Олег Кургузов - По следам Почемучки. Рассказы и сказки

Мама очистила мне морковку.

– Хрум-хрум-хрум, – начал я.

– Здорово у тебя получается! – позавидовала мама. И очистила морковку себе.

– Хрум-хрум-хрум, – начали мы с мамой.

– Чего это вы тут делаете? – удивился папа, заглянув на кухню.

– Морковку жуём, – говорим мы.

И папа очистил себе морковку. Стали мы жевать втроём.

– Хрум-хрум-хрум!

Тут к нам в дверь постучали.

– Чего вы делаете? – спросила соседка. – У нас в квартире от вас шумно.

– Морковку жуём! – говорим мы.

И соседка присела за стол.

– Хрум! Хрум! Хрум! – хрумкали мы вчетвером.

Потом к нам зачастили соседи по подъезду.

– Чего вы тут творите?! – изумлялись они.

– Морковку жуём! – отвечали мы.

И они по очереди присоединялись к нам.

– Хрум!!!! Хрум!!! Хрум!!! – хрумкали мы все вместе.

У нас с полок стали падать кастрюли. Стол и шкафы ходили ходуном. Оконные рамы хлопали, стёкла дребезжали.

Прохожие останавливались возле дома и смотрели на наши окна.

– Эй! Чего вы там затеяли?! – кричали они.

– Морковку жуём! – вопили мы в ответ. – Хрум!!! Хрум!!! Хрум!!!

Во дворе зашумели деревья, тревожно закричали кошки. Ещё немного, и мы устроили бы МОРКОВНЫЙ УРАГАН. Да вот только морковка кончилась…

У папы болели зубы. И от боли он делал зверское лицо. А ему надо было на новый паспорт фотографироваться.

– Немедленно получите новый паспорт! – говорит ему дяденька милиционер.

– Не могу же я с таким лицом на паспорт фотографироваться, – возражает папа, мычит от боли и снова делает зверскую физиономию.

– Как хотите, только у нас в стране без паспорта нельзя, – говорит милиционер. – С таким лицом и без паспорта вас запросто могут в тюрьму посадить.

– Эх-х! – вздыхает папа и идёт фотографироваться.

А тут у папы зубная боль и прошла. Отправились мы с ним к морю отдыхать. Только нас в самолёт не пускают. Потому что теперь у папы лицо нормальное и на паспортную фотографию не похоже.

– Это не ваш авиабилет и паспорт не ваш, – говорит папе милиционер в аэропорту. – Вы на себя не похожи.

– Конечно, не похож, – соглашается папа. – Я теперь здоровый, а тогда больной был.

– Может вы и теперь больной, – не верит милиционер. – Потому что не свой паспорт предъявляете. А у нас даже здоровых без паспорта в самолёт не сажают.

– Ну и дела! – говорит папа и в сторонку отходит.

Я боюсь, что папа домой вернётся, и хнычу:

– Папочка, к морю хочется…

– И мне хочется, – отвечает папа. Потом грустно вздыхает и зверское лицо корчит, будто у него зубы болят.

– Вот теперь другое дело, – говорит милиционер. – Теперь у вас и в паспорте и наяву одно лицо. Всё по правилам. Можете в самолёт садиться.

Прилетели мы с папой к морю и в Дом отдыха пришли. Стали нас в комнату поселять и паспорт у папы спросили. А папа забыл зверское лицо сделать.

– Гражданин! Почему у вас паспорт чужой? Там ведь совсем другой человек сфотографирован, – говорит ему начальник Дома отдыха. – Мы по чужим паспортам не селим.

– Ох, извините! – говорит папа, быстренько в сторонку отходит и зверское лицо делает.

– Совсем другое дело! – хвалит папу начальник Дома отдыха. – А то ишь вздумали – паспортную внешность изменять.

И поселяет нас в комнату.

Сложили мы с папой вещи в уголок и обедать пошли. Папе есть очень хотелось, он про зверское лицо-то и позабыл. А навстречу – начальник Дома отдыха.

– Гражданин! Гражданин! – кричит начальник. – Вы тут не живёте! У нас жильцов с такими лицами нет. Прошу покинуть столовую!

Весь обед папа зверское лицо делал. От этого у него зубы снова разболелись.

– Эх! – вздохнул папа. – Если я с таким лицом постоянно ходить буду, меня зубы вконец изведут. А с нормальным лицом меня отсюда выгонят…

– Ладно! – говорю я и тоже вздыхаю. – Ну его, это море, если здесь с нормальным лицом нельзя.

Папа обнимает меня, и мы возвращаемся домой. Мама радуется, паспорт у папы не требует и из дома не выгоняет. Потому что она папу просто так любит. А не за документы.

Мама, папа и я ужинали. А кот Лукьян сидел возле стола и смотрел на нас просящими глазами.

Мама отломила кусок сыра и сказала:

– Хочешь сыра, Лукаша? Скажи «мяу».

Кот молчал.

Тут к нам пришла тётя Паша – родственница по папиной линии – и села к столу.

– Лукаша, скажи «мяу», и тебе дадут сыра, – пропела она.

Кот молчал.

Тут к нам пришёл дядя Саша – родственник по маминой линии – и тоже сел к столу.

– Ну, кот, выдай «мяу» и получишь кусок сыра, – строго сказал он.

Кот молчал.

«Эх! – подумал я. – Если бы кот был большим и сильным как тигр, они бы не стали дразнить его».

И тут кот начал расти на глазах. Он рос, рос, рос и превратился в огромного котищу-тигрищу!

– Ну-ка, все хор-р-ром, – зарычал он, – скажите «мяу», или я вас сожру!

Родственники задрожали, прижались друг к другу. И я услышал стук их зубов.

– Быстр-р-ро! – рычал Лукьян.

– М-м-м-я-а-а… – заблеяли родственники.

– Др-р-ружно! – командовал Лукьян.

– Мяу-у-у!!! – завопили родственники.

А я подошёл к Лукьяну, погладил его, почесал за ухом. И котище-тигрище снова стал маленьким котом.

Мама взвешивала на домашних весах арбуз, а папа смотрел-смотрел и вдруг говорит:

– Слушай! Идея! А что если положить на весы голову и взвесить её?

Мама посмотрела на него и ничего не сказала. А папа задумался и говорит:

– Вообще-то, наверное, ничего не получится. На эти весы можно положить не больше пяти килограммов.

А мама сказала:

– Ты думаешь, твоя голова больше весит?

Папа нахмурился и ушёл из кухни. Мама положила арбуз на подоконник и тоже ушла.

А потом они выясняли отношения в комнате.

– Ага!.. – говорила мама.

– Ну-ну! – сердился папа.

А я думал: «Всё-таки наш папа умный! Я бы никогда до такого не додумался бы!»

Они всё выясняли отношения, а я взвешивал свою голову. Только у меня ничего не получалось. Когда я клал голову на весы, то не мог видеть стрелку. Как только снимал голову с весов, стрелка сразу же возвращалась на «ноль».

И тут меня осенило. Я принёс из ванной большое зеркало и поставил его напротив весов. Теперь-то я всё увижу!

Я положил голову на весы и стал смотреть в зеркало. Но тут в комнату вошла мама.

– Сумасшедший дом! – говорит она. – Ты посмотри, чем занимается ребёнок!

Тут в комнату вбежал испуганный папа.

– Ох, – вздохнул он с облегчением. – Я думал, что-то случилось. А ребёнок просто экспериментирует. Развивает отцовскую идею.