Наталья Ададурова - Верочкины рассказы

В одной обычной семье поселилось СЧАСТЬЕ. Это СЧАСТЬЕ назвали Верочка.

Когда Верочка научилась ходить, мама подарила ей красные туфельки с белыми бантиками. Ох, как Верочка полюбила эти туфельки! По комнате ходит: топ-топ-топ. Туфельки: скрип-скрип-скрип. Каблучки: цок-цок-цок. Утром мама надевала их на ножки Верочки, а перед сном аккуратно ставила под её кроватку.

В квартире проживала ещё собачка Пулька. Пулька была шоколадной таксой. Появилась она в квартире задолго до Верочки и считала себя здесь полноправной хозяйкой. На самом деле она любила, когда её называли Пульхерия. Звучало значительно!

Раньше, когда не было Верочки, каждое утро начиналось с того, что Пульку обнимали, целовали, чесали за ушком, затем под лапками, причёсывали и подолгу выгуливали. После появления Верочки всё как-то сразу изменилось, и не в лучшую сторону. Сначала перенесли её подстилку. Место выбрали не очень. Во всяком случае, Пульке оно не понравилось. Чесание за ушком и целование стали крайне редкими. Теперь целовали эту маленькую девочку, и, вообще, вся жизнь вертелась вокруг неё. Пульке это совсем не нравилось, и она затаила обиду.

Когда Верочка научилась ходить, восторгались все, кроме Пульки. Ей совсем не нравилось, что эта девочка теперь могла идти прямо на неё – приходилось быстро вставать и прятаться где-то под диваном. Но при этом никто не ругал эту Верочку, а наоборот, все восторгались:

– Какая девочка!

Про Пульку вспоминали, когда её надо было вести на прогулку. Быстро надевали ошейник и выводили на улицу. И здесь уж она отрывалась… Шла медленно, останавливалась у каждого куста и нюхала, нюхала… Хозяевам, правда, это быстро надоедало, они начинали нервно дёргать поводок, но не тут-то было. Пулька и ухом не вела, продолжая медленно и степенно себя выгуливать.

Затаив обиду на всех, а особенно на эту Верочку, Пулька периодически таскала к себе на подстилку её игрушки. Их находили, грозили ей пальцем:

– Нельзя, Пуля, у маленьких таскать.

«Конечно, мне нельзя, а ей значит можно из моей миски корм таскать?!» – думала Пулька. Присмотревшись, Пулька стала замечать, что эта маленькая девочка очень любит свои красные туфельки. Пульке они тоже нравились, особенно бантики. Так и хотелось их оторвать и погрызть. Но они всё время были на ножках Верочки, а та перед её носом всё топ да топ, топ да топ.

Как-то лежала Пулька на своей подстилке, глаза полуоткрыты-полузакрыты. Лежала и вспоминала свою прошлую счастливую жизнь… И тут краем глаза она увидела, что дверь в комнату Верочки приоткрыта, а туфельки с бантиками стоят под кроватью. И тогда она решилась на поступок. Тихонько поднялась и стала пробираться к двери в Верочкину комнату. Вся так напряглась, так вытянулась и пригнулась, что ей показалось, будто она стала частью пола. Неслышно втекла в комнату и уже открыла рот, чтобы схватить этот ненавистный белый бантик, как услышала шёпот:

– Пуля, ты что? Тихо, Верочка спит.

От неожиданности у Пульки подкосились маленькие кривенькие ножки, и она плюхнулась на пол. «Что это? Что?» И тут она увидела хозяйку, которая сидела на диване, смотрела на неё и грозила пальцем:

– Тихо!

«Я и так тихо, как можно ещё тише?» – подумала Пулька.

Пулька боялась шевельнуться, под носом у неё стояли эти туфельки, и, чтобы не соблазняться, она отвернула от них морду. Через некоторое время в кроватке зашевелилась Верочка, а потом показалось её улыбающееся личико.

– Наша девочка проснулась!

Хозяйка радостно побежала к кроватке, при этом чуть не наступила на Пульхерию.

«Ну вот, совсем со мной не считаются!» – обиженно подумала Пулька и, понурив голову, пошла к себе. Из своего угла она видела, как Верочке опять надевали эти туфельки. «Ну и пусть!» – и Пулька отвернулась к стенке, чтобы не смотреть.

В следующий момент произошло то, чего никто не ожидал, особенно Пулька. Верочка подбежала к ней, присела рядом с мордочкой, обняла своими маленькими ручонками и поцеловала её в нос. От неожиданности и такой наглой фамильярности Пулька хотела зарычать, но после следующего поцелуя девочки она вся обмякла, глаза стали влажными, и она от всего своего собачьего сердца высунула шершавый язык и облизала Верочкину щёчку, а затем и маленькие ручки. Та была в восторге!!! Обняла Пульку ещё крепче за шею и замерла.

«Какая милая девочка! Надо за ней следить, а то мало ли что. Эти родители вечно заняты. Какая я счастливая!» – думала Пулька, начиная задыхаться от объятий Верочки. «И туфельки у неё классные!!!»

Летом Верочка с бабушкой, дедушкой и собачкой Пулькой выезжали на дачу. Родители приезжали только на выходные. Но Верочка не скучала. Во-первых, как только начиналось лето, дедушка заказывал песок для песочницы. Приезжала машина, ссыпала жёлтый влажный песок, и неделю Верочка была занята с утра до вечера. Нужно было сделать всевозможные куличики, потом построить замки для кукол, затем вырыть подземные ходы и поселить там разных игрушечных собачек, кошечек и мышек. Работы хватало. Во-вторых, когда все были расселены, наступал черёд пупсов. Бабушка выносила на улицу таз с водой, и Верочка начинала их намывать. Помыв всех пупсов и положив их на качели, она начинала стирать их одежду. К вечеру она так уставала, что, дойдя до кровати, сразу же засыпала. А ещё можно было поиграть с Пулькой в мячик. Правда, Пулька не всегда была готова к игре. У неё тоже было много дел. После долгого сидения в городской квартире она целыми днями пропадала на улице. Всё время что-то нюхала, рыла. Потом у неё вдруг просыпался инстинкт охранника, и она с лаем бегала вдоль забора. А уж если на забор садилась отдохнуть какая-нибудь птичка, Пулька с лаем бросалась на неё. Та улетала. Но прилетали другие, и неугомонная Пулька с лаем неслась и на них. А иногда она просто ложилась в траву и, прикрыв глаза и делая вид, что спит, наблюдала за жизнью мух, мошек, пчёл. Дедушка всё время что-то делал в сарае, бабушка готовила и убирала. В общем, дел у всех хватало.

Однажды утром, когда Верочка как обычно вышла погулять, её позвал дедушка.

– Как смотришь, Верунь, если мы с тобой на рыбалку поедем?

– На рыбалку?! – у Верочки загорелись глаза. – Я очень хочу на рыбалку. Я ещё никогда не была.