Люси Монтгомери - История Энн Ширли. Книга 1

— Ну, это надо сначала попробовать, — с сомнением сказал Дэви. — Но лучше уж есть пудинг иногда, чем совсем никогда, как в доме Милти Боултера. Он говорит, что его мама угощает гостей только сыром — кусочек каждому и еще один для видимости.

— Если Милти Боултер рассказывает такие вещи про свою мать, тебе вовсе не обязательно их повторять, — выговорила ему Марилла.

— Чтоб мне провалиться! — Дэви подобрал это выражение у мистера Гаррисона и с удовольствием его использовал при каждом удобном случае. — Милти-то считает, что его мать правильно делает. Он очень даже гордится ею, потому что все говорят, что миссис Боултер из снятого молока масло собьет.

— Ой, кажется, куры опять забрались на клумбу с анютиными глазками, — торопливо сказала Марилла и, встав из-за стола, поспешила во двор.

Оклеветанные куры и близко не подходили к клумбе, да Марилла даже не посмотрела в ее сторону. Вместо этого она плюхнулась на крышку погреба и хохотала так, что у нее потекли слезы.

Когда Энн с Полем пришли в Приют Радушного Эха, мисс Лаванда и Шарлотта Четвертая пропалывали в саду грядки, ровняя землю граблями и подрезая кусты. Мисс Лаванда, в платье с оборочками, хорошенькая и веселая, бросила секач и радостно побежала навстречу гостям, а Шарлотта Четвертая, глядя на них, улыбалась во весь свой рот.

— Здравствуй, Энн. Я так и думала, что ты сегодня придешь. Сегодняшний день словно создан для тебя, а раз так, ты должна была прийти. Как жаль, что многие не понимают, что для чего создано, и из кожи вон лезут, лишь бы соединить вещи, которые друг для друга вовсе не подходят. Как ты вырос, Поль! По крайней мере на полголовы!

— Да, как говорит миссис Линд, вдруг начал расти по ночам, словно осот, — отозвался Поль, явно обрадованный этим замечанием. — Бабушка считает, что это наконец сработала овсянка. Может, и так. Во всяком случае, от такого количества овсянки кто хочешь вырос бы. Надеюсь, я теперь и дальше буду расти, раз уж начал, и стану таким же высоким, как папа. В нем шесть футов, мисс Лаванда.

Мисс Лаванде это было известно. Румянец на ее щеках вспыхнул ярче. Она взяла Поля и Энн за руки и молча повела их в дом.

— А эхо сегодня откликнется, мисс Лаванда? — поинтересовался Поль.

В тот день, когда он в первый раз пришел сюда, дул сильный ветер и эха почти не было слышно.

— Да, сегодня как раз подходящий день, — ответила мисс Лаванда, возвращаясь из страны воспоминаний к действительности. — Но сначала мы все поедим. После такой прогулки вы наверняка проголодались, а мы с Шарлоттой Четвертой можем поесть в любое время дня… Аппетит нас еще ни разу не подводил. Так что пойдем пошарим по полкам в кладовке. Там много чего найдется. У меня было предчувствие, что сегодня придут гости, и мы с Шарлоттой Четвертой как следует подготовились.

— А по-моему, у вас всегда припасено что-нибудь вкусное, — заявил Поль. — Вот и у бабушки тоже. Только она считает, что есть нужно строго в положенное время и за столом. А сейчас еще как будто не положенное время? — засомневался он.

— Я думаю, она позволила бы тебе подзакусить после такой долгой прогулки, — сказала мисс Лаванда, обменявшись с Энн лукавым взглядом поверх черных кудрей Поля. — Есть когда попало вредно для здоровья, это верно. Поэтому мы так и любим это делать — я и Шарлотта Четвертая. Мы с ней живем вопреки законам здорового питания, едим тяжелую для желудка пищу, когда нам приходит такая фантазия — даже ночью. И ничего плохого не делается. Правда, если попадается статья в журнале, которая предупреждает о дурных последствиях беспорядочного питания, мы ее вырезаем и пришпиливаем на стену кухни, чтобы не забыть, и даем себе зарок есть только три раза в день. Но все равно забываем… и вспоминаем лишь после того, как съедим то самое, против чего нас предупреждала статья. Пока все сходит нам с рук. Правда, Шарлотте Четвертой несколько раз снились кошмары, после того как мы наедались на ночь пончиков, мясного пирога и фруктового кекса.

— Бабушка разрешает мне выпить на ночь стакан молока и съесть кусочек хлеба с маслом, а по воскресеньям она намазывает на этот кусочек еще и варенья, — поведал Поль. — Поэтому я всегда с нетерпением жду воскресного вечера… но не только из-за варенья. Воскресенье всегда так долго тянется. Бабушка говорит, что для нее воскресенье проходит незаметно и что папа, когда был мальчиком, никогда не тяготился выходными. А я так просто не знаю, чем в воскресенье заняться. Я, конечно, много думаю, но боюсь, что мысли мои все о мирском. Бабушка говорит, что в воскресенье она думает только о духовном. Но мисс Энн как-то сказала, что все прекрасные мысли, по сути дела, духовны, о чем бы они ни были и в какой бы день недели мы их ни думали. Но бабушка, по-моему, считает, что по-настоящему духовные мысли — это только о проповедях и уроках воскресной школы. А когда мисс Энн и бабушка расходятся во мнениях, я просто не знаю, как быть. В глубине души, — Поль положил руку на сердце и поднял на мисс Лаванду очень серьезный взгляд, — я согласен с мисс Энн. Однако бабушка вырастила папу по своим правилам, и из него получился замечательный человек, а мисс Энн еще никого не вырастила, хотя помогает воспитывать Дэви и Дору. Но что из них получится, мы еще не знаем. Надо подождать, пока они вырастут. Так что, пожалуй, надежнее полагаться на бабушку.

— И правильно, — согласилась Энн. — И потом, если бы мы с твоей бабушкой попытались докопаться до сути наших взглядов, то оказалось бы, что мы имеем в виду одно и то же. Так что слушай бабушку, у нее большой опыт. А мы подождем, пока вырастут близнецы. Тогда уже можно будет сказать, что и мой метод ничуть не хуже.

Перекусив, они вышли в сад, где Поль наконец познакомился с эхом, которое привело его в полный восторг. А Энн и мисс Лаванда сидели на скамеечке и беседовали.

— Значит, осенью ты уезжаешь? — грустно спросила мисс Лаванда. — Я знаю, что должна радоваться за тебя, Энн… но я такая эгоистка… меня это страшно огорчает. Как мне будет тебя не хватать! Иногда мне кажется, что завидовать тем, кто имеет друзей вредно. Рано или поздно они уходят из твоей жизни, и это причиняет такую боль, что лучше уж одиночество и пустота, которые были до них.

— Ну, такие мысли можно ожидать от мисс Элизы Эндрюс, но никак не от вас, мисс Лаванда, — ответила Энн. — Хуже пустоты нет ничего… И я вовсе не ухожу из вашей жизни навсегда. Я буду вам писать, приеду на каникулы. Милая мисс Лаванда, что-то у вас такой сегодня бледный и утомленный вид.

— О-го-го! — кричал Поль, забравшись на мостик.

Не все звуки, которые он издавал, отличались мелодичностью, но назад они возвращались, словно побывав в лаборатории алхимика — превращенные в чистое золото и серебро.