Игорь Федоров - Хитрый Тим – зимняя сказка

Пищащий сидел за высоким сугробом, в который за ночь превратился куст жимолости. Плакал толстый-претолстый еж Фикулькевич, которого все в лесу звали просто – Фиксом.

– Ты чего ревешь? И почему ты, Фикса, не спишь? – Тима оба вопроса живо заинтересовали.

– Не могу я уснуууууть! Не получаааетсяяя!!!! – гундосил еж в перерывах между вытиранием сопливого носа.

– Как это? – озадаченный Тим даже забыл о прогулке. – Сейчас зима. Ежи спать должны. Это ж, типа, инстинкт?

– А я не могуууууу. Потому что я голодный!

Из краткой беседы, сопровождаемой горьким плачем ежа, Тим выяснил: вся многочисленная семья Фикса наелась и уснула до весны. А толстый Фикс, проснулся, «подмел» оставшиеся запасы, чем только разгулял аппетит, и все. Уснуть больше не смог. От голода.

– Дела… – лисенок задумчиво теребил кисточку уха. – Чем же тебя накормить? Хочешь, мышь поймаю?

– Фу! – скривился заплаканный еж. – Сам ешь мышей!

– Тогда пойдем к нам. У бабушки каша осталась. Ею малыша Микки кормят.

– Сам ешь свою кашу! – заверещал противный обжора, – Мы, ежи, грибы любим, яблоки или сухофрукты, в крайнем случае.

– Экий ты привереда! Где я тебе грибы зимой найду? – возмутился лисенок.

– Ай-яй! Пропал я! Помру голодной смертью! И никто мне не поможет! – зашелся в плаче колючий зануда.

– Погоди помирать, – поразмыслив, рассудил Тим, – побежали к Тумосу. Желуди любишь?

– Люююблюююю! – проплакал еж.

– Хотя, это дело, конечно, дохлое. – продолжил рассуждения лисенок. – У Тумоса зимой снега не выпросишь, не то, что еды. Придется придумать, что-то другое.

Фикса выводы Тима, понятное дело, не обрадовали, и слезы ежа брызнули с новой силой.

– Это вы тут ррррасплакались? – громкий, скрипучий голос заставил приятелей вздрогнуть и оглянуться.

По широкому пню, утаптывая свежий снег, деловито прохаживалась местная сплетница, ворона Тара.

Под крылом черной бестии красовался большой, желтый и ноздреватый кусок, в котором чувствительный нос Тима, безошибочно угадал сыр.

– Что это у тебя, Тарочка, под мышкой? – ответил Тим вопросом на вопрос.

– Сыр. – лаконично сообщила ворона и аккуратно уложила пахучий предмет перед собой.

– Где это ты раздобыла этакий кусище?

– Места знать надо, – отрезала ворона. – а если кто-то надумает его стащить, предупреждаю сразу.

Ворона несколько раз с силой клюнула пень. В стороны полетели снег и щепки. – Надеюсь всем все понятно?

– Что ты, что ты! – Тим поспешил заверить хозяйку сыра, а еж перестал плакать и не сводил глаз-бусинок от вожделенного пахучего куска.

– Знаем мы вас, хитрецов. – немного успокоилась ворона – Так, что вы тут р-ревете?

– Понимаешь, какое дело, Фикс уснуть никак не может.

– Почему это, интеррресно?

– Говорит, не могу уснуть, пока не услышу, как поет ворона. А я ему говорю, что никто не слышал, как поет ворона. Может она замечательно поет, а может и вовсе петь не умеет. Загадка, понимаешь? Вот Фикс и расстроился.

Тара оживилась. Расправила крылья, подняла клюв и приготовилась к пению.

– Не вопрос! Щас спою. Я всегда говорила, что петь люблю. Только меня никто не слушает.

– Стой! Стой! – замахал лапами лисенок, словно отгонял назойливых осенних слепней. – Мы не можем наслаждаться вдвоем. Надо всех пригласить. Тогда будет по-настоящему. Концерт. И все поймут, какая ты певица.

– Не пойдет никто, – сникла обладательница сыра. – сколько раз пробовала – убегают. Не ценят искусства.

– Это потому, что ты концерты организовывать не умеешь! – с уверенностью заявил Тим, а про себя подумал – Все, теперь-то мы ежа точно накормим.

– Это как? – глупая ворона проглотила наживку.

– Вы, певицы, ничего в шоу-бизнесе не понимаете. В концерте главное что? – лисенок, словно ненароком, приблизился к сыру.

– Песня? – широко раскрыла клюв Тара.

– Главное в концерте, – Тим здесь выдержал паузу – это организация и фуршет!

– Фурр… что? – озадаченная птица раскрыла клюв.

– Фуршет, деревня. Угощение – по-нашему. Организацию я беру на себя, а фуршет с тебя. Можешь, вон, сыром обойтись.

Ворона ехидно засмеялась.

– Ты, Хитрый, похоже, басней начитался? Где ж это видано, чтобы вороны своим сыром угощали?

Весь вид Тима говорил о глубокой обиде.

– О чем с тобой толковать после этого? Ты, Тара, глупая птица! Я ее шоу-бизнесу учу, звездой пытаюсь сделать, а она кусочка сыра пожалела! Для своего же концерта! Ну и сиди тут. Каркай в одиночестве. А нам пора. Правда, Фикс?

Еж с трудом оторвал взгляд от сыра.

– А? Что, правда?

– Вот, даже Фикс согласен. Ладно, пошли. Нечего тут прохлаждаться.

Ворона сунула клюв под крыло, что делала только в состоянии крайней задумчивости. Тим гордо поднял хвост и сделал вид, что уходит.

– Ладно, уговорррил. Забирай сыр. Только смотри, чтобы концерт был по всем пррравилам. Зрррители, эти, как их там, аплодисменты, – все как положено.

– Аплодисменты, говоришь? – Тим задумался. – Ладно, будут тебе аплодисменты. Ждите меня здесь!

Тим деловито подошел к сыру, по-хозяйски отщипнул добрую половину, разделил и передал комок ежу. Друзья набили пасти желтой мякотью. Еж чавкал весьма довольный.

– Это же для фуршета! – всполошилась будущая звезда.

– Так надо, – успокоил ворону с полным ртом сыра Тим. – у нас, в шоу-бизнесе, это называется – репетиция. Понятно?

– А без сыра репетировать нельзя? – ехидно поинтересовалась Тарра.

– Без сыра – никак. Ждите!

Поначалу Тим рванул домой, поскольку замерз и выполнил обещанное – накормил друга. Но, представив, как Тара будет весь день ждать зрителей на морозе, передумал и повернул к дубровнику, в котором зимовал Тумос.

Кабана лисенок застал вместе с его другом Чуком. Тумос жевал желуди, а олень стряхивал рогами снег с веток, – приятели скучали.

– Это хорошо, что вы оба и вместе, – с ходу заявил Тим. – пошли, вы мне нужны!

– Здорово, Хитрый! Зачем, интересно, мы понадобились? – Чука разобрало любопытство.

– Да! Интересно! – поддержал кабан с полным ртом.

– Надо послушать концерт. Одной певицы. Из начинающих.

– И кто выступает? – Олень с подозрением скосился на Тима.

– Тара.

Никогда еще зимний лес не слышал таких звуков. Чук трубил во всю глотку, а Тумос катался по снегу, заходясь от веселого хрюканья. Тим терпеливо ждал. Наконец друзья притихли.