Холли Вебб - Рождественские истории. Мама для Луны

– Отличная резьба, я очень доволен. Замечательная краска. Но тебе, может, лучше подобрать что-нибудь другое… миленькое? Рождественскую фею, например?

Он махнул рукой на полки, уставленные деревянными куклами, и взялся за верёвочки, намереваясь вернуть медвежонка обратно на место, под потолок.

Ханна покачала головой и потянулась к марионетке. На мгновение ладонь девочки зависла над деревянной лапой, не решаясь коснуться её.

– Нет! Пожалуйста, не убирайте её. Она такая красивая… – Девочка дёрнула маму за рукав пальто и прошептала: – Она дорогая? Мне хватит денег?

Старик снова улыбнулся и приподнял ценник, прикреплённый к марионетке. Мама промычала что-то задумчиво-неопределённое, а папа покачал головой.

– Ханна, она стоит довольно дорого. Тебе даже не хватит денег, которые мы тебе выделили, нужно немного больше. И на потрясающие леденцы ничего не останется.

Он махнул на киоск напротив, и Оливия запрыгала от нетерпения.

– Можно купить леденец прямо сейчас?

– Особая цена, если возьмёте медведя и Санту, – вставил продавец.

Он нацарапал что-то в блокноте и показал маме.

– Пожалуй… Ты действительно хочешь марионетку, Ханна? Ты ведь ещё ничего толком не видела! Это твоя первая ярмарка и твой первый день в Дрездене!

– Очень-очень хочу! А медведь – особенный, мам, разве ты не видишь?

На этот раз Ханна дотронулась до деревянной лапы и на долю секунды ощутила под пальцами мех.

– Зачем тебе понадобился этот уродец? – сморщив нос, допытывалась Оливия, когда они зашагали по шумной ярмарке дальше. – Пока вы расплачивались, мы с папой купили леденец – такой большой, каких ты в жизни не видела! И у меня ещё остались деньги!

– Он не уродец, – возразила Ханна, крепко прижимая к куртке золотистый бумажный пакет, в котором лежал медведь. – Он красивый. Сладости быстро заканчиваются. Я хотела нечто такое, что будет со мной всегда.

Она ни слова не сказала ни о музыке, ни о том, как изменилась мордочка медвежонка. Девочка не была уверена, не померещилось ли ей всё это. Одно Ханна знала точно: мишка – особенный. Она просто не могла не купить игрушку.

Оливия пожала плечами и вернулась к прерванному занятию: продолжила донимать отца расспросами, когда же они наконец покатаются на коньках.

– Ты не передумала? Не хочешь отдохнуть в номере гостиницы? – с беспокойством спросила мама.

Ханна улыбнулась ей.

– Нет. Мне здесь нравится. Может, посмотрим рождественскую пирамиду? У продавца игрушек была такая на прилавке. Но без свечек.

– Отличная идея, – кивнула мама.

Они шли по ярко освещённым дорожкам меж киосков, то и дело посматривая на высившуюся над площадью рождественскую пирамиду. Ханна решила, что у неё – шесть, а то и семь ярусов. Папа прав: всё должно выглядеть так, будто винт наверху запускал зажжённые свечи. Вот только свечи в огромной пирамиде были электрические – большие-пребольшие, выше Ханны!

Когда они очутились перед пирамидой, даже Оливия притихла. Было в этом что-то завораживающее: стоять и наблюдать, как мимо проплывают солдаты в красных мундирах, танцующие феи и человечки на коньках, наряженные в средневековые одежды. Ханне очень понравился верхний ряд, где ангелы, развернувшись к толпе, трубили в длинные трубы. Был тут и ярус с животными, где оказался медведь, похожий на её марионетку. Девочка ласково погладила золотистый пакет и привалилась к маминому плечу.

– Опять снег повалил! – заметила мама. – Может, вернёмся в отель и поужинаем? День у нас получился длинный! Мы ведь рано встали, чтобы успеть на рейс…

– Но как же каток… – забормотала было Оливия, но закончить ей помешал широчайший зевок. – Наверное, и завтра можно сходить…

– Обещаю, – отозвался папа. – Завтра будет просто великолепный день!

Они возвратились в гостиницу и поужинали. Тут-то и сказалась усталость Оливии: девочка была докучливее и бестолковее, чем обычно. Она танцевала, врезалась во что попало и прыгала на кровати Ханны, пока сестра пыталась читать книгу.

– Убирайся! – бормотала Ханна. – Мы вроде спать укладываемся. Ты ведь говорила, что устала!

– А я отдохнула! – распевала Оливия: уже переодевшись в пижаму, девочка всё кружилась и кружилась. – Я – на рождественской пирамиде!

– Хватит! – рявкнула Ханна. – Я иду чистить зубы. А ты ложись!

– Девочки! Вы должны быть в постелях! – крикнула мама из смежной комнаты.

Ханна сердито взглянула на сестрёнку.

– Вот видишь!

Оливия плюхнулась на кровать и показала Ханне язык. Та удалилась в ванную, с силой захлопнув за собой дверь.

В ванной Оливии почти не было слышно. Похоже, она наконец угомонилась. «Может, заснула?» – с надеждой подумала Ханна, тихонько приоткрывая дверь.

Но Оливия не спала. Девочка сидела на кровати старшей сестры, на коленях у неё лежал пакет из лавки с марионетками, и она пускала медвежонка в пляс по покрывалу. Все верёвочки перепутались.

– Ты что делаешь?! – ахнула Ханна, в ужасе уставившись на сестру. – Ты вытащила мою игрушку из пакета? А ну, отдай! Я не разрешала тебе с ней играть!

Она бросилась к марионетке, пытаясь вырвать её из рук Оливии.

– Я просто смотрю! – завопила та, не выпуская фигурку.

– Отдай! – Ханна дёрнула сильнее.

Что-то треснуло, хрустнуло… и у медведя отлетела верхняя лапка.

– Ты её сломала! – прошептала Оливия.

– Мой мишка! – воскликнула Ханна.

Девочка уронила марионетку на скомканное покрывало и смотрела на неё, не веря своим глазам. Такая волшебная, такая особенная!.. Вот и всё… Теперь медвежонок был просто сломанной, треснувшей игрушкой.

– Что стряслось?! – в дверь просунулась папина голова.

Затем отец вошёл в комнату и сурово поглядел на девочек.

– Из-за чего ссора? Вам вообще-то спать полагается!

Ханна вручила ему медвежонка. Девочка была так расстроена, что даже не смогла ничего объяснить. Папа повертел игрушку в руках и вздохнул.

– Уже сломана? Ханна, я поверить не могу! Она у тебя всего пару часов!

Девочка проглотила слёзы, а когда попыталась заговорить, оказалось, что её голос дрожит. Это так несправедливо!