Он словно видел в нем свою юность. Вот таким же мальчишкой он бродил в гавани. Так же тревожно и дерзко глядел в морскую даль.

А Глеб не забыл о барке. Он даже требовательно напомнил:

— Вы должны взять меня с собой, дед Василий!

— Ремонт… По морскому закону на судне посторонним быть не разрешается, — отвечал дед Василий, не зная, как выпутаться из этой истории. — Не спеши, — успокаивал он Глеба, — Вот сменят такелаж… Поставят новые паруса…

Порой здоровье подводило старика. Ноги, охваченные зудящей глухой болью, становились чужими. Но к врачам он не ходил. Ему было как-то стыдно в свои шестьдесят лет ходить лечиться. К тому же никакие профессора не в силах остановить время. Да, ноги… Вот сегодня, споткнувшись, он выронил поднос с тарелками, и директор ресторана, проходивший мимо, сказал:

— Пора на пенсию… Со старостью не шути, дед Василий!

Но старик лишь выпил стакан пива, махнул рукой и продолжал обслуживать посетителей.

В это самое время Глеб, окруженный ребятами, стоял посреди двора.

— Все выдумал про своего старика! — кричала Динка, толстая розовощекая девочка. — Твой старик — официант в «Весне». Мы там обедали с мамой!

Лучшие друзья Глеба, братья Соколовы, Генка и Васька, как по команде сунули пальцы в рот и насмешливо засвистели.