Евгения Басова - Я здесь живу

Папа уточняет:

– Так ты что, едешь в командировку?

Мама кивает:

– Ну да… – как виноватая. – Их, – говорит, – наверно, тоже с собой возьму. Сам говоришь, я ими не занимаюсь…

Папа бы предпочёл, чтобы мама занималась нами дома. И чтобы он тоже нами занимался. Чтобы никто никуда не уезжал.

Он спрашивает – как будто с надеждой:

– Кто вас троих там ждёт? Кто их поселит в общежитие с тобой?

Их – это нас, понятно. Они говорят о нас так, точно нас здесь нет. Так бывает – особенно когда родители сердятся друг на друга.

Мама доказывает ему:

– Так мы не в общежитие пойдём! Снимем угол у какой-нибудь бабули в том же Собакине…

Ясно, что мама поедет в командировку в любом случае. С нами или без нас.

Она часто говорит, что прежний начальник отдела, тот, который был до неё, работу запустил. И ей теперь приходится самой всё разгребать. На неё всё навалилось. Сколько мы слышали от неё:

– Думаете, мне интересно – с бумагами? Я лучше бы, как Костя, гуляла по интернету!

Зачем было становиться начальником, если на тебя при этом всё наваливается?

Я спрашиваю:

– Мама, а мы с тобой всё разгребать поедем?

Мама кивает:

– Ну да, именно…

Тут папа улыбается мне.

И мама тогда – папе:

– Как думаешь, ведь ничего, если я съезжу вместе с ними?

Папа снова хмурится. Но говорит:

– Наверно, ничего. Они ведь ещё не были в деревне.

Мама радуется, что он согласился. И начинает зачем-то снова доказывать ему, что это и вправду ничего.

– Всего-то, – говорит, – четыре дня! Я на работе буду, а они станут гулять, воздухом дышать… Может, с ребятишками там познакомятся, увидят, как люди живут в других местах, не в городе…

И нам кивает:

– Хватит торчать дома. Июнь, считай, пролетел, а вы ещё нигде не были!

Мы были не против, только жалко было, что папа с нами не поедет. Его не отправляют в командировки. Он уже давно начальник отдела, и ему ничего не надо разгребать. И отпуск у него ещё не скоро.

Но он повздыхал, подумал и сказал, что это – хорошая идея.

– Всё правильно. Хотя бы от компьютера Костя оторвётся, – говорит.

И верно, наш компьютер ведь не потащишь с собой. Костя бы и готов, да знает – ему не разрешат!

Молчал, молчал он. Видно, представлял, что станет делать без компьютера четыре дня. И вдруг спрашивает:

– А почему мы будем жить в Собакине? Давайте лучше в Липовке, где Макар…

Я подумала: охота же маме будет каждый день ходить в Собакино за шесть километров!

А мама вдруг согласилась:

– Ладно, давайте попробуем устроиться в Липовке.

Папа ещё сказал:

– Как будто это проще простого – устроиться!

Но оказалось и впрямь – проще простого.

Мама назавтра приходит и говорит: в институте познакомили её с какой-то тётей Наташей. Так она родом из той самой Липовки! А её мама и сейчас там живёт. Маму зовут Анной Ивановной.

И наша мама вместе с тётей Наташей уже звонили ей. Спрашивали, не знает ли она, кто может на квартиру нас принять.

А та ответила, что и сама нас примет с удовольствием. Всё, говорит, будет веселее! И молока парного у неё дома сколько хочешь. А в саду ягода осыпается, руки не доходят до неё. Так что вся наша будет, если приедем.

Мы обрадовались, что всё так легко решилось. Костя уточняет у мамы:

– А сеновал есть у неё? У этой Анны Ивановны? А то я хочу ночевать на сеновале!

Я тоже слышала, как хорошо спать в деревне на сеновале, в душистом сене.

Даже стихи такие есть:

Не помню точно…

Мама говорит:

– Насчёт сеновала не знаю, есть ли он там… Но в любом случае – пиши своему другу, что приедешь в Липовку. Вот он удивится!

В понедельник мы сели в автобус на вокзале. Мама сказала, от её работы в Собакино завтра пойдёт машина. Но в ней вряд ли всем хватит места. И потом, лучше приехать в Липовку заранее, устроиться. Тогда маме спокойней будет работать в опытном хозяйстве.

Папа, наоборот, предлагал отложить поездку до среды. Тогда он смог бы взять отгул и сам отвезти нас на машине. А раньше никак нельзя: его отдел выполняет важное задание. И если папа, начальник, сейчас оставит всех своих, то это будет неправильно.

Мама сказала:

– Ну и работай спокойно! Ездят ведь люди на автобусе. И мы доедем.

Ездить я люблю.

Мама рядом со мной сидит, детектив читает.

Костя – через проход, в наушниках, музыку слушает.

А я бы только в окно глядела, ждала бы той минуты, когда город кончится. Все новостройки, заборы, вывески останутся позади. И будут только холмы, холмы. Они зелёные, круглые – как на рисунке.

Где-то на холме увидишь одинокое дерево – вётлы это, чаще всего. Где-то по холму домики разбросаны и коровки ходят. Или неотличимые отсюда, маленькие совсем козы или овцы.

Картина всё время меняется. А я сижу и думаю: подольше бы вот так ехать!

Я и в прошлом году, когда мы в лагерь ехали, думала: подольше бы не приезжать, чтоб можно было глядеть в окно. А мы раз – и оказались в этом Кувакине как-то незаметно.

А Липовка, она ведь гораздо ближе, чем Кувакино. Кто бы сомневался, что я и дорогу-то не успею как следует почувствовать?

Но я одного не учла. В лагерь нас вёз специальный автобус. А теперь мы ехали в обычном, пассажирском.

Шофёр остановился на шоссе, крикнул:

– Кому в Липовку?

Гляжу, с краю дороги на колышке табличка прибита – «Липовка». А кругом поле, деревья – и никакой Липовки не видать.

Спрыгнули мы на дорогу вместе с сумками. А самую большую, с колесиками, какой-то дяденька нам вынес. Водитель из кабины высунулся, показывает:

– Вон по тому просёлку ступайте. А мы поедем дальше.

Дяденька скорей обратно в автобус полез. И говорит оттуда:

– Вы всё прямо, прямо идите, до пруда. А у пруда налево повернёте. Это если вам в Липовку. А если в Собакино – направо.

Костя радуется:

– Ну, двинули вперёд!

Мама напоминает:

– Имейте в виду, в деревне положено здороваться со всеми! Так что, если встретим кого, чтоб сразу – «здравствуйте!». Иначе как выглядеть мы будем?

Мы с Костей в ответ:

– Помним, помним!

Нам это и папа, провожая, на автовокзале говорил!

Но на дороге нам никто не встретился. Хотя до пруда оказалось идти и идти.

Сумка с колёсиками прыгала на ухабах, буксовала в пыли, и сами мы покрылись пылью до самых макушек.

Очки приходилось протирать краем футболки, потому что салфетки были где-то в сумке, глубоко. Но очки снова быстро становились грязными.

По лицам у нас тёк пот. От него щёки и лоб щипало. Оправы очков натирали нам переносицу и щёки. То и дело Костя снимал очки и начинал тереть лицо кулаками – с силой, размазывая грязь.