Милдред Тэйлор - И грянул гром, услышь крик мой…

– А что у нее было на лице? – спросил Малыш, впервые оторвав взгляд от дороги: так его заинтересовал этот разговор.

Т. Дж. с мрачным видом огляделся вокруг и прошептал:

– Смерть…

Потом с минуту подождал, чтобы слова его произвели ошеломляющий эффект, однако весь эффект был испорчен наивным вопросом Малыша:

– А на что смерть похожа?

Т. Дж. раздраженно повернулся к нам:

– У него что, совсем котелок не варит?

– Почему ты не говоришь, на что она похожа? – Малыш требовал ответа на свой вопрос. Ему тоже не нравился Т. Дж.

– На моего дедушку, как раз перед тем как его положили в гроб, – объяснил со знанием дела Т. Дж.

– А-а, – произнес Малыш, теряя всякий интерес к разговору и снова весь сосредоточиваясь на дороге.

– Нет, право, Стейси, – насупившись, покачал головой Т. Дж., – у вас что, все того, в вашем драгоценном семействе?

Стейси приостановился: он хотел решить, принимать слова Т. Дж. за оскорбление или нет; но Т. Дж. поспешил замять этот вопрос и продолжал уже в ином, дружеском тоне:

– Честное слово, Стейси, я ничего плохого не хотел сказать.

Пусть ваши детки украшение семьи, но по милости Кэсси меня чуть не выпороли сегодня утром.

– Так тебе и надо! – обрадовалась я.

– По милости Кэсси? – Стейси даже засмеялся.

– На моем месте тебе было бы не до смеха. Она наябедничала своей маме, что я ходил на танцы к Уоллесам, а миссис Логан сказала про это моей ма. – Он бросил на меня презрительный взгляд и продолжал: – Но ты не волнуйся, я вывернулся. Когда ма спросила, так ли это, я сказал, что наш крошка Клод вечно бегает туда, чтобы получить хоть горсточку конфет, которые мистер Калеб Уоллес иногда раздает бесплатно, и мне, стало быть, пришлось тащиться за ним, потому как я знаю прекрасно, что ма не любит, чтобы мы туда ходили. Ха, и выпороли в результате его! – Т. Дж. засмеялся. – Ну, мама ему задала!

Я уставилась на притихшего Клода.

– И ты ему позволил? – воскликнула я.

Но Клод, как всегда, лишь жалко улыбнулся в ответ. Конечно, позволил, я и сама знала. Он в сто раз больше боялся братца Т. Дж., чем маму.

Малыш снова оторвал взгляд от дороги, и в его глазах я прочла, что отныне он еще больше невзлюбил Т. Дж. А наш дружелюбный ко всем Кристофер-Джон только глянул на Т. Дж., а потом обнял своей короткой ручкой Клода за плечи и сказал:

– Пошли, Клод, будем первыми.

И вместе с Клодом они поспешили вперед по дороге, подальше от Т. Дж. Стейси, не обращавший обычно внимания на выходки Т. Дж., на этот раз покачал головой:

– Ну и свинья ты!

– Да? А что я должен был, по-твоему, делать? Пускай бы ма догадалась, что я хожу туда потому, что мне самому хочется, да? Да она убила б меня за это!

«И правильно бы сделала!» – подумала я, поклявшись себе, что если когда-нибудь он меня вот так подставит, я башку ему сверну.

К тому времени мы как раз приблизились ко второму перекрестку, где по обе стороны дороги тянулись глубокие рвы и лесная чаща подбиралась к самому краю высокого, крутого и скользкого обрыва.

Вдруг Стейси обернулся.

– Живо! – крикнул он, – Все с дороги!

Не теряя времени, мы все, кроме Малыша, стали карабкаться вверх по красному глинистому склону, под укрытие леса.

– Малыш, ползи наверх! – приказал Стейси.

Но Малыш лишь бросил короткий взгляд на неровный глинистый обрыв, тут и там покрытый общипанными кустами побуревшего шиповника, и продолжал шагать по дороге.

– Быстро! Слушай, что я говорю!

– Я же весь перепачкаюсь! – запротестовал Малыш.

– Ты еще хуже перепачкаешься, если останешься на дороге. Гляди!

Малыш обернулся и круглыми от ужаса глазами увидел, как на него, вздымая тучи багряной пыли, словно огромный желтый огнедышащий дракон, надвигается автобус. Малыш кинулся к обочине, но она была слишком крутая. Он как ужаленный бросился вперед по дороге, мечтая найти хотя бы какой-нибудь выступ. Нашел и вспрыгнул на него, но поздно – автобус уже настиг его и промчался, окутав красной мглой, а к окнам автобуса приникли смеющиеся лица белых школьников.

Малыш показал взметнувшемуся облаку кулак, потом уныло оглядел себя.

– Хи, у нашего Крошки-Малышки испачкался нарядный костюмчик! – осклабился Т. Дж., когда мы все спустились с обрыва на дорогу.

На глаза Малыша навернулись слезы ярости, но он поспешил смахнуть их, чтобы Т. Дж. не увидел.

– А ну, заткнись, Ти-Джей! – вскинулся Стейси.

– Заткнись ты, Ти-Джей! – повторила я.

– Пошли, Малыш! – позвал Стейси. – В другой раз делай, как я велю.

Малыш спрыгнул с выступа.

– Стейси, а зачем они так? – спросил он, стряхивая с себя пыль. – Почему они не остановились, чтобы подсадить нас?

– Потому что им больше нравится глазеть, как мы убегаем. А потом, это не наш автобус, – сжав кулаки, Стейси засунул их поглубже в карманы.

– А где же наш автобус? – не унимался Малыш.

– У нас нет своего.

– А почему?

– Спроси у мамы, – посоветовал Стейси.

Как раз в это время по лесной тропинке нам навстречу выбежал светловолосый босой мальчишка. Белый. Он быстро догнал нас и зашагал рядом со Стейси и Т. Дж.

– Привет, Стейси, – застенчиво поздоровался он.

– Привет, Джереми, – сказал Стейси.

Наступила минута неловкого молчания.

– Вы первый день в школу сегодня?

– Да, – ответил Стейси.

– Вот бы и нам так начинать, – вздохнул Джереми. – А то мы уж с конца августа ходим.

Глаза у Джереми были ясно-голубые и, когда он говорил, казалось, из них вот-вот брызнут слезы.

Джереми вдруг пнул ногой пыль и поглядел на север. Ну и чудак он. С того дня, как я стала ходить в школу, он каждое утро шел с нами до перекрестка, а после школы встречал нас на том же месте. За дружбу с нами ему часто приходилось держать ответ перед ребятами в его школе, и не раз он показывал нам широкие красные рубцы, которые с тайным удовлетворением оставляла на его руках его старшая сестра Лилиан Джин. Но Джереми все равно продолжал искать встреч с нами.

Когда мы достигли перекрестка, нас стремительно обогнали еще трое школьников: девочка лет двенадцати-тринадцати и два мальчика, вылитая копия Джереми. Девочка была Лилиан Джин.

– Идем, Джереми! – кинула она на ходу, не оборачиваясь.

И Джереми, смущенно улыбаясь, робко помахал нам на прощание и не спеша последовал за ней.

А мы остались на перекрестке и смотрели им вслед. Один раз Джереми обернулся, но Лилиан Джин так злобно прикрикнула на него, что больше он не оглядывался. Они держали путь в окружную школу имени Джефферсона Дэвиса – вытянутое светлое деревянное строение, видневшееся впереди. Позади здания школы была большая спортивная площадка, вокруг которой ярусами расположились посеревшие скамьи.

Перед школой стояло два желтых автобуса – наш преследователь и другой, привезший учеников с противоположной стороны. Слоняющиеся туда-сюда ученики ждали, когда раздастся сердитый голос утреннего звонка. В самом центре широкой лужайки при входе развевался красно-бело-голубой флаг штата Миссисипи с гербом в верхнем левом углу. Прямо под ним виднелся американский флаг. Только когда Джереми с сестрой и братьями поспешили к вывешенным флагам, мы повернули на восток и направились к нашей школе.