Пётр Гаврилов - Егорка

Трое комсомольцев-геологов возвращались с дальней разведки в отличном настроении. Они говорили об удачной разведке и о завтрашней поездке на флот, на подшефный корабль «Маршал».

— Всё хорошо, ребята… одно плохо, — сказала Соня, — «Маршал» — корабль необыкновенный, а подарки мы ему везём самые обыкновенные!

— Что ты, что ты! — замахал руками длинный и близорукий Миша Скоков и принялся считать на пальцах. — Пять патефонов. Сто пластинок. Два новейших радиоприёмника. Десять фотоаппаратов.

— Ты, Миша, всё на штуки считаешь, словно продаёшь…

— А макет будущего комбината? — значительно перебил Соню хмурый Сеня Доцюк. Он подкинул винтовку на плече, как будто грозил пальнуть из неё во всякого, кто скажет, что макет плох.

— Вот разве макет, — согласилась Соня, — а остальное всё обыкновенное.

Ребята наперебой принялись спорить с Соней и всё спрашивали её:

— Что же ты предлагаешь? Ну что?

Соня не отвечала и оглядывалась кругом.

Из лесу взглянул на Соню и дружески подмигнул ей жёлтый тугой кувшинчик. Из-под ажурного и лёгкого папоротника улыбнулась нежная фиалка, Иван-да-марья согласно кивнул лёгкой головкой.

— «Что, что»! Да вот я морякам цветов соберу…

И Соня побежала в чащу. Сначала она слышала голоса и смех ребят, потом всё стихло. Лишь ветер шумел наверху в соснах да тихонько, как стёклышко о стёклышко, звенела синичка.

«Я знаю, кому отдать цветы на корабле, — сама с собой разговаривала Соня, — Я отдам их командиру корабля и расскажу ему, что за красавец наш лес. Расскажу ему о звериных тропках, о пахучих ягодах, о птицах и об их песнях. Сколько птиц в лесу, столько у них и песен. Расскажу, какие сказки нашёптывает ветер деревьям и цветам. И как смеётся лес после дождя проливного, как играет каждой каплей на каждой ветке».

— Правду я говорю? — вслух спросила Соня.

«Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» — согласилась кукушка.

Соня шла всё дальше. Огромный букет был в её загорелых руках. Пора было возвращаться…

Вдруг чьё-то странное чавканье остановило девушку. Соня осторожно раздвинула кусты. Около муравейника сидел и чавкал медвежонок.

Под неосторожной ногой Сони хрупнула ветка. Девушка затаила дыхание. Нет, не слышал косолапый! Тогда Соня сняла с головы голубой платок, повесила его на сучок берёзы и стала отступать на цыпочках. Потом она побежала. Кусты больно хлестали её по ногам, можжевельник рвал платье, но ей было всё равно.

Вот послышались голоса ребят. Соня подбежала к ним, еле переводя дух:

— Ребята… тише, тише! Я подарок нашла для «Маршала»! Он муравьев ест. Скорей, ребята, скорей!

Стараясь не шуметь, комсомольцы стали пробираться к берёзе. Вот и она, а на ней лёгкий ветер развевает Сонин голубой платок…

Медвежонок услышал незнакомые звуки и насторожился. Он поднял лапы и замер. Из открытой его пасти сыпались муравьи. Миша Скоков не выдержал и рассмеялся. Медвежонок кинулся в кусты.

— Ой, подарок убежал! — закричала Соня.

Но медвежонок от страха не мог бежать. Он забился в кусты и сидел там ни жив ни мёртв. Вдруг его потянули за лапу.

Только теперь догадался бедняга, что ему нужно было делать. А что ему нужно было делать? Цапнуть кого-нибудь и бежать, бежать!

Он так и сделал. Острые зубы щёлкнули. Соня закрутилась на месте, размахивая окровавленным пальцем.

Медвежонок бросился прочь со всех ног.

Но вдруг дневной свет погас. Стало тесно и душно.

— Готов! Мишка в мешке! — сказал, тяжело дыша, Сеня Доцюк. — Ну, ребята, теперь бери ноги в руки! Узнает медведица, что мы с её сынишкой сделали, и нас примется таскать за ноги. Только уж от неё нам в кусты не спрятаться…

Соне наскоро перевязали палец. Миша взвалил мешок с медвежонком на плечи. Сеня зарядил свою винтовку. Ребята пустились наутёк.

Когда лес поредел и опасность миновала, ребята пошли тише. Вдруг Миша вскрикнул и сбросил мешок с плеч.

А мешок на земле, как живой, подпрыгивал и рычал.

— Поглядите-ка, как он безобразничает! — сказал Миша, показывая на разорванную когтем медвежонка рубаху. — Я не понесу его больше, тащите сами!

Сеня Доцюк быстро достал из-за пояса лёгкий топорик и принялся рубить толстую ветку.

Через несколько минут ребята тронулись дальше. Впереди с букетом лесных цветов шла Соня, за ней Миша и Сеня несли на шесте медвежонка. Лапы у медвежонка были связаны, и он качался на шесте, как ведро на коромысле.

Жара спадала. Лес проснулся и словно потягивался и протирал глаза.

Белки верещали, прыгали с ветки на ветку как угорелые, разнося новость по всему лесу:

«Медвежонка поймали! Поймали медвежонка!»

И лес навсегда прощался со своим маленьким хозяином.

Птицы грустно чирикали на разные голоса. Шумели сосны, раскачивая верхушками, как будто снимали шапки и кланялись. Печально пахло мхом, смолой, цветами и земляникой. Чуть не плача, куковали кукушки»

— Ну и молодец ты, Соня! — сказал Миша Скоков. — Моряки получат подарок необыкновенный!

— Что он там делать будет, на корабле-то? Маленький такой… — ответила Соня, жалостливо оглянувшись на медвежонка.

— Краснофлотцы не обидят. Они его научат и за рулём стоять и из пушки стрелять, — пошутил Сеня.

Дальше ребята пошли молча.

Высоко в небе плыли спокойные белые облака. Медвежонку казалось, что облака стоят на одном месте, а сам он куда-то плывёт, плывёт…

Поел и стал смел

Два раза заглядывала звёздная ночь в окна поезда, а под медвежонком что-то всё тарахтело и стучало. Особенно страшно становилось ему, когда раздавался вдруг долгий и пронзительный вой.

Тогда медвежонок оскаливал зубы, отмахиваясь лапой от невидимого чудовища, или, закрыв морду двумя лапами, тихонько и жалобно урчал.

Вторые сутки он ничего не ел и не вылезал из-под лавки. Напрасно Миша Скоков совал под лавку то кусок колбасы, то куриную ногу, то баночку с молоком. Всё это сейчас же вылетало обратно.

— Это ничего, ребята, что он с голоду подохнет, — хмуро шутил Сеня, — Краснофлотцы из него чучело сделают. К лапам приделают медный поднос, а на него будут свои фуражки класть, зубные щётки или ещё что-нибудь.

Соня чуть не плакала. А тут ещё и цветы её начали вянуть…

За окном поезда показалось красивое тихое озеро. Одинокая яхта скользила по озеру, блистая белым косым парусом. Вода сливалась с голубым небом, и нельзя было понять, по озеру ли плывёт яхта или по небу, и только парус её отражается в воде.

Соня отвернулась к стенке и незаметно смахнула с ресниц слезу.