Кристина Саб - Хорошим Мальчикам Верят

Выслушав лекцию о сине-золотом платье, покорившем мир, я сделала себе ланч в составе бутерброда и воды и отправилась в школу, где меня вновь ожидала неделя упорного учебного труда, сопровождаемая присутствием людей, не соображающих ни в каких иных областях, кроме интернета, который заполнил все их внутреннее пространство, включая мозг и собственное мнение. У каждого подростка в переходном возрасте случается апатия, смешанная с меланхолией, которую взрослые чаще называют депрессией.

"Подростки… Они смеялись надо мной, над моим страдающим эмоциональным состоянием, над радостными и печальными чувствами, которые меня переполняли. Мне так хотелось закрыться от них, не показывать выплеск ранимости, когда он происходил, хотелось зажаться в маленький уголок, где я останусь в долгожданном одиноком состоянии со своими мыслями. По их мнению, во мне была одна большая проблема – я была не такая, как все они. Отказавшись однажды от чьих-то привилегий, люди отказываются от тебя, и ты остаешься один. Но вряд ли момент, когда тебя предают или покидают можно назвать началом одиночества, ведь одиноким человек становится по собственному желанию и воле.

Я боялась этого – боялась не быть с ними, но понимала, что с ними мне не место. И тогда они решили за меня. Кажется, им вовсе никогда не было важно мнение других. Меня не предали, меня просто оставили. "Оставить – не предать." – говорили они, не понимая, что оставляют лишь бедных шавок на мокрых дорогах, ведущих в никуда. Но неужели и моя дорога ведет в гниющую бездну, в пучину несчастия и горя? Нет. Дорога ведет в никуда лишь у тех людей, которые убеждают других идти по этой дороге, и чаще это случается потому, что они сами не хотят идти по ней. Им не суждено определять мой путь. Странно, но теперь мне самой хотелось их оставить..

В те моменты я обретала некую самостоятельность, и это придавало мне силы делать что-то более значимое, чем все остальные. Нет, я не считала себя лучше, но разве не лучше тот человек, которого оставили , нежели те, кто его оставил в глазах других людей?

Меня удивляло то, как я раньше жила, но не больше того, как живу сейчас. Кажется, я впала в ту самую апатихолию , в состоянии которой мне так не хотелось находиться, но, как ни странно, я любила это. В такие времена из меня буквально вылетали новые мысли и идеи, я могла сутками сидеть и заниматься чем-то, от чего кружилась голова и настроение менялось в зависимости от проигрываемой в наушниках музыки. Мне говорили, что подростковая депрессия случается со всеми, но неужели остальные просто скрывали ее за счастливыми и жизнерадостными масками? Они не понимали, насколько депрессия может изменить человека, но лишь сам человек решит, в какую именно сторону он поменяется.

Дети-подростки-изверги – самый никчемный возраст, в котором тинейджеры крайне жестоки к миру и людям, находящимся в нем. Иногда мне становилось безумно обидно оттого, что я тоже находилась в этом возрасте и являлась тем самым подростком, который должен веселиться все свое время и ни в коем случае не уделять время учебе, но это было в глазах других людей. Странно, почему нас всегда учили, что люди равны?"

Каждый день, идя в школу, меня сопровождали примерно такие мысли. Нет, я не была изгоем или человеком "низшего слоя" в глазах людей из школьных знакомств. Я просто понимала, что не нуждаюсь во всем этом, не нуждаюсь в каком-то дополнительном человеке, кроме себя самой. Никто и никогда не сможет понять вас лучше, чем вы сами. Никто и никогда не сможет изменить вас, если вы сами этого не захотите. Я не хотела. Люди любили легкость, простоту, поэтому они не продолжали со мной общение – потому что залезть ко мне в душу и посмотреть мой внутренний мир было для них почти невыполнимой задачей, ведь я не хотела открываться для новых людей. Однако бывают люди, которых манит ваша закрытость. Они считают своим долгом начать открывать вас понемногу. Кажется, это самые мудрые и терпеливые люди. Именно с такими людьми начинается большая дружба. Самое главное – не перепутать одних от других и не начать открываться тем, кто, открыв вас, потеряет к вам интерес.

Я увидела его в холле. Он разговаривал со своими друзьями или с кем-либо еще. Это был тот самый молодой человек, нечаянно сбивший меня вчера в школьном коридоре. Как же безумно он был похож на Райана! Эта шея и подбородок… Почему бы не подойти к нему и не познакомиться? Потому что, в связи с моими последними отношениями с окружающими меня людьми, в школе я стала боязлива. Люди сделали со мной что-то ужасное. Я бы хотела и мне бы пришлось сейчас сказать, что это просто нежелание брать на себя ответственность за свою изменчивость, что я еще не осознала, настолько я поменялась после того, как наши интересы разошлись, но, по словам других людей, это не так. Это не так не потому, что я решила в своих мыслях, а потому что так решили другие люди. Взгляд со стороны всегда лучше любых субъективных взглядов на самих же себя. Они постоянно делали мне что-то плохое, а я не теряла надежду, что сделают хорошее. Это было раньше, это есть сейчас. Да, пожалуй, часть вины есть и во мне. Или я опять себя упрекаю?

Как ни странно, все, что мы делаем и получаем в нашей жизни, не подается объяснению. Некоторые считают, что наш мир – иллюзия, и все, что мы видим, – предел нашего воображения. Но я больше не хочу переживать несчастия, случающиеся в этой иллюзии или являющиеся ей самой. Я хочу жить, не поддаваясь страху, умея различить его сущность и потоки, не боясь того, чего не нужно бояться.

– Привет, я Эби, – сказала я, мило улыбнувшись, подойдя к их веселой компании и обращаясь к тому самому мальчику.

– Привет, я Джордж, – ответил он, дополняя свое приветствие ответной очаровательной улыбкой. За ним со мной поздоровались все его друзья, тоже проговорив все свои имена, но это вряд ли бы чем-то помогло, ибо я в любом случае их не запомнила, а они в любом случае догадывались, что у меня не гениальная память.

– Помнишь, вчера, в коридоре, ты опрокинул мои учебники? – спросила я, вновь обращаясь к Джорджу.

Немного подумав, он ответил с тоном голоса, будто только что вспомнил нечто важное:

– Ах, да, ты – Эби, правильно? – (что?)

Я немного не поняла расположение ситуации и, поменяв выражение лица, ответила:

– Да-а, кажется, я уже сказала свое имя в начале разговора, – я демонстративно сжала губы и посмотрела на него, чуть прищурив глаза (на самом деле я и не переставала на него смотреть).

– Точно… Извини, – сказал он, показывая, что, на самом деле, слово «извини» сказано для приличия, хотя в таких случаях его и говорят для приличия, но каков смысл, если выражение лица выдает это манерное действие?