Люси Монтгомери - Энн в Грингейбле

— Никогда такого вкусного не пила, — сообщила Диана. — Куда лучше, чем у миссис Линд, а уж она всегда так хвастается свои морсом.

— Конечно, у Мариллы все вкуснее, — с готовностью согласилась Энн. — Марилла замечательно готовит. Она и меня пробует научить, но какая же это трудная работа, Диана. И никакого простора для воображения. Все надо делать по правилам. Когда я в прошлый раз собралась испечь кекс, я забыла всыпать в него муку. В это время я представляла себе, как ты заболела оспой, умираешь и все тебя покинули, но я не побоялась заразы и ухаживала за тобой, и ты выздоровела; но я все-таки заразилась и умерла, и меня похоронили под тополями на кладбище, а ты посадила на моей могиле розовый куст, поливала его своими слезами и до конца дней помнила свою закадычную подругу, которая пожертвовала ради тебя жизнью. Получилась такая жалостливая история, Диана, что у меня по щекам лились слезы и я совсем забыла про муку. Конечно, никакого кекса не получилось, ведь мука в кексе — главное. Марилла ужасно сердилась, и я ее понимаю. Ей от меня одни мученья. Вот, например, на прошлой неделе была жуткая история с соусом Для пудинга. Во вторник у нас на обед был сливовый пу-Динг с соусом, и половина пудинга и кувшинчик с соусом остались. Марилла решила, что этого хватит еще на один раз, и велела мне поставить кувшинчик на полку в кладовой и накрыть его крышкой. Честное слово, я собиралась его накрыть, Диана, но когда несла кувшинчик в кладовую, вообразила себя монахиней — католической монахиней, хотя я и протестантка, — которая решила уйти в монастырь, чтобы там забыть мирскую жизнь и залечить свое разбитое сердце. Ну вот, я так все это живо представила, что совсем забыла накрыть кувшинчик с соусом. А утром вспомнила и побежала в кладовую. И представь себе, Диана, в какой я пришла ужас — в кувшинчике плавала утонувшая мышь! Я ее вытащила ложкой и выбросила на помойку, а ложку вымыла в трех водах. Марилла в это время доила коров, и я хотела ее спросить, когда она придет, что делать с соусом — отдать свиньям или как? Но пока ее ждала, я вообразила себя феей, которая идет через лес и прикосновением своей волшебной палочки окрашивает деревья в красный и желтый цвет, и совсем забыла про соус. Потом Марилла отправила меня собирать с деревьев яблоки. А к обеду к нам пришли мистер и миссис Росс из Спенсервейла. Марилла позвала меня из сада, когда все уже сидели за столом. Я вежливо поздоровалась с гостями и вообще старалась вести себя с достоинством, чтобы они поняли, что хоть я и некрасивая, но, по крайней мере, воспитанная девочка. Все шло хорошо, пока я не увидела, что Марилла несет из кухни пудинг на тарелке и тот самый кувшинчик с соусом! Она его еще и подогрела! Диана, у меня просто в голове помутилось. Я вскочила на ноги и закричала диким голосом: «Марилла, этот соус нельзя подавать к пудингу. Сегодня утром я вытащила из него дохлую мышь. Я забыла тебе про это сказать!» Ой, Диана, я никогда не забуду, какая наступила мертвая тишина, — даже если доживу до ста лет. Миссис Росс бросила на меня такой взгляд, что мне захотелось сквозь землю провалиться. Представляешь, что она о нас подумала? Марилла покраснела как свекла, но не произнесла ни слова, по крайней мере, в тот момент. Она просто унесла и пудинг, и соус, а взамен принесла клубничное варенье. Даже мне положила немного на блюдечко, но я так и не смогла притронуться к нему. Я просто сгорала со стыда. А когда гости ушли, Марилла ругала меня, наверное, целый час… Что с тобой, Диана, тебе нехорошо?

Диана встала было на ноги, но покачнулась, села обратно на стул и обхватила голову руками.

— Меня что-то тошнит, — пролепетала она, — и голова кружится. Я пойду домой.

— Как же так, мы же еще чай не пили! Сейчас я все приготовлю, поставлю чайник…

— Я пойду домой, — тупо, но решительно повторила Диана.

— Ну, скушай хотя бы кусочек торта, — умоляла Энн. — Приляг на диван — тебе станет лучше. Что у тебя болит?

— Я пойду домой, — опять повторила Диана, словно забыв все другие слова.

— Ну где это видано, чтобы гости уходили домой, не напившись чаю? — взмолилась Энн. — А вдруг ты и в самом деле заболела оспой, Диана? Тогда я буду ухаживать за тобой, я тебя ни за что не брошу на произвол судьбы. Но все-таки подожди, пока вскипит чай. Где у тебя болит?

— У меня кружится голова, — ответила Диана.

Со слезами разочарования на глазах Энн принесла Диане шляпку и проводила ее до калитки фермы Барри. Диана шла, сильно пошатываясь. Всю обратную дорогу Энн горько плакала. Придя домой, она поставила бутылку с морсом обратно на полку и приготовила ужин для Мэтью и Джерри. Но все это она проделала механически, потеряв всякий интерес к роли хозяйки дома.

На следующий день, в воскресенье, с утра до вечера Шел проливной дождь и Энн не выходила из дому. В понедельник после обеда Марилла послала ее за чем-то к миссис Линд. Буквально через полчаса Энн прибежала домой, заливаясь слезами, влетела на кухню и бросилась ничком на диван.

— Что еще случилось, Энн? — испуганно спросила Марилла. — Что ты еще натворила? Неужели опять нагрубила миссис Линд?

Энн только бурно рыдала, не говоря ни слова.

— Энн Ширли, отвечай, когда тебя спрашивают! Сейчас же сядь и объясни: отчего ты плачешь?

Энн поднялась и села — само воплощение скорби.

— Миссис Линд утром была у миссис Барри, и та просто вне себя от негодования. Она говорит, что я в субботу напоила Диану допьяна — так, что та еле приплелась домой. Она говорит, что я испорченная девочка и она никогда больше не позволит Диане дружить со мной. Марилла, я умру от горя!

Марилла глядела на нее, ничего не понимая.

— Как это напоила допьяна? — спросила она, когда к ней вернулся дар речи. — Кто-то из вас сошел с ума — или ты, Энн, или миссис Барри! Чем ты поила Диану?

— Да твоим морсом, чем же еще! — рыдая, ответила девочка. — И как это можно опьянеть от морса — даже если выпить три бокала? Зачем мне надо было спаивать Диану?

— Чушь какая-то, — заявила Марилла и ушла в кладовую.

На полке она тут же увидела бутылку с наливкой из черной смородины, которая была знаменита в Эвонли своим замечательным вкусом и большой крепостью. Но некоторые из приверженцев трезвости, в том числе и миссис Барри, считали, что изготовление алкогольных напитков — это грех. И Марилла тут же вспомнила, что морс она вовсе не поставила на полку в кладовую, как обещала Энн, а унесла в погреб.

Марилла вернулась на кухню, держа в руках бутылку с наливкой. Она с трудом сдерживала улыбку:

— Ну, Энн, вечно ты попадаешь в истории! Знаешь, чем ты угостила Диану? Вовсе не морсом, а черносмородиновой наливкой. Неужели ты не почувствовала, что у нее совсем другой вкус?