Тамара Михеева - Юркины Бумеранги (сборник)

Васька угрюмо стрельнул синими глазами, я ему помахала, и он смущенно улыбнулся. Ох, Васька, Васенька…

Лагерь просыпался. Из радиорубки гремела «пробудительная» музыка, которая, по Васькиным словам, и мертвого поднимет. Как горох высыпали на площадку перед столовой малыши из пятнадцатого отряда. Многие из них были у меня в прошлой смене и сейчас радостно здоровались. В столовой тоже суета, вот уже и дежурный отряд идет накрывать.

– Что-то долго их нет… – проговорила А. М., справедливо подозревая во мне соучастника.

В этот самый миг из-за деревьев показалась Олежкина голова. Сейчас самое главное – отвлечь А. М., чтобы она не заметила, что у ребят мокрые головы и довольные лица.

– Антонина Марковна, вы мне расскажете, что вчера на планерке говорили?

– Разве я не рассказывала? – удивилась А. М.

Она, конечно, рассказывала, но память у нее, к счастью, была некудышная.

– Надо мне сходить за тетрадкой… Ох, памяти совсем нет, но я все записала. Всегда надо записывать! Маша, только ты не уходи и проверь, чтобы у детей были сухие головы и плавки. Боюсь, твой напарник все-таки повел их на реку. Я последний раз его предупреждаю… – И она выразительно посмотрела на меня. Видимо, эти слова я должна передать Олегу, чтобы он начинал бояться.

– Хорошо, Антонина Марковна, я прослежу. – Мне стало ее даже немного жалко.

А. М. степенно удалилась в корпус. А ребята тут же подлетели к умывальникам и начали чересчур активно умываться. Двадцать четыре умненькие головки спасли Олега от выговора, потому что А. М. всерьез решила, что они успели обрызгать друг друга с ног до головы. Она довольно хмыкнула: «Все равно вышло по-моему!»

Как легко она себя обманывала, чтобы избежать лишних движений!

За завтраком я полчаса уговаривала Олю съесть молочный суп. Оля – вредина: не ест и не уходит. Самое смешное, что она обожает молочный суп и аппетит у нее всегда отменный. А тут она сидит перед тарелкой, руки положила на коленки и чуть ли не ревет. Я билась с ней минут десять (очень уж хотелось понять, в чем дело), и только когда все ушли, она тихо призналась, что это вторая тарелка и ей очень хочется ее съесть. А Сёмка сказал, что она и так толстая, но если она хочет затмить повариху тетю Катю (два метра в высоту и столько же в ширину), то, так и быть, он постарается и принесет ей с кухни третью тарелку и буханку хлеба в придачу.

Я обругала Сёмку балбесом и долго и пространно говорила о красоте, здоровье и мальчишках и так далее и тому подобное, после чего Оля с легкой душой и завидным аппетитом съела этот непонятный суп. Надо вызвать Семёна на ковер: зря он дразнит Олю.

Семёна я нашла в первой палате девочек. Ну конечно, где же ему еще быть! Маринка его ни на шаг от себя не отпускает, а он и рад стараться: носит ей охапками цветы и бисквиты из столовой, так как является родным племянником заведующего хозяйственной частью.

– Семён! – Я указала головой на дверь.

– А что, посидеть нельзя? – возмутился Сёмка.

– Разговор есть.

Сёмка сразу понял, в чем дело, и заартачился:

– Ой, а сейчас уборка будет…

– Ничего, мы успеем. Быстрый разговор.

Девчонки на него зацыкали: знали, что, когда я так строго говорю, лучше не спорить. Мы вышли в холл.

– Ты зачем Ольгу обидел?

– А что, не так, что ли?!

– Не так… – начала я, но меня буквально с ног сбил Герка.

– Ой, Маша, я не хотел, ай!!!

Ну Герка! Вечно его кто-то догоняет, вечно он носится, сбивая всех с ног, не исключая меня, А. М. и Олега. Он передвигается с такой скоростью, что кажется, все ветры мира дуют ему в спину. У Герки постоянно разбитые коленки, я вожу его в медпункт чаще, чем всех остальных ребят, вместе взятых. Сейчас Герка прятался за моей «широкой» спиной от Славки, у которого, как оказалось, стащил живого ужа и выпустил на волю.

Я ужаснулась:

– Только не говорите, что он жил у вас в палате!

– Нет, Маша, он в холле жил, под креслом.

– И давно?

– Три дня.

Мне чуть плохо не стало. Уж, конечно, змея безобидная, но мало ли…

– Ай, не дерись! Ой, Маша, скажи ему! Уж в лесу хочет жить, а не под креслом!

– Хотел бы – сам бы уполз, чего ты лезешь!

– Славян, ай! Отстань! Ну Маша-а-а-а!

– Слава, Гера, подождите, так вы убрали ужа?

– Вон этот дурак утащил его в лес! – кипел от негодования Славка.

– Слава богу! – выдохнула я.

Герка показал Славке язык, тот набычился. Я взяла его за острый локоть.

– Слава, ну, ты же понимаешь, что ужу не место в корпусе…

– Да-а-а! – обиженно протянул Славка. – А может, я хотел его домой забрать?

– Ну к отъезду еще поймаешь, – растерянно пробормотала я, прекрасно предвидя Славкин ответ.

Он дернул плечом, сипло сказал:

– Мне тот нужен… – И пошел, понуро опустив голову. Потом обернулся и крикнул: – Ну ладно, Герище, я тебе задам!

Я только вздохнула. Ну что мне с этим любителем животного мира делать? Первую неделю он вообще в чемодане ящериц разводил.

Пока я разбиралась со Славкой и его зверинцем, Семёна и след простыл. А. М. и Олег выгнали всех на трудовой десант. Дежурные по палатам лениво заканчивали уборку. Вдруг с улицы меня позвал звонкий Сёмкин голос:

– Ма-а-а-ша!

Я выглянула в окно. Сёмка задрал голову и лучезарно улыбался.

– Маша, я больше не буду. Я извинился перед ней.

Нет, Семён все-таки молодец. Он умеет просить прощения, когда виноват. Вот из Василия этого элементарного «я больше не буду» клещами не вытащишь, даже если его вина очевидна.

Я сидела на подоконнике и грелась на солнышке, изредка поглядывая, как идет уборка территории. Ну конечно, все люди как люди, делом заняты, а Васенька с Савушкиным уселись верхом на старый покосившийся забор за корпусом и мирно беседуют. Я прислушалась.

– Эх, Савушкин, тебя бы в первую смену! В Машином отряде такая девчонка была!

– Понравилась, да? – участливо спросил Савушкин.

– Дурак, что ли?! – возмутился Васька. – Она же в малышковом отряде была. Ей семь лет!

– А-а-а… Хорошая?

– Не то слово. Глаза на пол-лица, и такие… Эх ты, Савушкин! – махнул рукой Васька, будто Савушкин был виноват, что не знает эту Ленку.

– Други мои, убираться будем или как? – поинтересовалась я.

– Или как, – дерзко заявил Васька, но тут же сообразил, с кем разговаривает, и смутился. Правда, ненадолго.

А Савушкин спросил:

– Маш, у тебя же выходной до обеда, ты почему не спишь?

– С вами, оболтусами, поспишь, – проворчала я и пошла проверять палаты.

Ко всем приезжали, а к Ваське нет. Но он ходил веселый, насвистывал что-то себе под нос. Оно и понятно: отца, наверное, все лето не видит, что ему месяц. Хотя нет, Васька все равно скучал и свистел все громче и веселее. Только старался быть рядом со мной. Не отходил просто! А если обзывали прилипалой – колотил обидчиков. Ох и натерпелась я в эти дни с Васенькой!