Чезар Петреску - Фрам — полярный медведь

Конечно, он не сознавал, какой заботой окружала его мать и как трудно ей было с ним расставаться: она уходила на охоту только тогда, когда ее донимал голод.

Наконец у детеныша открылись глаза. Но ничего, кроме мрака, он не увидел. Темно было и внутри, в берлоге, и снаружи, когда он осмеливался выглянуть из ледяной пещеры.

Раз, только раз он увидел чудо: в небе полыхало огромное пламя. Потом возникла радуга. Свет играл далеко в океане, на сверкающих торосах. Северное сияние. Но откуда было знать медвежонку, что это такое? Он взревел со страху. Пляшущее в небе пламя мгновенно угасло. И снова медвежонка окутала непроглядная тьма. Теперь ему было уже жалко света…

По глупости он решил, что свет убежал, испугавшись его рева. Ему захотелось рассказать матери об этой проделке, и он очень гордо заурчал: знай, мол, наших. Но у матери были другие заботы. Теперь она уже брала его с собой на охоту недалеко от берлоги — учила законам белых медведей.

Мать прижимала его лапой, чтоб он смирно сидел на торосе, пока сама она спускалась к воде. Он не решался посмотреть вниз. Слышал, как шумит, ударяясь о лед, вода, как сталкиваются льдины, но все равно ничего не понимал. Он еще не видел воды, не знал, как плавают гонимые ветром льдины, как они иногда спаиваются морозом и образуют громадное, сколько хватает глаз, поле.

Медведица возвращалась с окровавленной мордой. Это означало, что она ловила рыбу или ей удалось убить моржа, тюленя или другого водного зверя. Возвращалась она с охоты сытая. Оба отправлялись домой, в берлогу. И всегда медведица подталкивала детеныша мордой, чтоб он шел впереди. Она же следовала за ним, охраняя его от неведомых хищников.

Привыкнув к темноте, медвежонок думал, что ночь продолжается бесконечно. Он еще не видел дневного света, не видел солнца и потому не представлял себе, что это такое. Жизнь казалась ему прекрасной и так, в темноте. У него был надежный защитник. Теплого молока было вдоволь. Правда, его пятки немного мерзли, когда приходилось долго идти по льду, но кожа у белых медведей толстая, потому что они живут в стране вечных снегов, в самых холодных местах земного шара.

С некоторых пор медведица стала проявлять признаки беспокойства. Она все чаще вставала, подходила к устью берлоги и смотрела всегда в одну и ту же сторону. Потом возвращалась. А немного погодя уходила снова.

Медвежонок следовал за ней, как щенок. Он лишь позднее понял, чего ждала мать. Там, куда она смотрела, край неба начал постепенно синеть. Сперва ночь просто стала светлее, затем над горизонтом появился синеватый просвет. Потом — медвежонок дважды успел за это время выспаться и четыре раза поесть — синева стала краснеть. А еще через столько же времени на том месте показалась багровая полоска. Полоска длиннела, ширилась, росла ввысь… И после еще одного сна медвежонок с изумлением и даже некоторым страхом увидел в небе огненный шар.

Он повернул морду в ту сторону и завыл.

Но этот шар, не в пример северному сиянию, не испугался его и не угас, а наоборот, поднялся еще выше, и все ледяные поля, все торосы так заискрились, что на них стало больно смотреть. Прошло достаточно времени, пока глаза медвежонка привыкли к яркому свету и он осмелился взглянуть в ту сторону, не рыча.

Так состоялось его первое знакомство с солнцем и дневным светом. С солнцем, которое в Заполярье ослепительнее, чем где бы то ни было на свете, и которое не заходит несколько месяцев кряду.

Так начался самый длинный день.

Мороз, однако, сдал не сразу. Прошло немало времени, пока наконец снега и льды растаяли местами от теплого ветра, подувшего издалека, невесть из каких стран.

Все кругом искрилось и сверкало белизной. Гребни гор на их острове блестели, как зеркала… Далеко на горизонте плавали громадные ледяные острова. Они то удалялись друг от друга, то сближались и спаивались, образуя бесконечный мост. Иногда перед медвежонком открывались обширные зеленые разводья. Однажды он увидел, как на льдине проплыли другие белые медведицы с детенышами.

У всех было по два медвежонка. Только он был у матери один.

Медведица стала собираться в дорогу. Медвежонок не понимал, зачем это нужно, и не хотел уходить из берлоги. Тут у него было хорошее, надежно защищенное от пурги логово. Он боялся, как бы опять не началась ужасная темная ночь.

Ему неоткуда было знать, как долго продлится полярный день и через сколько месяцев снова закатится солнце. Не знал он и того, что белые медведи путешествуют на ледяных плавучих островах туда, где много моржей и тюленей, рыбы и зайцев-беляков.

Они пустились в путь. Медвежонок, как всегда, шел впереди, медведица за ним.

Когда им встречались трещины или торчавшие изо льда скалы, медвежонок оборачивался — спрашивал у матери, как быть. Медведица выходила вперед на несколько шагов и осматривала местность, потом брала медвежонка передними лапами и, поднявшись на задние, переправляла его через скалу или бережно переносила через трещину, на дне которой тонкими струйками сочилась вода.

Они остановились только тогда, когда увидели перед собой большое ледяное поле, приткнувшееся к суше.

С большими предосторожностями мать с сыном спустились на него. Поле отделилось от берега и поплыло вместе с ними, уносимое океанским течением. На их плавучем острове попадались широкие полыньи, где иногда показывались страшные и блестящие черные головы. Они быстро уходили под воду, потом снова появлялись на поверхности, цепляясь за кромку льда длинными, изогнутыми наподобие багра клыками. Это были моржи — самая лакомая добыча для белых медведей.

Возле одной из таких полыней медведица прижала детеныша лапой, чтобы он сидел смирно, и медвежонок послушно вдавился в снег. Она тоже легла, скрытая торосом.

Ждать пришлось долго.

Наконец у края полыньи показалась блестящая круглая голова и зацепилась за лед клыками. Голова осмотрелась — не грозит ли опасность? Потом из воды поднялось туловище, опираясь на короткие обрубки, не то ноги, не то крылья, — ласты. Зверь выбрался на лед и разлегся на солнышке. За ним последовал второй, потом третий, четвертый…

Вскарабкавшись на лед, они выискивали себе место, ложились и засыпали.

Медведица крадучись обошла их, отрезав им путь к отступлению, к воде, и, дождавшись подходящего момента, бросилась на крайнего моржа. Ух, как заколотилось у медвежонка сердце!..

Медведица вцепилась моржу в голову. Медвежонок услышал, как у него хрустнули кости, увидел, как морское чудовище задергалось в предсмертных судорогах. Остальные с испуганным ревом сползли в воду и ушли вглубь.