Алиса Бастиан - Летопись Океана

Пока Аврора занялась оладушками, а парень засуетился, рыская по шкафам (очевидно, в поисках подходящей посуды), Макс остро почувствовал себя лишним. Надо было или сбежать, или рассказать свою историю, чтобы объяснить, как он здесь оказался и почему пытался стащить вещи, но, казалось, никому это уже не было интересно. Их вниманием полностью завладели оладушки и подготовка к трапезе.

– Вы знаете, я…

– Знаем, знаем, – отмахнулся парень, даже не выслушав его.

Макс обиделся. Парень был в голубой рубашке, сочетающейся по цвету с его пронзительно-голубыми, словно безоблачное небо, глазами, песочного цвета бриджах, гармонирующих с песочного же цвета короткими волосами и нахальной чёлкой, и в голубых кедах с бежевыми шнурками. Песок и море. Пляж и океан. И ещё – симпатичный скрипичный ключ, вышитый на кармане рубашки тёмно-голубыми нитками. Парень достал удовлетворившую его тарелку и какой-то пластиковый контейнер, поставил их поближе к Авроре, сдул с глаз чёлку, и, уперев руки в бока, снова соизволил обратить внимание на Макса. Тот, в свою очередь, снова окинул его взглядом с ног до головы, и решил, что парень ему не нравится. Дело было не в нападении, в этом Макс сам виноват, а вообще… «Пижон» – говорила про таких бабушка. Наверное, про таких. По крайней мере, для себя сейчас Макс решил именно так.

Аврора обернулась, увидела, как они меряют друг друга взглядами, и усмехнулась. Поддела лопаточкой готовые оладушки и сложила их в контейнер. Оладушек было много (сковорода была очень большой), но все они волшебным образом поместились в этом маленьком контейнере, который Аврора закрыла изумрудной крышкой с надписью «для Изумруд». Посмотрела на парня, «отвоёванную» одежду, которую он положил рядом с собой, потом достала из шкафа несколько вещей и вручила их Максу:

– Надень, если хочешь. А потом расскажи, что с тобой произошло.

– Спасибо, – с чувством сказал Макс, победно взглянув на парня. Тот лишь улыбнулся. Казалось, ни он, ни Аврора больше не держали на него зла.

– И да, этот симпатичный нахал и драчун – Терций, – добавила Аврора. – Знакомиться он не любит. И когда покушаются на его вещи – тоже. Ну, без разрешения.

– Понятно, – просто ответил Макс («симпатичный, значит… ну-ну»), гадая, кто же они – брат и сестра? Друзья? Больше, чем друзья? Так и не решив, он стал одеваться. Аврора дала ему джинсовые шорты, тёмно-синюю футболку и сандалии то ли из тростника, то ли из бамбука, но оказавшиеся удивительно удобными. Сама же она продолжила печь новую порцию оладушек, а Терций плюхнулся на серый диван.

– Судя по его виду, наш вор-гость здесь впервые, – сказал он.

– А, понятно, – ответила, не оборачиваясь, Аврора, – он не местный.

– Точно, – согласился Терций. – К нам приезжают из других графств, чтобы полюбоваться нашими красотами, – гордо пояснил он, глядя на Макса. – И попробовать лучшие черничные оладушки в мире. И, вероятно, разжиться чужой одеждой.

Аврора улыбнулась и перевернула подрумяненные оладушки на сковородке.

– Нет, я попал сюда случайно, – возразил Макс, всё ещё стоявший у входа. – И я не собирался ничем разживаться… Это тоже вышло почти случайно.

Он не был туристом или праздным любопытствующим – он был просто мальчиком, потерявшимся между мирами против своей воли.

Аврора уменьшила огонь под сковородой, повернулась к Максу и серьёзно заявила:

– Случайно ничего не бывает. На всё есть какая-то причина.

– Но какая причина может быть у меня? – в отчаянии воскликнул Макс. – Я просто попал сюда!

– Значит, так было надо, – пожала плечами Аврора, перекинула готовые оладушки на тарелку и достала кленовый сироп. – В любом случае, надо поесть, а потом будем разбираться.

У Макса заурчало в животе. Последним, что он ел, были те бутерброды с расплавленным сыром, и он вдруг остро почувствовал, что очень, очень проголодался. А от вида этих очаровательных, изумительно пахнущих горячих оладушек у него просто слюнки потекли. Однако к столу его никто не пригласил. Да и с чего бы, он ведь едва с ними знаком! И всё-таки жаль…

– М-м-м, вкуснотища, – пробормотал Терций, взгрызаясь в тёплый оладушек, обмакнутый в кленовый сироп. – Как обычно, выше всех похвал…

Аврора скромно улыбнулась и стала мыть сковороду. Терций продолжал уплетать оладьи за обе щёки, а Макс мялся у входа.

– Говорящие собаки сказали, мне надо спросить совета у Провидицы, – неуверенно сказал он. – Ну, о том, как мне вернуться домой. И я пошёл…

– «Говорящие собаки»? – весело переспросила Аврора, повернувшись к нему. Руки у неё были в радужной мыльной пене, несколько разноцветных мыльных пузырей кружило рядом, и солнечный свет, преломляясь в них, превращался в цветные «зайчики» на стене.

– Ну… Рик и Зо.

– Ах, эти! Но почему ты их так назвал?

– А как же ещё их назвать? – удивился Макс.

– Просто собаки, – пожала плечами Аврора.

– Они сказали, я из страны немых собак.

Услышав это, Терций подавился оладушком, и Авроре пришлось хлопать его по спине мыльными руками. Откашлявшись, он округлил глаза и ткнул в Макса пальцем:

– Так ты оттуда? Что ж ты раньше не сказал?

– Да вы мне и рассказать-то толком ничего не дали! – воскликнул Макс и тут же пустился в объяснения: рассказал про пляж, маму, ракушку, снова пляж, только теперь уже совершенно другой, собак, Провидицу и мозаичную дорожку. Ну, и про аромат, завлёкший его в домик Авроры. И про свои метания по поводу одежды, и про безотчётный импульс, толкнувший его на маленькое преступление. В самом конце Макс добавил: «Я честно собирался потом вернуть вам эту одежду», и это было чистой правдой. Всё-таки воспитали Макса неплохо.

– М-да… – протянул Терций. – На-ка, поешь. Нам надо подумать. – И он подвинул к Максу уже наполовину опустевшую тарелку с оладьями и золотое блюдечко с кленовым сиропом, приглашая его сесть за стол.

– Спасибо, – поблагодарил Макс, тут же решивший, что Терций – парень очень даже ничего, и, забыв о всяких приличиях, с жадностью набросился на румяные вкусности. Удивительно, но оладушки не остывали, словно тарелка, на которой они лежали, была с подогревом. Впрочем, не исключено, что так оно и было.

– Пойдём-ка на воздух, – негромко сказал Терций Авроре. Та кивнула, вытерла руки о пушистое ярко-жёлтое полотенце, и они вышли на крыльцо.

Макс хотел что-то сказать, но не в силах был оторваться от оладушек, поэтому лишь проводил их взглядом. Вскоре они вернулись.

– Чужеземец, – сказала вдруг Аврора, указывая на Макса. – Это о нём говорила Чайница. Нам не хватало именно его.

– Да быть такого не может, – возразил Терций.

«Чайница?» – подумал Макс. Дома у них была одна, фарфоровая, с причудливыми узорами. Но говорящей она не была.