Холли Вебб - Борьба Иви

Здесь хранились почти все их игрушки: кукольный домик, старые куклы и одежда для кукол. И, конечно, игрушки Алекса. В тот день, когда Алекс промочил ноги на пляже у залива Солтвик, он играл в свою железную дорогу, и она так и осталась разложенной на полу. Раньше сёстры всегда возмущались, что Алекс не убирает за собой игрушки, но теперь никто не собирался убирать его железную дорогу. Даже горничные старались не задевать рельсы, когда подметали пол в игровой, и игрушечные вагончики уже успели покрыться тонким слоем пыли.

Осторожно переступив через рельсы, Китти уселась прямо на полу посреди железнодорожного круга. Она вынула из кармана носовой платок, обшитый по краю траурной чёрной лентой в дюйм шириной, и бережно протёрла от пыли ближайший к себе вагончик, зелёный с золотыми деталями.

– Как ты думаешь, сколько ещё пройдёт времени, – хрипло спросила она у Иви, – пока мы не решимся убрать всё в коробку? – Она сглотнула слюну и чуть не закашлялась. – В смысле пока нам не станет уже всё равно или нас не начнёт раздражать, что мы вечно спотыкаемся об эти рельсы и поезда?

Иви покачала головой:

– Не знаю. Когда-нибудь наверняка так и будет. Но я совершенно не представляю когда. Может быть… через несколько лет. – Она умолкла, глядя на запылённые игрушечные вагончики. – А ты знала, что между мной и тобой у мамы был ещё ребёнок? – вдруг спросила она. – Но он сразу умер.

Китти прекратила полировать поезд и удивлённо уставилась на сестру:

– Нет, я не знала.

– Это был мальчик. Мисс Дженнингс мне рассказала.

Китти вздохнула:

– Значит, я стала огромным разочарованием для мамы с папой.

– У них уже был Дэвид, – заметила Иви. – В смысле у них не все девочки. – Иви тоже взяла в руки игрушечный вагончик и принялась вытирать его краем подола. – Между мной и Дэвидом тоже большой промежуток. Наверняка это значит, что были и другие дети, которые умерли. Я просто пытаюсь сказать… я пытаюсь сказать, что мама уже теряла детей. Она умеет справляться с горем. – Она яростно тёрла синюю крышу игрушечного вагончика, где темнело какое-то пятнышко. Может, кусочек засохшего печенья. Или капля варенья. Пятно было липким. – Хотя теперь ей тяжелее. Алекс всё-таки был уже не младенцем.

– А я тоже могу умереть? – Китти уронила платок и уставилась на сестру широко распахнутыми испуганными глазами. – Я же совсем не намного старше Алекса.

– Нет, ты не умрёшь, – быстро проговорила Иви. Но она не могла этого знать наверняка, и ей показалось, что Китти почувствовала её неуверенность.

– Я постараюсь никогда не промочить ноги.

– Мне кажется, дело не в том, что он промочил ноги, – прошептала Иви. – Просто так получилось. И тут уж ничего не поделаешь. – Она виновато оглянулась на дверь. Ей показалось, она услышала какой-то звук. Словно кто-то стоял за дверью, переминаясь с ноги на ногу. Мама редко заходила в игровую комнату – но вдруг она случайно подслушала, как они с Китти говорят об умерших младенцах?

– Ты чего испугалась? Это просто собаки, – сказала Китти.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошёл крупный эрдельтерьер. Он ласково прислонился к плечу Иви. Его жёсткая кудрявая шерсть щекотала ей ухо. Иви погладила его по носу и прошептала:

– Здравствуй, Брэнди, мой ангел.

– Только не говори так при маме, – предупредила её Китти. – Теперь, когда Алекс стал настоящим ангелом, так нельзя. А то мама рассердится, а потом снова заплачет.

Иви кивнула. Вчера мама вежливо отказала соседке, когда та пригласила Китти к ним в гости поиграть с её дочкой. Китти ни капельки не расстроилась и объявила за завтраком, что лучше вообще умереть, чем идти в гости к Эдит, самой противной из всех противных девчонок. За столом воцарилась пугающая тишина, а потом мама уронила нож на тарелку – он упал с оглушительным звоном – и выбежала из столовой, прижимая к глазам носовой платок. Все домочадцы старались следить за своими словами, но за всем уследить трудно. Дэвид и вовсе почти перестал разговаривать.

Брэнди обернулся к двери с выражением терпеливого ожидания на морде – а может, Иви так показалось.

– Иди сюда! – позвала Иви. – Ты уже почти у цели!

Из коридора донёсся яростный топот крошечных лапок. В комнату пулей влетел щенок таксы и, с разбегу вскарабкавшись на колени к Иви, улёгся, тяжело дыша.

Иви погладила его по спине:

– Утомился, мой бедный. Макс такой маленький, а ступеньки такие большие. Брэнди тебя не дождался, да? Бросил прямо на лестнице?

Макс только недавно научился подниматься по лестнице. Ещё неделю назад его приходилось относить наверх на руках: короткие лапки не позволяли ему взбираться по ступенькам. Иногда Брэнди вставал на ступеньку выше и ободряюще лаял, наблюдая, как Макс карабкается наверх, но чаще убегал вперёд, бросив малыша одного. Иви казалось, что Брэнди до сих пор ревнует и пользуется отсутствием Макса – тот догонял его лишь через пять-десять минут, – когда всё внимание достаётся ему одному. Однажды он попытался втащить Макса наверх, схватив зубами за шкирку, но щенок так отчаянно дёргался и извивался, что Брэнди пришлось его выпустить. Макс потом укусил Брэнди, причём достаточно сильно, и тот больше не пытался ему помогать.

Папа как-то раз пошутил, что в отношении Макса Брэнди придерживается политики вооружённого нейтралитета, но тут же посерьёзнел и что-то пробормотал Дэвиду о ситуации на Балканах. Иви так и не поняла, что это значит. Она погладила Макса по шёлковой спинке, и он, взвизгнув от удовольствия, перевернулся коричнево-розовым брюшком вверх и радостно замахал рыжими лапками. Он был самым красивым щенком на свете – с чёрной шёрсткой, блестящей, как папины сапоги, с аккуратными рыжими бровками и длинными мягкими чёрными ушками. Сейчас его ушки разметались по Ивиной юбке, как крылья.

– У него уши как половина его самого, – заметила Китти. – Может, он ещё и поэтому поднимается по лестнице так долго. Он, наверное, на них наступает и спотыкается. Такой глупыш. – Она ласково почесала Брэнди под подбородком.

Макс открыл один глаз и покосился на Китти. Он знал, что она любит Брэнди больше, чем его, и ему это явно не нравилось.

– Он ещё дорастёт до своих ушей, – сказала Иви, пропустив между пальцами одно ушко Макса, на ощупь напоминающее тёплый шёлк. – Может, по длине он будет такой же, как Брэнди. Только с короткими лапками.

Макс вдруг завозился, спрыгнул с колен Иви и, виляя хвостом, принялся деловито обнюхивать игрушечные вагончики на игрушечных рельсах.

– Он их погрызёт! – воскликнула Китти. – Иви, нельзя, чтобы он грыз Алексовы игрушки!

– Ничего он их не погрызёт. Нет, Макс. Нельзя!

Макс обернулся и укоризненно посмотрел на неё, как бы говоря: неужели я бы стал их грызть?! Он потыкался носом в рельсы, а затем аккуратно взял в зубы крошечную деревянную ёлку. Иви рванулась её отнять, но не успела. Раздался хруст дерева, и Китти испуганно вскрикнула: