Валерий Бронников - Таинственная школа

Славик имел два брата и три сестры. Старший брат и старшая сестра учились в школе. Он им завидовал, считал их очень взрослыми и умными. А как же иначе? Они учились в какой-то таинственной школе, о которой он не имел ни малейшего представления, но от взрослых слышал, что там учат читать и писать и ещё учат чему-то такому, что ему пока непонятно.

Ещё в семье имелся братишка младше его на два года и две совсем маленьких сестрёнки, а Славику весной исполнилось семь лет. Он стал считать себя тоже взрослым и всё лето ждал, когда же наконец повезут его в таинственную школу, о которой он мечтал. Жила семья на метеостанции, на которой имелось ещё три взрослых человека и больше вокруг ни души. Ближайшие люди находились на удалении двенадцати километров. Там жили две семьи смотрителей маяка, там же жил и его друг Мишка, с которым они изредка виделись и который умел читать. Славик читать не умел. Он видел, когда Мишка приезжал к ним с отцом на Новый год, как он складывает буквы в слова и читает. Читали они единственную имеющуюся у них книжку «Ёлка в сокольниках». Садились они обычно в свой скромный уголок в комнате, и Мишка читал эту книгу, а Славик слушал. Мишка ему объяснял, как получаются слова, но Славик этого не мог понять, так же, как и не мог запомнить все буквы. «Ничего, в школе научат!» – так он думал про себя.

Наступила осень. Белое море сделалось свинцовым. Всё чаще дул холодный северный ветер. По вечерам стало очень темно. В темноте было слышно, как шумело и бесновалось море где-то поодаль, а кругом не видно ни зги. Мишка пешком одолел двенадцать километров вместе с отцом, и они вместе дожидались попутного транспорта.

В те времена регулярного сообщения между населёнными пунктами не имелось, как, впрочем, не имелось и нормальной связи. На станции стоял примитивный полевой телефон, по которому можно с трудом куда-нибудь позвонить. Для того, чтобы с абонентом связаться, надо покрутить у телефона ручку, но не просто покрутить, а сделать набор из длинных и коротких звонков, чтобы трубку сняли именно в том населённом пункте, куда надо дозвониться, а звонки раздавались во всех населённых пунктах одновременно. Такая в то время имелась связь, а о транспорте можно было только мечтать!

Основной транспорт в тундре оленьи и собачьи упряжки, да иногда лошадь.

Школа находилась на удалении ста километров. Осенью оставалась единственная надежда на морской транспорт. Жители надеялись, что пройдёт мимо какое-нибудь судно и заберёт пассажиров, а для того, чтобы судно пристало, отец Славика по ночам жёг на берегу костёр. Он разжигал его, как только в море появлялись габаритные огни на мачтах какого-нибудь судна – обычно проходили рыболовецкие двухмачтовые суда. Эти суда назывались ботами и предназначались для морского рыболовного промысла.

В этот раз никакого судна много дней и ночей не появлялось. Всё время дул сильный ветер и на море бесновался шторм. Вот-вот наступит первое сентября, а Славик и Миша никак не могут попасть в школу. Ребята днём до рези в глазах всматривались в штормящее море, но кроме белых бурунов ничего не видели. Это летом, когда никуда ехать не надо, суда на горизонте показывались почти каждый день. Чаще всего проходили рыболовные двухмачтовые бота, а иногда и большие суда, следующие через горло Белого моря в дальние рейсы. Иногда проходили танкеры, которые можно сразу отличить по приплюснутому корпусу и высокой кормовой надстройке. Временами появлялся и белый теплоход – это выполнял свои рейсы «Мудьюг», который возил пассажиров по приморским деревням.

Короткие осенние дни проходили один за другим, а никакого судна не появлялось. Ночами караулили оказию на море дежурные метеонаблюдатели, которые по долгу службы ночью не спали. Наблюдение за морем велось круглосуточно.

Наконец судно появилось. Оказалось, что не надо зажигать сигнальный костёр. Рыболовный бот появился на горизонте и по очертаниям судна стало понятно, что оно направляется прямо к метеостанции – это оказалась настоящая удача!

Как потом выяснилось, знакомый капитан «Камчадала» прекрасно знал, что детей с метеостанции надо везти в школу. Он и приурочил выход своего судна в море к концу августа, всё получилось очень хорошо.

Слава и Мишка первый раз оказались на настоящем судне и двигались по настоящему огромному морю, для них всё происходило впервые, в том числе и путешествие в школу. Старшие брат и сестра Славика тоже ехали в школу, но для них это путешествие проходило не первый раз.

Слава и не подозревал, что путешествие будет таким утомительным. Начало слегка подташнивать, чего он никак не ожидал и не имел ни малейшего представления о морской болезни. Он смотрел на унылый низкий берег суши, засекал какой-нибудь мысок и пытался взглядом провожать его назад. Мысок и в самом деле проплывал медленно назад, но потом неожиданно оказывался опять впереди – это судно, огибая его, меняло несколько курс. Затем опять начиналось медленное движение мыска назад. Всё продолжалось бесконечно. Ландшафт сменился, когда бот преодолел три четверти пути. Берег стал совсем низкий и стал сливаться с кромкой прибоя.

Через восемь часов путешествие закончилось. Мать отвела всех троих детей в интернат.

Слава никогда не видел, чтобы в одном доме жило так много детей. Дом оказался огромным с общим коридором и множеством комнат, в которых жили дети. В одной комнате размещалось до десяти человек. Славику отдельной койки не досталось, поэтому на ночлег его определили на койку к старшему брату.

Ребята в комнате оказались все разного возраста, а девочек также селили по комнатам разного возраста и тоже по нескольку человек.

Железные койки выглядели довольно обшарпанными с сетками из гнутых проволочек с пружинами. Сетки от долгого употребления продавились книзу, внутри получалось уютное ложе, но для одного человека, а для двоих оно оказывалось тесным и неуютным. Получалось, что спящие дети сильно мешали друг другу, нельзя ни повернуться, ни улечься удобно.

Впоследствии Славик приспособился к этому неудобству. Его с братом койка и другая соседняя стояли рядом вплотную друг к другу. Славик был слишком мал и ему вполне хватало места на двух железных краях коек. Получалось, что он никому не мешал и ему тоже никто не мешал. Правда, лежать на таком ложе не совсем удобно: иногда железные края коек совсем оголялись. Он терпел эти маленькие неудобства и старался их не замечать.

А в эту первую ночь, чем ближе подходило время ко сну, тем сильнее им овладевала тоска по дому. Когда воспитатель объявил отбой и потушил электрический свет, ему сделалось так тоскливо, что он тихонько заплакал. Ему казалось, что его мама где-то там далеко, за сто километров, а он тут совершенно один с незнакомыми ребятами. Он знал, что мама ещё не уехала и ночевала у знакомых на квартире, но ему почему-то казалось, что она уже очень далеко, и чем больше он об этом думал, тем сильнее накатывались слёзы. Он старался плакать тихо и не шуметь, но всё равно всхлипывал, и это было слышно. В эту ночь старший брат его пожалел, прижал к себе, и он заснул.