Алексей Берсерк - Первая шпага ордена. Непутёвая троица

В итоге Буфо пришёл к выводу, что петух просто исполнял здесь какое-то поручение своего ордена или главного храма церкви. А значит, мог послужить хорошим подспорьем в решении его проблемы. Ведь слово Птичьего паладина против слова главного церковника Мухотравья имело немалый вес. Особенно если этот петух был высокого ранга в своём ордене.

Но когда Буфо явился на место и зашёл в просаленное заведение Фуггса, то был просто обескуражен. Оказалось, что схвативший ласку Птичий паладин до сих пор пребывал тут! И был пьян в стельку!

«Что за дикость! – бухтел про себя Буфо, следуя за услужливым кротом в подвал, куда тот отвёл петуха под утро. – Паладины не пьют эля! Это запрещено их кодексом».

Однако знал об этом, похоже, только сам Буфо, поскольку в их края паладины заглядывали редко. И простой народ не имел представления о запретах ордена. Лишь о том, что все петухи с рождения становятся членами Птичьих паладинов. Исключений из этого правила не было.

– Вот он, – прогудел Фуггс, указав в сторону торчавших из темноты двух лап, утопающих в копне из перьев.

– Благодарю, уважаемый, – поклонился ему Буфо и осторожно подошёл к спящему петуху.

– Прошу простить, доблестный… э-э-э… – в морду жабу тотчас же шибануло парами перегара, и он был вынужден прикрыть нос рукавом робы. – Прошу простить, господин. Но мне очень нужна ваша помощь. Понимаете, та ласка, которую вы вчера поймали, – она-а…

Но петух, казалось, вообще никак не реагировал на его слова – лишь вставлял кое-где между ними свой храп.

– В общем, её хотят убить, – произнёс в конце концов Буфо как можно громче и чётче.

– Что-о?! Убить?! Кто посмел?! – заорал вдруг петух во всё горло и мгновенно вскочил с места.

Это заставило робкого Буфо буквально откатиться в сторону к бочкам с элем.

– То есть казнить. Наш, э… главный… – забормотал он.

– Неважно! Убийца должен быть наказан. Веди! – ретиво отчеканил петух, даже не взглянув на жаба. – За честь пер-р-натых!!!

Это был главный и единственный клич всех Птичьих паладинов на свете.

Глава 3

Ночные часы в холодной темнице Мухотравья тянулись долго. Однако Габриель знала, что ещё хуже приходится тем зверям, которых сажают в яму. Поэтому, как только первые лучи солнца проникли сквозь зарешёченное окно её узилища, ласка немного воспрянула духом. И даже поверила, что сможет выбраться из этой передряги целой и невредимой.

Лучше всего, конечно, чтобы её приятели из Гильдии заплатили нужным стражникам. А те бы обставили всё так, будто Габриель сама сбежала. Однажды глава Лукар сам провернул подобный трюк. И все остались довольны, охранников даже не лишили работы. Хотя выговор они получили знатный. Но Лукар потом всё им компенсировал сторицей.

Правда, в этот раз схватили не главу Гильдии и даже не его правую руку, а всего лишь обычную щипачку, которых в Гильдии имелось немало. Хотя такие обстоятельства всё равно не лишали Габриель надежды на спасение. И уж чего она точно не ожидала, так это появления к полудню у решёток в коридоре самых обычных конвоиров. Причём именно тех, кто отводит зверей на эшафот, а не подкупленных Гильдией стражников.

– Давай, поднимайся, – гаркнул ворон в шлеме и накидке с гербом города на груди.

– Кто, я? – опешила Габриель.

– Ну не я же! Поздно уже дурочкой прикидываться.

– А куда меня… – решила всё же уточнить ласка.

– Туда, куда вам всем и дорога, – рассмеялся ворон. – Отребье гильдейское.

Габриель ужаснулась. Ею снова завладели тёмные мысли.

– Это ж надо догадаться обокрасть самого Птичьего паладина! – усмехнулся второй ворон, молодой и бойкий.

– Кого? – ничего не понимая, медленно и нерешительно подошла Габриель к решёткам, пока первый стражник открывал клювом замок.

– Ты что же, даже не знаешь, кто поймал тебя за шиворот, воровка? Это был не простой служака.

В глазах у ласки на секунду всё помутилось. Она в жизни не слышала ни о каких паладинах. Но это было и немудрено: детство Габриель прошло вдали от церкви. И потому внешний мир за пределами Мухотравья казался ей не слишком интересным. Раз или два они путешествовали с главой Лукаром в соседние области. По пути останавливались на ночлег в трактирах, где она обкрадывала постояльцев. Но Лукар всегда говорил Габриель, что все деньги обычно стекаются в города. А на дорогах ловить нечего.

– Может быть, кто-то спрашивал обо мне? – в последний раз решила поинтересоваться у конвоиров Габриель.

– Да кому ты нужна! – утробно буркнул ворон, разделавшись наконец с ржавым замком. – Было б надо, давно бы уже спросили.

И чёрная птица рассмеялась таким зловещим смехом, что у Габриель чуть лапы не подкосились. Ласка всё поняла. Гильдия отвернулась от неё и оставила без помощи.

Вскоре на шее у Габриель защёлкнулся ошейник, и её на цепи вывели из отделения стражи.

На улице стояло настоящее пекло. Звери уже собрались вдали у эшафота, образовав приличную толпу. Вчера Габриель даже усами не повела, когда её проводили мимо этого места. Однако сегодня… Сегодня оно выглядело для неё совсем иначе.

Каждый шаг к месту казни давался ласке с большим трудом. Звери вокруг недобро бурчали и рычали, посматривая на Габриель исподлобья. Кто-то испускал громкий свист каждые пять-десять секунд. А иные и вовсе подначивали толпу, перечисляя все беды, что принесла Гильдия воров Мухотравью. Но для Габриель это был просто её образ жизни. С самого детства она вынуждена была воровать. И потому не понимала, как можно жить по-другому. Хотя на самом деле, в глубине души, ласка и не хотела ничего менять. Ей нравилось быть самой ловкой и хитрой воровкой в городе. По крайней мере, до вчерашнего дня.

– Что, дрожиш-шь? – шикнул вдруг рядом с ней какой-то зверь в капюшоне.

Габриель оглянулась и сразу узнала хорька Гектора. Он был левой рукой их главы и часто передавал сообщения от Лукара.

– Гек… – попыталась вымолвить она.

Но хорёк перебил её.

– Лукар просил передать, – извиваясь между телами других зверей, как кобра, проговорил Гектор, – что неудачницы Гильдии не нужны. Ты не оправдала свою репутацию. Прощай.

Эти слова прозвучали для Габриель как приговор. Причём задолго до того, как ей должны были объявить официальный приговор властей. Ведь ласка уже понимала, что её связали с Гильдией. А значит, казнь будет самая что ни на есть жестокая.

И когда Габриель взвели по ступенькам на эшафот, она уже была страшно подавлена и не знала, как поступить дальше. Из глаз катились крупные слёзы.

– Итак, дорогие жители Мухотравья. Дело о краже в таверне «У старо…» – заговорил какой-то важный жаб в очках, увидев, как вороны подвели Габриель к месту казни.