Сильвия Раннамаа - КАДРИ

Но мне стало страшно при одной мысли, что я должна обедать в этой светлой, чистой комнате за столом, накрытым белой скатертью, за которым, кроме Анне, будут сидеть еще ее мать, отец и старший брат! Я наверняка пролила бы суп или натворила бы еще чего-нибудь и поэтому сказала, что меня ждет бабушка и мне надо поскорее возвращаться домой. Да это и правда, потому что бабушка привыкла, чтобы я из школы шла прямо домой, и, если мне случается опоздать хоть на минуточку, уже приходится объяснять, почему.

Но опаздываю я редко, потому что ходить мне некуда. На пионерские сборы я не остаюсь – ведь я не пионерка. В третьем классе, когда почти все наши ребята стали пионерами, мне еще не исполнилось девяти лет, а год спустя никто и не подумал о том, что ведь и я могла бы вступить в пионеры. Так мне никто ничего не сказал, а сама я не посмела навязываться. Говорить со мной не стали, наверно, потому, что с учением у меня неважно, да и болела я часто. И хорошо, что не говорили: бабушка все равно не разрешила бы мне на сборы ходить.

Теперь я уже привыкла к тому, что я не пионерка и никто со мной не водится. Вроде иначе и быть не могло. Но в тот раз, когда я сказала матери Анне, что не могу остаться обедать, мне очень захотелось, чтобы и меня куда-нибудь приглашали, ну, хотя бы в этот веселый, славный дом, где было все, о чем можно мечтать.

Меня не стали удерживать. Мать Анне сразу согласилась со мной и похвалила за то, что я слушаюсь бабушку. Ну что ж, хорошо хоть, что меня похвалили.

Анне отдала мне пять номеров «Пионера», а шестой обещала принести в школу, как только он выйдет. Я прижала журналы к груди и побежала домой.

Дома я смастерила себе книжную полку. Нашла в сарае маленький деревянный ящичек, обклеила его изнутри и снаружи обоями и поставила на подоконник: отличная получилась полка.

На полку я поставила «Сказку о царе Салтане» и пять номеров «Пионера». Там же я держала книги из библиотеки. Все же полка оставалась пустоватой. Но тут мне пришла в голову хорошая мысль. Возле сарая я подобрала несколько дощечек, оклеила их бумагой, а потом на «обложках» и «корешках» написала названия моих любимых книг.

Когда я теперь подхожу к полке, я разглядываю эти дощечки, вспоминаю, о чем идет речь в книжках с теми же названиями, и мне кажется, что у меня взаправду есть эти книги. Так что можно и не раскрывать их.

А у Анне и ее брата висят настоящие полки, почти сплошь заставленные книгами, да еще к каждому дню рождения или к праздникам они получают в подарок книги!

Да, бывают такие дни рождения: с гостями, с пирожными, с подарками!

Я вспоминаю свой последний день рождения, когда мне исполнилось тринадцать лет.

Бабушка сказала мне еще накануне вечером, что отмечать мы его не будем – у нее нет денег на это, да к тому же я уже две недели назад получила свой подарок ко дню рождения: новый ранец.

Хотя я твердо знала, что бабушка никогда не обманывает, я все же в глубине души надеялась, вернее, просто мечтала, что произойдет чудо и утром у меня на столе окажется торт с зажженными свечками, новое платье и целая куча книг. Но всем известно, что чудес в жизни не бывает. А я это знаю лучше всех и потому не испытала особенного разочарования, увидев утром, что бабушка, как всегда, рано ушла, оставив для меня в печке чайник и сковородку с жареной картошкой. Но все же она принесла из лавки булку с изюмом и поставила на стол одну из двух наших банок с вареньем.

Это тоже было хорошо, и в школу я пошла в праздничном настроении. В школе, конечно, никто не знал, что у меня день рождения, да я и сама скоро забыла об этом. Но, когда нам раздали тетрадки и когда учительница вдруг вместе с другими лучшими работами прочла вслух и мое сочинение, я была так рада, будто получила большой подарок. Но потом нам раздали работы, и я увидела, что в моей тетради написано: «Больше внимания грамматике». И зачем только существует на свете грамматика?

Но все-таки мою работу в первый раз прочитали всему классу, и все ребята с интересом на меня поглядывали. И я подумала, что, может быть, не всю жизнь мне быть такой несчастной, что и у меня может случиться что-нибудь хорошее.

Даже когда я вернулась домой, на душе у меня было так хорошо и легко, что я запела от радости и распевала до тех пор, пока не вернулась бабушка.

– Чего это ты нынче раскричалась? – спросила бабушка.

Хорошее дело: я пою, а мне говорят «раскричалась»! Но я не обиделась, а только сказала:

– Бабушка, мне сегодня в первый раз повезло: мое сочинение прочитали всему классу! Как раз в день рождения! Бабушка, давай испечем оладьи!

Бабушка заколебалась:

– Да ведь возни с этими оладьями!

– Бабушка, я сама все сделаю. Оладьи я сумею испечь, ты только подскажи, как.

Хоть бабушка и проворчала: «Какой из тебя пекарь!» – но все же не устояла перед моей просьбой. Она принялась чистить картошку, а я – мешать тесто. Бабушка даже разрешила разбить все три яйца, которые у нас были. Тесто получилось такое желтое, что лучше не надо. Я попросила у бабушки сковородку.

– Что ж, ты сама достать не можешь? – добродушно проворчала бабушка.

Верно, я же знала, где бабушка держит сковородку – на выступе печки над самой плитой торчала ее черная ручка. Став на цыпочки, я попыталась дотянуться до нее, но не смогла.

– Возьми табуретку, – посоветовала бабушка.

Мне не хотелось идти за табуреткой, и я подпрыгнула, чтобы ухватить сковородку. Но ухватить ее не смогла, а только задела, и сковородка полетела вниз, шлепнулась в тесто и расколола миску. И все мое прекрасное желтое тесто растеклось, словно желтая река!

Тут, правда, подоспела бабушка, но ведь тесто – это не тряпка, его не скатаешь и за кончик не подберешь. Мне долго пришлось скрести плиту и мыть пол, поливая его слезами.

Как бабушке не сердиться на меня, если есть за что? Но я почему-то всегда обижаюсь. Так было и на этот раз. Она бранила меня за лень, а я думала: какая же это лень, если человек все хочет сделать сам, но с ним случается несчастье? Конечно, бабушка была немножко права: надо бы не полениться и принести табуретку. Да кто ж думал, что так выйдет?

При этом она ни разу не вспомнила, что у меня день рождения. Уж ради такого дня могла бы не драть внучку за волосы. Это так унизительно, будто бы собачонка какая!

Когда мы сидели за столом и ели картошку с подливкой, я вспомнила, что у нас есть варенье, но просить его не стала. Я бы к нему и прикоснуться не смогла, оно бы у меня в горле застряло.

Со двора доносился шум дождя. И мне казалось, будто за окном кто-то оплакивает мой неудавшийся день рождения.

После ужина, когда бабушка принялась убирать со стола, я на минутку вышла, присела на каменном крыльце и заплакала. Я ни о чем не думала, мне только жаль было себя, а дождевые капли так приятно холодили лоб, щеки, шею.