Мария Грипе - ...И белые тени в лесу

Покачав головой, она еще немного посетовала на человеческое любопытство. Затем успокоилась и, понизив голос, сказала:

– Нет, ее так и не нашли. Это и есть самое страшное. Я думаю об этом каждый раз, когда мы плаваем на лодке. Я себя не помню от ужаса, когда Аксель подгребает к зарослям тростника. Мне сразу кажется, что она там лежит…

– Но ведь прошло столько времени, теперь уже вряд ли это возможно.

– Не знаю, не знаю. Со скелетом ничего не сделается. Да и в замке я не меньше боюсь с ней столкнуться. Ничего не скажешь, от здешней жизни нервы крепче не становятся. И вовсе не потому, что я верю в привидения, а потому, что их на самом деле тут полно. А если в замке и водится призрак, то это наверняка она.

– Почему?

– Во-первых, потому что ее так и не похоронили в освященной земле.

– Да, я тоже об этом подумала. Какие же это похороны, если хоронить некого?

– В общем-то это нельзя назвать настоящими похоронами. Скорее это была траурная месса. Они прождали столько времени, но когда все поняли, что тело не найти… и надо положить этому конец, тогда и решили устроить эту церемонию, которую можно было бы считать похоронами. Вы ведь и сами понимаете, каково им было, они ждали все эти годы, так и с ума недолго сойти.

– А как же гроб? Он что, был пустой? Гроб-то зачем понадобился?

– Нет, они нашли в воде ее башмачок. А еще при ней был букет роз, она ведь всегда носила с собой розы. Этот букет так и остался лежать в воде, а тело унесло течением – только розы плавали на поверхности. Амалия о них позаботилась, ей каким-то образом удалось сохранить цветы – не знаю, что она с ними сделала, то ли засушила, то ли что-то в этом роде, но, говорят, они все то время выглядели так, как будто их только что сорвали. Не знаю, я их никогда не видела. Но вся эта история с белыми розами – чистое сумасшествие. Они стали как бы символом души Лидии, поэтому их положили в гроб.

– Вместе с башмачком?

– Да.

– Да, наверно, это были странные похороны. Ведь душа находится на небесах? Как можно похоронить душу?

– Не знаю, это вопрос не ко мне. Я ведь и не была на похоронах. Мы с Акселем тогда только поженились, и он сказал, что мы туда не пойдем. Он считал, что посторонним там не место. Это не повод для любопытства.

Вера иронично рассмеялась.

– Но любопытных там было предостаточно. Тут уж Аксель ничего не мог поделать. Люди словно совсем ополоумели, набросились, как гиены.

– Говорят, про барона Стеншерна тогда ходило много сплетен.

– Да уж, сплетен было хоть отбавляй. Греха не оберешься. Поговаривали, что он настроил детей против матери, и из-за этого та покончила с собой. Его считали чуть ли не убийцей. Да еще вдобавок ходили слухи, что он ей изменял и все такое.

Но потом Аксель взялся прекратить эти сплетни, и все уладилось. После этого никто уже больше наговаривать не осмелился.

– Бабушка рассказывала, что в газетах упоминали о каких-то странных обстоятельствах в связи с самоубийством Лидии, это и есть те самые сплетни о Максимилиаме?

– Нет, здесь имелись в виду драгоценности.

– Какие драгоценности?

– Ну, ее… Лидии. Бабушка ни о чем не говорила?

– Нет.

– А-а, я-то думала, она вам все рассказала… Ну, в таком случае я не стану… Дело в том, что после смерти Лидии, когда осматривали апартаменты, вдруг обнаружили, что все ее драгоценности исчезли. Не понимаю, куда они могли деться, ну не стала же она брать их с собой, когда пошла на реку. Сначала все думали, что она втайне кому-нибудь их отдала. Но потом поняли, что Лидия этого сделать не могла. У нее просто-напросто не было на это никакого права. Они не принадлежали лично ей. Это были семейные драгоценности, принадлежавшие династии Фальк аф Стеншерна. К тому же она никогда не любила их надевать. У нее ведь были свои собственные, которые она унаследовала от матери. Может быть, они и не были такими ценными, я уж не знаю, но она любила именно их. И никаких других не носила. Как бы то ни было, но все они исчезли. Шкатулка была пуста. Та самая большая, тяжелая шкатулка, где хранились семейные драгоценности. Ее собственную маленькую шкатулочку вор тоже прихватил, так ее и не нашли.

– Надо же, как странно. А кто мог их взять?

– Этого никто не знает. Дело темное.

– Неужели никого не подозревали?

– Подозревали. Камеристку Лидии, а точнее, ее жениха.

– Эмму? Это ведь она нашла Лидию?

– Да, точно. Все это было очень странно. Эмма тогда миловалась со своим женихом при луне. Наверняка они где-нибудь пробыли вместе всю ночь, хоть я ничего об этом не знаю. Но ведь они нашли баронессу Лидию, как раз когда жених провожал Эмму утром домой. Она лежала на спине в воде у самого берега, уже окоченевшая. Они сказали, что глаза у нее были такие страшные. Эмма чуть в обморок не упала, но жених ее успел подхватить, и они помчались в замок за подмогой, вместо того чтобы сказать Акселю, который жил от места в двух шагах. Почему они его не позвали – этого мы до сих пор не можем понять. Ведь он был ближе всех. А в замке в основном оставались одни женщины. Эмма с женихом говорили, что об Акселе они как-то не подумали, но, по-моему, это очень странно. Во всяком случае, когда все наконец вылезли из постелей и подоспели к реке, время было упущено. Тело унесло течением. В ту ночь дул бешеный ветер. И, разумеется, из-за этого ветра Аксель не услышал, какой там творился переполох. А то многие об этом спрашивали. Но Аксель так крепко спит, да и ветер дул не со стороны реки. Поэтому он узнал обо всем только на следующий день. Аксель был так привязан к баронессе, он очень тяжело все это переживал, просто невероятно. С тех пор он и стал таким задумчивым.

– А что камеристка? И чем закончилась история с драгоценностями?

Вера промолчала. Наморщив лоб, она смотрела перед собой.

– Да, он был на себя не похож, – сказала она.

Я поняла, что Вера размышляет о том, почему Аксель был так привязан к Лидии, и повторила вопрос.

– А почему подозревали камеристку?

– Потому что ее жених вел себя очень странно. То, что камеристка перепугалась не на жизнь, а на смерть, – это можно понять. Но он-то почему впал в панику? Он ведь даже не был знаком с баронессой. Если бы он хоть чуть-чуть соображал, то вытащил бы ее из воды! А не оставил бы на произвол судьбы. Разумеется, она была мертва, и это уже никакой роли не играло. Но все равно! Если перед тобой человек, лежащий в воде, тем более так близко к берегу, то уж наверное надо его вытащить! А уж потом идти за подмогой, а не нестись оттуда сломя голову! Правильно я говорю?

Вера посмотрела на меня в поисках поддержки, и я кивнула.

– И что вы думаете, куда потом подевался этот жених? Его и след простыл. Пока стоял переполох, о нем никто и не вспомнил, но когда решили обследовать дно, обнаружилось, что одна лодка пропала. Через несколько дней ее нашли в тростнике, немного вниз по течению, неподалеку от нашего дома. Но нашел ее не Аксель, лодка была спрятана в зарослях, он много раз проходил мимо и не замечал ее. Жених клялся, что он здесь ни при чем. Он божился, что принимал участие в поисках, он и потом искал вместе со всеми, но тогда его никто не видел.