Генрих Книжник - Гошка-волчонок

Сзади хрипловато гавкнули. Гошка оглянулся и увидел Фагота, он стоял и смотрел на него. Гошка даже не заметил, что спросил у него, как у человека: «В чём дело?» Фагот гавкнул снова, повернулся и медленно пошёл, оглядываясь, к жилым домам. Явно звал Гошку идти за ним. Таня догадалась первая:

– Не иначе как тётя Тоня его послала тебя найти. Зовёт ужинать, или ты зачем-то понадобился.

– Ужин! – спохватился Гошка. – Дед, наверное, уже пришёл. Побегу. Спасибо тебе. Завтра увидимся?

– Ага. Я тоже домой, только загляну на минутку к своим совам.

На следующий день была уборка клеток. Гошка разговаривал с Донной, когда пришёл Василий. Он попросил Гошку уйти, и почти сразу Донна вернулась в свой дом. Василий зашёл сбоку от клетки и оттуда задвинул дверцу дома, так что волчица не могла выйти из него, потом снял замок, открыл сетчатую дверь, и они с Гошкой быстро вычистили и вымыли всю клетку.

– Молодец, – похвалил Василий. – Дома тоже помогаешь?

Гошка сделал вид, что не услышал вопроса. Дома он маме не помогал.

– А у неё в доме как убирают? – спросил он.

– Так же. Во время обеда, когда волчица выходит из домика в клетку, за ней закрывают выход, открывают наружную дверцу в домик позади клетки и всё внутри чистят. Она не любит нашу уборку: пол остаётся мокрый. Ну что, пойдёшь или её дождёшься, поговорить?

– Подожду.

Василий вытащил задвижку и ушёл, а Гошка стал ждать, когда волчица выйдет. День был жаркий, пол в клетке быстро высыхал. Наконец волчица вышла из своего дома-логова и, осторожно обходя мокрые пятна на полу, подошла к Гошке и села.

– Привет, – сказал Гошка. – Хочешь, ещё расскажу про Наташку? Как Федька хотел с ней дружить. И дарил ей всякие подарки, а она не брала, потому что дружила со мной.

Волчица легла, положила голову на лапы и стала слушать. Через некоторое время она вдруг подняла голову и стала глядеть мимо Гошки. Он оглянулся. Недалеко от клетки стояла Таня и смотрела на них с Донной, но не подходила ближе.

«Молодец, – подумал Гошка. – Всё понимает».

Он повернулся к волчице:

– Донна, а можно она тоже посидит с нами? Она правильная девчонка. Умная. Совы её любят. Можно? Таня, подходи, только медленно…

Таня сделала несколько шагов и села на траву. Донна снова опустила голову на лапы. Гошка перестал рассказывать про Наташку и стал описывать бассейн, в который отец его, ещё пятилетнего, отвёл учиться плавать.

– А я не умею плавать, – сказала Таня.

Донна подняла голову и снова опустила на лапы.

– Совсем не умеешь? – изумился Гошка.

– Я воды боюсь. Как до шеи дойдёт, я сразу выскакиваю. Меня папа здесь, на озере, на руках в воду вносил и со мной приседал, а я зажмуривалась и вся замирала. Как только вода мне до шеи доходила, я такой визг поднимала, что он сразу на берег со мной выбегал.

Гошка вскочил. Волчица тоже встала.

– Я тебя научу. В бассейне в нашей малышовой группе была одна такая девчонка. Тренер в фойе, ну, там, где нас родные ждали, которые в бассейн нас приводили, её бабушке объяснял, что надо делать дома, чтобы приучить к воде, а я услышал. Надо налить тёплой воды в таз, велеть ей опустить лицо в воду и выдувать воздух. И так много раз. И чтобы сначала держалась руками за края таза. А потом чтобы уже не держалась. И так три раза в день. Когда она через неделю пришла, сразу научилась в воде приседать с головой и не боялась.

– Но ведь я… – начала Таня.

– Да нет, – перебил её Гошка. – Всё равно получится…

Рассказывая, Гошка приседал, размахивал руками, вдыхал и выдыхал воздух. Волчица вскочила и вместе с Таней смотрела на него. И как-то незаметно получилось, что Таня и Гошка вместе оказались возле клетки, размахивали руками, спорили, а волчица с интересом наблюдала за ними.

Гошка опомнился первый.

– Танька, смотри. Донна с нами обоими. Не ушла. Ура!

Таня оглянулась.

Волчица уже лежала и смотрела на неё и не собиралась уходить.

– Ой! Она и меня признала. Как хорошо. А мои совы тебя сразу не боялись. Я сейчас дома попробую опускать лицо в таз, а после обеда пойдём на озеро?

– Пойдём.

– Только я купаться не буду. Боюсь. На озере дно хорошее, песчаное только там, где речка впадает. Река песок нанесла. А в остальных местах дно очень илистое, ноги сразу тонут по колено, вылезаешь такая черноногая. Дальше начинаются водоросли, густые, длинные… Можно запутаться. Зато где речка впадает, вода в озере очень холодная.

– Ты сама совсем не купаешься? Только у папы на руках?

– Ну что ты. В моём возрасте – и у папы на руках! Я захожу в воду по пояс и сразу выскакиваю. Но всё равно пойдём. Ты, если захочешь, поплаваешь, а я посмотрю. Но лучше не надо. Опасно, даже если ты хорошо плаваешь.

Гошка не поверил. За обедом он сказал деду, что хочет искупаться в озере.

– Можно мне взять какое-нибудь полотенце, чтобы вытереться? Таня сказала, что хорошее дно только, где речка впадает, но вода от неё очень холодная. Почему?

– Наверное, где-то поблизости в неё впадают донные родники. А почему они такие холодные, мы не знаем. Геологи сказали, что на глубине вечная мерзлота и родники оттуда. А купаться вам одним, без взрослых, не надо. Не разрешаю. В выходные вместе пойдём на озеро. Там вода тёплая, мостки сделаны. Идёшь по деревянной дорожке на сваях до глубины и там спускаешься по лесенке прямо в чистую воду. И водоросли тебя не достают. Там весь наш народ плавает. Специально сделали, чтобы в иле не пачкаться.

– А Таню возьмём с собой? Только она плавать не умеет.

– Наденем на неё надувной круг, и в нём поплывёт, если захочет. А сегодня не надо. Обещаешь? И возьми у Тони поролоновый коврик, на нём полежишь, позагораешь. Не перележи только. Солнце сильное, на прохладном ветерке от речки не заметишь, как обгоришь. Там кусты рядом, возле них и расположитесь в тени. И телефон свой возьми, так, на всякий случай. Сегодня связь хорошая.

Гошка и Таня лежали на просторном коврике и молчали. Было так спокойно, так хорошо, так лениво, что даже не хотелось говорить. Только жарко. Прохлада от речки, когда лежишь, почти не чувствовалась. Таня встала, сняла косынку, собрала волосы узлом и стала закалывать их на затылке.

«Красивая, – думал Гоша. – Не хуже Наташки… Но Наташка бы сейчас себя вовсю показывала и глазом на меня косила: восхищаюсь ли я ею. А Танька про такое даже и не думает. И про наряды ещё ни разу ничего не сказала. И сколько про зверей и птиц знает. Увлечённая. А почему с Наташкой неинтересно, когда она болтает, а с Таней интересно, даже когда она молчит?»

Ему вдруг очень захотелось сфотографировать Таню – прямую, тонкую, с поднятыми руками. Он достал телефон, щёлкнул и полюбовался снимком. Таня оглянулась, глаза у неё расширились и потемнели.