Ольга Миклашевская - Цвет слоновой кошки

Наверное, у каждой уважающей себя девочки в школе есть такой парень, на которого она искоса посматривает на переменках в надежде урвать ответный взгляд. Парень, который учится в параллельном или классом старше. Он может и не знать о твоем существовании, но это ничего не меняет. А потом эти девочки заканчивают школу и где-нибудь уже на первом курсе института думают: «Ну и что это было за недоразумение в мешковатых джинсах?»

Но здесь и сейчас еще все по-другому. Если лето – это «маленькая жизнь», то школа – это маленькая Вселенная. Пока ты учишься в ней, кажется, что твой мир ограничен этими бетонными стенами, одноклассниками и домашними заданиями. Даже домой приходишь так, погостить. Залетаешь на пару часов, обедаешь, смотришь пару серий «Игры престолов», а потом закрываешь глаза, чтобы через секунду открыть их и снова отправиться обратно в школу.

Собственный класс автоматически становится государством. Не коммунистическим, в лучшем случае – зависимой колонией. Одноклассники ранжируются по крутости, привлекательности и успеваемости. Как будто нет больше никого в мире, кроме этих пяти прыщавых недоростков, среди которых непременно надо кого-то выбрать, иначе умрешь без первого поцелуя.

Однажды начав что-то делать, Аня не привыкла сдаваться. Ей мало было просто смотреть и вздыхать. Она должна была убедиться, что попробовала все, прежде чем наконец сдаться и, как побежденный самурай, отступить в тень. Хотя настоящий самурай поступил бы, конечно, по-другому.

– Привет. – Аня неловко махнула рукой. – Хотите пирожков?

– О, давай! – обрадовалась Алина и тут же запустила длинные пальцы в пакет. – А мы знакомы? – добавила она, надкусывая пирожок.

С виду эта кровожадная охотница за пирожками была не так уж плоха. Даже было чему позавидовать: точеная фигурка, чистая кожа, длинные волосы цвета морского песка. Никто никогда не видел, чтобы она мучила хомячков или ябедничала учителям, так что чисто формально перед законом и общественностью она была чиста.

Однако Аня ее ненавидела.

Внутри ее буквально трясло от животной ненависти, практически физического отвращения. Первой девушкой для Кости была Алина, не Аня. На нее он раньше смотрел с нежностью, ей на Восьмое марта напоказ, как и все, приносил одну красную розу.

Аня розу не приняла бы, даже от Кости. Как-то в продуктовом магазине, стоя в очереди, она услышала разговор двух женщин неопределенного возраста с поплывшими щеками и в туфлях «прощай молодость»:

«Галь, ты запомни, сколько цветов тебе мужик подарил – на столько он тебя и ценит. Одну дарят только те, кто прикидывает, вкладываться в бабу или нет. А то вдруг потратишь на нее семьсот рублей, а оно там даже на двести не тянет».

Звучало это пошло, но какая-то частица правды в словах незнакомой женщины все-таки была. Лучше не дарить ничего, чем одну. Смотришь, как по улице идет парочка – явно первое свидание, – и в руках у девушки бледный стебелек с жухлыми листочками. Так и хочется подойти к несчастной, сказать: «Давай я подержу, чтобы тебе было не так стыдно».

Все время, пока Аня вспоминала о своих магазинных приключениях, Костя, чуть сгорбившись, сидел на скамейке и, не говоря ни слова, смотрел куда-то в пустоту прямо перед собой, как затравленный зверек. В глазах у него так и читался невысказанный вопрос, когда же все оставят его в покое. Просто возьмут и самоликвидируются.

Искоса Аня нет-нет да и поглядывала на объект своего исследования.

Порой забавно, как отчаянно нам нужно то, что мы не можем получить. Если бы уроки физики были под строгим запретом, возможно, в мире появилось бы больше юных подпольных Эйнштейнов. Так было и у Ани с Костей: чисто спортивный интерес, ничего личного. Ничего лишнего.

Вдруг Костя едва заметно повернулся и устало посмотрел в сторону Ани. Той показалось, что у него глаза двухсотлетнего старика. Ясно, что парню уже не до настойчивой девушки из параллельного класса. Но что было в этой ситуации приятным – Алина тоже явно не входила в список желанных гостей.

Если до прихода Ани Костя с Алиной о чем-то и разговаривали, то теперь молчание тянулось, как ириска. Это была не та тишина, когда сидишь и думаешь о своем, а тишина, в которой словно кто-то в мегафон орет: «НЕЛОВКО, ПРАВДА?»

Внезапно у Алины зазвонил телефон. Последняя модель смартфона в аккуратном чехольчике; вместо новомодных рингтонов – стандартная мелодия. Чем эта девчонка раздражала, так это своей идеальностью. Она была правильная буквально во всем, выглаженная, с гладкими белыми коленками, холеными руками и отвратительно пухлыми губами, которые так нравятся противоположному полу. И почему они с Костей вообще расстались?

– Я на секунду, – приторно улыбнулась девушка и отошла, прикрыв высветившийся номер ладонью, как будто случайно. Только вот Аня разглядела – «бабулечка». Не «бабушка», не «бабуля», – приторное до скрипа на зубах «бабулечка», будто все остальные имена были раскуплены и осталась только эта великоразмерная версия.

Когда Аня и Костя остались одни, парень вдруг засобирался: схватил портфель, стряхнул с колен крошки, оставленные бывшей. Это был последний шанс.

Аня встала перед Костей, загородив ему солнце, будто была не подростком ростом метр шестьдесят, а победителем международных соревнований по сумо.

– Избегаешь меня? – спросила она напрямую.

– Да, – ответил Костя. Он был не из тех людей, кто хотел всем безоговорочно нравиться, и именно поэтому понравился Ане. – Тебе что-то от меня нужно?

Было видно: ему с ней некомфортно. Что безумно раздражало, – с ней еще более некомфортно, чем с Алиной.

Аня не могла толком сказать, чего она от него хотела. Но если до всего докапываться, искать скрытые смыслы и значения, то так недолго и с катушек слететь. От правды Аня отмахивалась, как от надоедливых насекомых, но в реальности от этого ничего не менялось. Ей хотелось всего, всего и сразу. Дружить с мальчиком – это ведь так круто! Ходить с ним по улице так близко, что руки касаются при ходьбе. Пусть окружающие думают, что у них роман. Подростковый, бурный. Пусть проходящие мимо девчонки думают: «И что он в ней нашел?» Или, наоборот, пусть парни цепляют Аню взглядом, как зазевавшуюся рыбешку крючком, и прикидывают, как тайком узнать ее номер.

Ане хотелось брата, парня, приятеля… Хоть кого-то. Того, кто заменит отца. Растворимого кофе ей хотелось, вот чего. Говорят, дрянь, для здоровья вредно, лучше сигарету выкурить, чем этой жижей грязной травиться. Но если привык к кофе, к его терпкому запаху, горьковатому послевкусию, теплому ощущению чашки в замерзших ладонях, то с такой зависимостью и порошок из пакетика покажется райским наслаждением.