Юрий Томин - Нынче все наоборот

— А этажерке ничего не сделалось, она деревянная.

— Тогда чего ты нам голову морочишь!

— Потому что на этажерке часы стояли, — сказал Юрка.

— Так, значит, часы разбились?

— Ну да, они на диван упали, — сказал Юрка. — Ничего им не сделалось.

— Ну вот, так и знал, — разочарованно сказал Славик. — Всегда ты что-то напутаешь.

— А тебе нужно, чтобы они разбились? — с обидой спросил Юрка.

— Ничего мне не нужно, — Славик снова хихикнул, представив разгром в Юркиной комнате, — зачем мне это нужно? Ты дальше говори.

— А дальше она за мной стала бегать по комнате, а я от нее всякими вещами загораживался, чтобы она меня не поймала. Вот тут я приемник и свалил...

— Разбился?!

— А ты как думал, — сказал Юрка. — Он ведь не железный.

— Чего же ты тогда говорил, будто приемник целый?

— Сначала он и был целый, это уж потом стал не целый.

— Ага, — со вздохом облегчения сказал Славик, — значит, приемник все-таки разбился. Ну, так я и знал. Всегда с тобой что-нибудь случается. Удивительно, что еще часы целы остались.

Юрка вздохнул.

— Нет, не остались, — сказал он. — Приемник сначала на них упал, а потом на пол.

— Вот это да! — с восхищением сказал Славик. — Ну ты даешь! А она здорово сердилась?

— Не знаю. Я опять к бабушке убежал. Мне теперь домой лучше не ходить.

Галка, которая слушала Юркин рассказ уже дважды, решила, что теперь самое время его утешить.

— Наоборот, — сказала она. — Как раз все наоборот, иди и никого не бойся. Тебе теперь бояться нечего — хуже не будет. Если бы я столько наломала, я бы вообще ничего не боялась.

— Вот ты и наломай, — посоветовал Юрка. — А мне хватит. И так из-за тебя на урок опоздали. Теперь еще от Майи Владимировны попадет.

— А то, что мы уговорились, тебе неважно? Это знаешь, как называется? Предательство!

— Еще я и предатель?! — возмутился Юрка. — Пылесос кто сломал? Я?

— Пылесос не в счет, ты его до уговора сломал.

— А зеркало? А приемник? А часы?

— Мы же не ломать уговаривались, а просто никому не подчиняться. Я свое обещание выполнила: я вчера весь вечер маму не слушалась. А ты, Славик?

— У меня — порядок, — с гордостью сказал Славик. — Уроки не выучены, сегодня за мной папа в трусах по лестнице бегал... Я слово держу.

— А я, что ли, не держу?! — заорал Юрка. — Вам еще мало, вам еще что-нибудь сломать?!

— Пока держишь, — сказала Галка. — Но тут главное — до самого конца не трусить. Вот мы сейчас на пол-урока опоздали... Давайте пойдем в класс и докажем, что мы никого не боимся!

— У меня портфель дома остался, — упрямился Юрка.

— Вот и хорошо, — сказала Галка. — Значит, ты ходишь с портфелем, только если хочешь.

— А я сегодня как раз с портфелем хотел, — сопротивлялся Юрка, но Галка и Славик стали его уговаривать, и в уговорах этих так часто произносились слова «смелость», «предательство», «честь» и «трусость», что Юрка только горестно сплюнул и поплелся вслед за ребятами к дверям школы.

Возле класса они немного поспорили: кому входить первым. Славик и Галка подталкивали к дверям Юрку, а тот упирался изо всех сил. В конце концов Майя Владимировна услышала их возню и открыла дверь.

— Вот так новости! — сказала она. — Являются к половине урока, да еще втроем. Вы почему опоздали?

Учительница спрашивала всех троих, но смотрела почему-то на Юрку. Юрка ковырял носом ботинка пол и проклинал себя за то, что поддался Галкиным уговорам. А в классе уже хихикали и тоже смотрели на Юрку, словно он был в чем-то измазан или вообще стоял голый. В этом не было ничего необычного. В классе умели порадоваться происшествиям. А происшествия с Юркой доставляли всем особенное удовольствие.

— Не бойся, Карась, — донесся шепот из класса.

Как раз в эту секунду Юрка думал, что ответить. Услышав шепот, он машинально ухватился за эти слова, как за подсказку.

— Я не боюсь, — тихо сказал Юрка.

— Чего ты не боишься? — спросила Майя Владимировна, которая не слышала шепота.

— Я... ничего... — ответил Юрка, и в ту же секунду до него дошел смысл сказанного. Он попытался исправить положение и торопливо проговорил: — Нет, я не так... я как раз боюсь... Я хотел...

Но было уже поздно. В классе хохотали на разные голоса и остряки, пользуясь случаем, выкрикивали свои остроумные шутки:

— Храбрый карась!

— Бесстрашный карась!

— Пузатый карась!

— Карась упал в грязь!

Майя Владимировна обернулась, и остряки замолчали, но веселье так и плясало у них на лицах; они знали свои права — улыбаться-то еще никому не запрещается.

— Проходите и садитесь, — сказала Майя Владимировна. — Мы еще с вами поговорим.

Почему-то Майя Владимировна не пошла к столу, а направилась в дальний угол класса и села на заднюю парту. И только сейчас ребята заметили, что у стола стоит какой-то парень и смотрит на них.

— Так... — сказал парень. — Значит, так... Садитесь, пожалуйста.

Опоздавшие уселись на свои места и уставились на парня как на чудо.

— Практикант... студент... — зашипели им со всех сторон, торопясь поделиться новостью. Шепот был такой громкий, что не услышать его мог только глухой. Практикант, конечно, услышал. Он сделался еще серьезнее. Видно было, что это маленькое происшествие помешало ему, может быть, сбило его с мысли, и сейчас он изо всех сил думал и никак не мог придумать каких-то нужных и умных слов.

— Значит, так... — сказал практикант, надел очки и заглянул зачем-то в классный журнал. — Вот видите — вы опоздали на урок...

Не видеть этого мог только слепой. По классу легким ветерком прокатился шепот.

— Тихо! — сказала Майя Владимировна с задней парты.

— Да, да, тихо, пожалуйста, — послушно повторил практикант и снял очки.

Класс хихикал — беззвучно, сдерживая дыхание, только животы мелко дрожали. А практикант все никак не мог собрать своих мыслей. И чем больше он напрягался, тем дальше разлетались от него эти мысли.

— Вот вы опоздали... — повторил практикант. — А опаздывать нехорошо.

Это было бесспорно, как дважды два — четыре. Придраться было не к чему. Но животы учеников почему-то продолжали трястись, и Майя Владимировна решила прийти на помощь.

— Вячеслав Андреевич, — сказала она, — у меня к вам большая просьба. За последние дни я им дала много нового материала и довольно мало спрашивала. Если вы не возражаете, опросите несколько человек по последнему заданию.

— Да, да, конечно! — обрадовался практикант. — Именно это я и хотел сделать.

Практикант уставился в журнал, но, видно, мысли его все еще не могли свернуть с наезженной колеи, и он, как слепой продолжал двигаться в сторону пропасти.

— А вот кто-нибудь из опоздавших, — сказал он. — Как их фамилии?

— Карасик, Сафонова, Барышев, — подсказала Майя Владимировна.