Милдред Тэйлор - Пусть этот круг не разорвется…

Спустились сумерки, а Стейси так и не пришел домой. Наши соседи после поисков уже вернулись ни с чем. Ничего и никого – читалось на их лицах. Они разбрелись по комнатам нашего дома, тихо переговаривались между собой и ждали добрых вестей, чтоб с легкой совестью разойтись по домам. Прибыли Тёрнеры, но и они не узнали ничего. И к тому времени, когда мама с мистером Моррисоном – вдвоем, больше никого с ними не было – вкатили на фургоне в наш двор, всем стало ясно, что добрых вестей уже не будет. Во всяком случае, сегодня.

– Мэри, доченька, неужели вы ничего так и не узнали? – спросила Ба.

– Совсем ничего? – переспросил мистер Тёрнер.

Усталая, подавленная, мама обвела взглядом всех собравшихся в доме. Они ждали, что она скажет. Обняв Малыша, мама сообщила:

– Вчера в Стробери видели, как набирали рабочих на плантации сахарного тростника. Грузовик с людьми ушел оттуда рано поутру. Сегодня… Мы думаем, Стейси и Мо уехали с ними.

– Бог мой! – воскликнул мистер Том Би. – Эти дети отправились на тростник! Да они, как говорится, в рубашке родились, если вообще вернутся назад.

– Заткнись, Том Би! – приказала тетушка Ли Энни. – Ты что, хочешь еще больше расстроить всех?

Давешний страх во мне разлился новым липким ужасом.

– Мама, что нам теперь делать?

Мама обернулась ко мне:

– Я послала телеграмму отцу. Вот он приедет, тогда и решим, – ответила она.

Среди ночи я услышала, как в голос рыдают Малыш и Кристофер-Джон. А мама пытается успокоить их. Мои глаза оставались сухи, я лежала на своем матрасе совсем неподвижно. Не буду плакать! Заливаться слезами – значит признать, что Стейси и в самом деле ушел… но он не мог уйти так далеко, так надолго. Он просто не мог.

Когда приехал папа, первым делом он обнял Ма, потом нас по очереди. И уж только после пожал руку мистеру Моррисону и приветствовал Сузеллу. Тут же сел прочитать записку Стейси и выслушал все, что мы знали про его исчезновение, хоть выглядел очень усталым после длинного путешествия.

– Если он подался на сахарный тростник, – заметил мистер Моррисон, – похоже, он сейчас где-то в Луизиане.

Папа кивнул:

– Да, но мы не можем быть в этом уверены. Плантации есть и здесь, и в других южных штатах.

– Нет, нет, только в Луизиане большие плантации сахарного тростника, – настаивал мистер Моррисон. – Там-то и требуется много поденщиков.

– Ты говоришь, – обратился папа к маме, – никто не мог указать, куда уехал тот грузовик?

– Вербовщики на сахар никогда не говорят, объяснили нам. – После бессонной ночи мама выглядела совсем измученной. – Просто объявили, что будут платить по восемь долларов в неделю и, кто хочет работать, в воскресенье утром пусть явится к лавке Барнета или к магазину Уоллеса. Вот и все. Одно мы узнали точно: грузовик этот направился из Стробери на юг.

Па обхватил голову руками и затих. Потом снова заговорил:

– Я позвонил Хэммеру. Он скоро будет здесь, и мы отправимся на поиски. Поедем по большой дороге и будем всех спрашивать, кто видел грузовики с людьми, которых везут на сахарные плантации.

– Знаете, – сказал мистер Моррисон, – а ведь мне следовало это предвидеть. Стейси был так озабочен налогами, урожаем и всем прочим.

– Не ругайте себя, мистер Моррисон. Уж конечно, здесь не ваша вина.

– Честное слово, этот мальчик… он мне тоже ужасно дорог.

– Знаю, сказал папа.

– Папа, ты ведь найдешь Стейси, привезешь его домой, да, папа? – требовал определенного ответа Кристофер-Джон. – Да?

– Постараюсь, сынок. Постараюсь.

В тот же вечер прибыл дядя Хэммер. Не тратя времена на отдых, он тут же снова сел в свой «форд», и они с папой укатили. Мы смотрели, как исчезает вдали машина, как играет на ней бледный отблеск заката. И, проводив ее глазами, остались ждать.

– Ты куда, Кэсси?

Я ринулась в лес, ничего не ответив Кристоферу-Джону.

– Погоди, Кэсси! – завопил он, бросаясь за мной вместе с Малышом.

Я припустила быстрей. Мимо светло-серых сладких эвкалиптов и сосен, пахнущих зимой, мимо величественных черноствольных дубов и кустов гикори, отяжелевших от орехов-пеканов. Задержалась я лишь у пруда. Обхватила обеими руками могучую сосну, чтоб она утешила меня. Я кожей чувствовала шероховатость ее коры и через нее хотела передать дереву свою печаль, но, заслышав приближение Кристофера-Джона и Малыша, рванула прочь от сосны и помчалась по берегу Они настигли меня, когда я сидела на берегу пруда. Кристофер-Джон и Малыш молча посмотрели на меня и рухнули рядом.

Мы вместе еще помолчали, потом Малыш спросил:

– Зачем он ушел? Зачем? Хотел бы я знать! – Он схватил камешек и сердито зашвырнул в пруд. – Ну как он мог вот так взять и уйти? Даже не попрощался, ничего. Мы что, до того ему надоели? Нет, ты скажи! Ему все равно?

Во мне нарастал тот же гнев, но, сознавая свой долг старшей, я постаралась успокоить Малыша.

– Не все равно. Он считал что поступает, как надо… Так я думаю.

– Конечно, подтвердил Кристофер-Джон. Стейси, наверно, считал что должен уехать. Что так будет правильно.

– Почему он не взял тогда нас с собой?

– Ему и одному-то, наверно, нелегко было выбраться отсюда. А ты хочешь, чтобы он из-за тебя еще дергался?

Малыш, обиженный, отвернулся.

– Из-за меня? Да никаких забот со мной не было б!

Я поняла, как ему больно.

– Знаю.

Тут мы услышали, что с восточной стороны кто-то идет, и в ожидании уставились на дальний берег пруда. Вскоре появился Джереми Симмз. Он помахал нам и, дойдя до пруда, уселся с нами рядом. Про Стейси он уже слышал.

– Он вернется, я уверен. Не отчаивайтесь. Разве вы не помните, как два года назад он сам добрался до Луизианы? А ему ж тогда было много меньше лет.

На миг мы задумались, потом ответили, что помним.

– Тогда зачем же отчаиваться? Стейси, он всегда сумеет за себя постоять. – Джереми откинулся назад и уперся локтями в землю.

Я вспомнила былые дни, когда рядом с нами сидел Стейси и смотрел на те же деревья и на то же небо. И когда посланцы неба – птицы вспорхнули и улетели, мне подумалось: придется ли ему еще когда-нибудь вот так же сидеть здесь?

Спустя неделю, как Стейси исчез из дома, начались занятия в школе, и мы впервые шли по красной глинистой дороге без него. Сузелла получила письмо от своего отца – от дяди Бада. И теперь она знала, что останется у нас еще надолго, поэтому ее внесли в списки десятого класса нашей школы Грэйт Фейс. Но уже к концу первого дня ее учительница с болью поняла, что Сузелла по всем предметам знает намного больше всего класса, и по указанию самого директора мистера Уэллевера ее перевели в одиннадцатый-двенадцатый. Вдобавок к этому она еще получила задания из нью-йоркской школы Св. Анны.

В этом году я перешла в шестой и оказалась в классе миссис Мэйбл Томпсон. Она была вполне ничего, я к ней, в общем, спокойно относилась. Малышу крупно повезло – он попал к молодой учительнице мисс Розелле Сэйерс из Джексона. А вот Кристофер-Джон, нынче четвероклассник, попал в клещи мисс Дэйзи Крокер. Как я ему сочувствовала! Но он во всем умел находить светлую сторону. Даже в том, что приходится каждое утро лицезреть эту сварливую каргу.