Надежда Белякова - Небылицы

НЕБЫЛИЦЫ

Затеял наш царь войну воевать. На чужой стороне, в далекой стране. Воевать-воевал, только войско потерял. Кто голову сложил – «мир праху его!». А потом, кто, как мог к родной стороне пробирался, возвращаясь домой. Кто без руки, кто без ноги – всем горя и беды хватило. А наш солдат, хоть и ранен был, а цел остался. Шел домой через иноземные города, леса, деревни – все преодолел, потому что согревало его в пути, как солнышко память о прежних светлых деньках, о семействе и близких, о родимом доме.

День-ночь шагал солдат мимо чужой жизни. Измотался, со счета сбился, сколько дней, сколько ночей позади осталось. Но наконец показалось вдали родимое царство, откуда сам он родом был. А, когда дошел до своего дома, вместо радости, сердце камнем в тоску-печаль упало. Увидел солдат, какое разорение и во всем царстве, и в его доме воцарился. Запустение неурожай без его хозяйских рук прошли по деревне, слово ураганом.

Без его заботы и ласки родители умерли. Без его защиты и дом сгорел, и сад заглох. Без него годы на его земле пролетели и, невеста-певунья, словно цвет в осень увяла да за нелюбимого пошла. Присел на остылом пепелище. Оглянулся, присмотрелся и понял; что во всем царстве непорядок. И, что пока он солдат, царскую волю вдалеке утверждал, сам царь ни о семействе его, ни о доме, ни о самом царстве-государстве не порадел.

И с этими горькими думами закурил солдат трубочку с табачком заморским. Погоревал, погоревал, да и стал за дело приниматься.

Как смог, дом выправил-поставил. Новый колодец вырыл. Огородничать начал. И только время пришло урожай собирать, а тут глядь; а за ним стражники от царя пожаловали. Но солдат наш не удивился, потому что наслышан был, что при дворе царя-батюшки смешная канитель в ту пору затеялась.

Царь наш был большим охотником сказки-небылицы про всякую невидаль послушать. И уж очень он всех вокруг от своих дел отвлекал этой ерундой. Все; от министра до поварёнка малого, каждый должен был, исполняя свои обязанности, успеть еще и сказку какую-нибудь сочинить! Да, чем диковиннее, тем лучше! Уж очень любил наш царь расчудесину разную. А уж известно: двух дел одновременно ладно не справить. И на каждый день что-то расчудесное придумывать тоже нелегко.

И вот что придумал его главный советник, чтобы жизнь придворную облегчить. Присоветовал он царю:

– Пусть каждый живущий в твоей стране, вместе с податью подушной обязан будет позатейливей сказку какую-нибудь тебе рассказывать с сегодняшнего дня. А чтоб сказки веселее и с большей охотой сказывались, объяви, что отныне каждый в твоей стране волен, как и ты, царь, отечеством править. То есть, ежели кто-нибудь такую невидаль расскажет, чего на свете не бывало, то владеть будет и троном, и короной, и всею державою. Но небылица должна быть такой, во что и ты сам поверить не сможешь ни за что на свете.

Всполошился было царь, услыхав, что присоветовал ему советник. Но его советник, старый хитрован, быстро его успокоил:

– А кто велит тебе, Твое величество, верить? На всякую невидаль одно отвечай, что мол это все дело обычное, я и сам всякий день такое наблюдаю!

Понравилась эта затея царю. И повелел он по этому случаю каждому жителю, вплоть до малых детей, только что говорить научившихся, пред царские ясные очи являться и по небылице какой-нибудь ему рассказывать.

Совсем дела народ побросал. Толпа у царских ворот днюет-ночует. Каждый очереди своей дожидается, чтоб свою небылицу царю поведать. Кому от лишней заботы отделаться, кого корысть гони; как никак, а обещана награда царская за самую невероятную небылицу – корона, трон, владение всем царством. «Стоит попытаться!» – подумали многие.

Толпится народ стар и млад, и кумушки – в кои веки, а пригодились и их сплетни-небылицы.

Станет старик всякую невидаль царю рассказывать о том, как в молодые годы на горе щукой свистал, да лапти потуже подвязав, на Луну летал. Те звезды, что в полете в пригоршню налету ухватить удавалось, на том Лунном поле высевал, а почитай всякое полнолуние до седьмого пота копал и полол свое лунное поле. Только тем и жив остался, что на том поле вызревало. Потому как уж очень скудные поля наши.

– Ну, хватит тоску разводить! – останавливал его царь:

– О том, что поля наши скудны, об этом мне каждый день докладывают. Разве это небылица? Да это я всё и без тебя знаю!

Стали парни молодые всякую невидаль рассказывать. О том, как пошли трое братьев лес рубить. Стукнул старший один только раз топором по высокому, крепкому дубу. Так он весь мелкими щепками осыпался. Горкой такой высокой из желудей, листьев, веток и щепок стоит. И, вдруг, зашевелилась та горка и оказалась, в самой серёдке красавица таилась. Стыдливо куталась она в свою деревянную шубку. Статная, в зеленой короне с узорами из золотых желудей и повелительно говорит:

– Я спокон веку стояла на этом месте, а ты мне какой урон нанес! Дуб срубил и пристанища меня лишил! Женись теперь на мне за это тотчас же! А не то я головой тряхну и засыплю тебя желудями, так заживо и захоронишься. Тот с перепугу и женился. Крутой характер у невесты! Еще бы – дубового рода, как ни как! Так по сей день с нею и мается.

Посмотрел на него средний брат, и когда и ему пришло время по дрова пойти, стал другое дерево выбирать. Видит береза в поле – ладная из себя, стройная. Как размахнулся топором, так и замер на месте от восхищения. Потому, что из дупла той берёзки выпорхнула к нему вся белая, как первый снежок, нежная раскрасавица. А зеленые косы до земли так и вьются, так и стелются. Глазам – радость, а душе – отрада.

– Да! Вот уж красота, так красота! Мне б такую невесту! – пробормотал парень. А берёзовая невеста, услыхала и уговоров ждать не стала, сразу согласилась. Да только на том вся радость и кончилась. Ни тепла, ни заботы. Одно дело у молодицы: под дождем зелень кудрей полоскать. На ветрах, тихо напевая, косы свои дивные сушить,

с одного плеча кудри-ветви на другое перекладывать. И всё шелестит-бормочет о чём-то своём. И так из года в год до осени.

– Пришел и мой черёд дров нарубить! – сказал младший брат и отправился на поиски своего счастья.

А, когда вернулся, рассказал братьям:

– Приглянулась мне ива плакучая, что над рекой склоняясь на своё отражение любуясь, ветви в реке свои полощет. Только размахнулся топором, а уж, тут как тут невеста моя меж ветвей показалась. Светлая да прозрачная, точно мечтание какое-то. Пригляделся, а это русалка. И уж манит, манит меня в хоромы свои подводные. Речами, журчащими привораживает. И хоть задурманило голову от нахлынувшей нежности и любви, и уж готов на хвостатой невесте, хоть сейчас жениться. Но уж, как собрал все силы свои, да и убежал.