Анна Желяскова-Берлинская - Мой Каракурт

Дети подрастали и в семье решили самого старшего ребенка научить какому-то ремеслу, чтобы он в дальнейшем зарабатывал себе на хлеб. Брат мамы – Федор, целый год ходил в подмастерьях у портного в Болграде. С трудом оплачивали его обучение из скудного бюджета семьи. И каждый раз, возвращаясь, с занятий, мама спрашивала его, чем они сегодня занимались. Он все рассказывал. Как они обрабатывали шкуры, чтобы они были мягкими и податливыми шитью. Как снимали мерки с человека, выкраивали, резали, шили, штопали и украшали. Мама внимательно выслушивала, запоминала и научилась на практике применять свои навыки.

Прошел год обучения. Брат Федор, так и не научился шить изделия из овечьих шкур. А мама, не посетив ни одного занятия, научилась отлично шить. И всю жизнь мама шила – дубленки из овечьих шкур, шапки, безрукавки из шкур ягнят. Её мастерство так ценилось, что к ней приезжали заказчики из соседних сел. Папа всегда был маминым помощником в этой домашней артели. Помню всю жизнь, папа замачивал шкуры овец, потом долго их обрабатывал мелом, до тех пор, пока шкуры не становились мягкими и белоснежными, приятными на ощупь. Потом он долго выполнял подручную работу мамы, вырезал на полосках шкуры разные узоры, для украшения у безрукавок – карманы, воротники. А мама снимала мерки с людей, шила изделия. Отбоя не было от желающих. Я тоже непосредственно участвовала в этом процессе. Так как я была, как мама, быстрая, шустрая, с хорошей памятью, то мама меня посылала по селу сообщить очередным клиентам, что нужно прийти к нам в такой то день – на примерку изделия, или принести нитки определенного цвета или подкладочную ткань для дальнейшей работы. Все село меня отлично знало, а я назубок выучила, кто, где живет. Прошло много лет с тех пор, но люди по-прежнему продолжают носить мамины изделия. А увидев меня издалека, люди вспоминают, как я девчонкой прибегала к ним и звала на примерки.

Мама умела шить не только тулупы из овчины, но и любую другую одежду. Хотя этому тоже не училась. Мамину старшую сестру Надежду решили обучить полезному ремеслу – шить платья, блузки. Она ходила на обучение к сельской портнихе, но учили неважно. Тогда мама объяснила Наде, что шитье – это элементарное дело, здесь тот же принцип, что и при пошивке шубы: снимаешь размеры у человека, отражаешь на бумаге все размеры, получается выкройка. По выкройке режешь ткань, сшиваешь, примеряешь несколько раз, украшаешь платье и все готово! В результате, мама всю жизнь шила и верхние изделия из овечьих шкур, и платья, блузки на заказ, что было немалым подспорьем семейному бюджету.

Моя мама всю жизнь работала в колхозе имени Ленина в селе Жовтневом – кассиром, бухгалтером, воспитателем в детском саду, в птичнике, в полевой бригаде. Она стала первой комсомолкой в селе и именно ей доверили в голодовку 1946-1947 годов работать учетчицей, выдавать хлебные пайки односельчанам. Мама работала летом от зари до ночи – кроме работы в колхозе, у нас было большое хозяйство, огромный огород, виноградники. Долгими зимними вечерами, никогда не сидела сложа руки. Была организатором вечерних посиделок с соседями – по очереди собирались у каждой из соседок и помогали справиться с трудной работой – чистили овечью шерсть, пряли нитки из шерсти, вязали носки, безрукавки, готовили нитки и лоскуты для ковров. Из этих ниток ткали уникальные ковры в болгарском, албанском и гагаузском стиле, которые до сих пор сохранились у меня, у сестры и брата. А ее изделия из овечьих шкур до сих пор носят люди в Жовтневом. В том числе, мой муж носит тулуп, который помог пережить 40-градусные морозы на Севере, в Тюменской области.

Папа родился в 1927 году в зажиточной, состоятельной семье, в которой было четверо детей. Во время голодовки 1947 у них отобрали все продовольственные запасы, даже те, что оставались после выплаты всех налогов. Попытка спрятать часть пшеницы в замаскированной яме в огороде не удалась, поэтому зимой родители моего отца – Анна и Иван, умерли от голода. Меня назвали в честь матери моего отца – бабушки Анны, которую я никогда не видела.

Папа окончил 7 классов румынской гимназии, а с приходом в 1940 году советской власти, несколько лет обучался в этой же гимназии, но языком обучения стал русский. Он умел разговаривать на 5 языках: своем родном – гагаузском, болгарском – родном языке своей жены Варвары, албанском, русском и румынском.

Сразу после свадьбы, которая состоялась 1 августа 1948 года, папу мобилизовали в школу фабрично-заводского обучения. Несколько десятков человек из села насильно отправили в Донецкую область. Там в городе Енакиево организовали школу ФЗО, которая готовила рабочих для шахт. Несмотря на то, что за побег из ФЗО грозила колония, папе сбежал обратно в Жовтневое, ведь дома его ждала молодая жена Варя и малолетние брат Георгий и сестра Анна.

Папа всю свою жизнь работал в колхозе имени В.И. Ленина строителем. Он никогда не обучался специально какому-то ремеслу. Внимательно наблюдая за работой старших товарищей – столяров, плотников, печников, он перенимал их навыки, учился новому.

Папа был наблюдательным, внимательным, старательным, аккуратным, поэтому быстро стал востребованным мастером. В Жовтневом была очень востребована профессия печника, ведь каждый дом отапливался дровами или углем. В печке готовилась еда, выпекался хлеб, с помощью неё отапливались подсобные помещения для выращивания молодняка – индюков, цыплят, уток и гусей. Буржуйки нужны были в парниках, где выращивали раннюю рассаду помидор, огурцов, баклажан, перца. Каждый выходной у папы был расписан – он строил печи односельчанам.

Наряду с печами, папа занимался изготовлением на заказ деревянных ворот, заборов, штакетника, столов, стульев, табуреток. Иногда он также выкапывал бассейны для хранения питьевой воды. Папа занимался этим в свободное время, после основной работы в колхозной строительной бригаде.

В 1973 году папа самостоятельно, в помощниках у него были только жена и дети, построил для нашей семьи новый кирпичный дом. Дом построен на совесть, он до сих пор в отличном состоянии!

Мой отец приобрел заслуженную репутацию трудолюбивого, аккуратного, обязательного, ответственного и непьющего мастера. Сейчас работу столяра и плотника вытесняет прогресс. Все больше в селе устанавливают железные ворота, пластиковые окна. Но потребность в печах, думаю, никогда не уйдет в забытье.

Мама и папа работали в колхозе на совесть, с утра до позднего вечера. Родители были передовиками производства, их фото висело на доске почета возле сельсовета. Папа получил золотую медаль к 100- летию В.И. Ленина. За работу в колхозе начисляли трудодни и выплачивали мизерную зарплату. Чтобы прокормить, одеть и побаловать своих троих детей, родители всё своё свободное время занимались индивидуальным предпринимательством: шитьем, строительством, столярным делом, продажей мяса, овощей на рынке.