Алексей Свирский - Рыжик

Остановился и Рыжик. Откуда-то издалека, где даль, окутанная синевой небес, казалась темной бездной, вырвался резкий, сильный свист. Протяжный, длительный, он прорезал спящую равнину, дерзко нарушил торжественное безмолвие ночи и медленно замер на далеком краю серебристой степи.

— Слышал? — спросил Спирька и поднял к носу указательный палец. — Это, братец, машина… Идем скорей!

Спустя немного впереди замелькали станционные огни. Беглецы прибавили шагу.

— Стой, теперь надо потише! — командовал Спирька.

Рыжик увидал знакомый ему домик с красной крышей, рельсы и много вагонов на колесах, но без дверей и окон.

— Глянь-кось, анбары какие стоят! — прошептал Санька.

— Тише звони!.. Это не анбары, а товарный поезд… Вот нам надо с другой стороны обойти и поискать, нет ли порожнего вагона… Идем, только тихо-тихо.

Беглецы затаили дыхание, согнулись в три погибели и медленно стали обходить полотно дороги, на котором освещенный луною стоял товарный поезд. Впереди вагонов тяжело дышал черный паровоз, и пар от его дыхания горячими серыми фонтанами вырывался из-под колес и с шипеньем и свистом кружился по обеим сторонам песчаного откоса.

— Митрий! — раздался в тишине ночи чей-то звонкий, молодой голос.

— Чего? — отозвался другой.

— Ведомость захвати! Я ее в служебном оставил.

— Сейчас.

Спирька и Рыжик стояли на теневой стороне поезда, у открытого вагона. Когда раздался первый голос, мальчики прижались друг к другу и старались не дышать. Они слышали, как чьи-то ноги, обутые в сапоги, зашуршали по песку. Шаги становились явственней и, по-видимому, приближались.

«К нам идут», — одновременно промелькнула мысль у обоих беглецов; но никто из них не промолвил ни слова. Они молча праздновали труса. А шаги между тем приближались. Положение приятелей становилось опасным. Им пришлось пережить несколько очень тяжелых минут. Но, на их счастье, человек прошел мимо, по ту сторону поезда, и их не заметил. Беглецы даже слышали, как он ворчал, идя вдоль вагонов.

— Ведомость подавай… Подумаешь, барин какой… Товарный обер… Невелика шишка… — бормотал себе под нос неизвестный человек, проходя мимо того вагона, за которым стояли беглецы.

Через две-три минуты человек прошел обратно и опять не заметил прятавшихся оборвышей. Когда шаги его окончательно замерли вдали, приятели вздохнули с облегчением и ожили. Теперь предстояло им решить самую трудную и рискованную задачу: им нужно было влезть в тот самый вагон, перед которым они стояли. Сделать это было нелегко. Вагон стоял на высоких рессорах, и до пола его беглецы едва доставали поднятыми вверх руками. Дверь вагона, или, вернее говоря, ставень был отодвинут в сторону, и ребятам, когда они поднимались на цыпочках и задирали головы, видна была внутренность вагона. Они даже заметили, что пол вагона был грязен и кое-где валялась солома. По всей вероятности, в нем перевозили животных — коров и лошадей.

— Как же это мы устроимся? — сокрушенно промолвил Спирька, после того как две попытки его взобраться в вагон окончились неудачей.

— А ты встань на меня, — посоветовал Рыжик, — и влезай первый, а потом ты пальтишко снимешь, подержишь, а я поднимусь.

— Идет! — согласился Спирька и, недолго думая, приступил к делу.

Рыжик, как более сильный (Спирька убедился в его силе после борьбы, которую они однажды затеяли в ночлежке), встал на четвереньки, а Вьюн вскочил ему на спину; потом он, ухватившись за железный желоб, по которому двигался ставень, подтянулся на мускулах и таким образом вскарабкался в вагон. Вслед за Спирькой проник в вагон и Рыжик. Некоторое время они стояли в углу вагона без движения, без звука. Вдруг опять послышались шаги. Беглецы замерли. К ним подходили люди. Вот шаги затихли у самого вагона.

— Митрий, — услышали беглецы прежний голос, — закрывай вагоны.

— Сейчас, — послышался ответ, и к вагону, в котором находились приятели, подошел кто-то.

Вслед за тем за стеной вагона запищало, заскрипело что-то, и ставень задвигался вперед, закрывая собою широкое отверстие, через которое приятели только что проникли в вагон. Не успели беглецы оглянуться, собраться с мыслями, как они оказались запертыми и окутанными непроницаемым мраком. Мальчики совсем растерялись и не знали, что делать. Как раз в это время кто-то подал свисток, такой, как обыкновенно подают городовые. В ответ на свисток раздался сильный и пронзительный голос паровоза, закончившийся коротеньким присвистом, и вагон, в котором находились Спирька с Рыжиком, вздрогнул, покачнулся и запрыгал по рельсам. Темнота в вагоне была беспросветная, и это особенно пугало незадачливых пассажиров. Колеса между тем сильнее застучали, и наконец их стук превратился в равномерную дробь.

Вдруг Рыжик заметил, что на одной из продольных стен вагона образовывается щель. Через эту щель лунный свет упал на пол вагона в виде узенькой серебристой ленточки.

— Смотри, открывается!.. — прошептал Рыжик, ухватившись за Спирьку.

Спирька молчал, ожидая, что будет дальше. А дальше случилось то, что ставень вследствие сильного колебания вагона сам собой двинулся назад и вскоре совсем ушел в сторону. В широкое отверстие вагона заглянул месяц, и беглецы почувствовали себя храбрее. Поезд катил на всех парах. Приятели долго следили за тем, как убегали телеграфные столбы, как, плавно кружась, уходила земля, кое-где покрытая кусками талого снега, как за поездом не торопясь следовала луна, и наконец они не выдержали и стали громко выражать свои восторги, убедившись, что опасность миновала.

— Поехали! — первый закричал Рыжик.

— Пошла, гнедая! — взвизгнул Спирька.

И оба захохотали как безумные.

А поезд, извиваясь и дрожа, будто живое чудовище, мчался по широкой равнине и частыми резкими криками пугал задумчивую тишину весенней ночи.

В вагоне беглецам было недурно. Они спали на соломе, и спали очень долго. Поезд на каждой станции делал продолжительные остановки. Во время стоянок приятели прекращали всякие разговоры и отодвигались в дальний угол… Благодаря таким предосторожностям их никто ни разу не заметил. Питались они хлебом и огурцами. Мешок, в котором была провизия, постепенно уменьшался в объеме и наконец совсем опустел. Вскоре после того, как друзья покончили с последним куском хлеба, их стала мучить сильная жажда.

— Ты пить хочешь? — спросил Рыжик у Спирьки.

— Страсть хочу как! — отвечал Спирька, у которого давно уже пересохло в горле.

— Эх, когда же мы приедем?.. Вот надоело!.. — заныл Рыжик.

— Погоди, сейчас я взгляну.

Спирька встал, подошел к отверстию вагона и, сняв шапку, высунул голову. Поезд быстро мчался вперед, стучал колесами и так вздрагивал, что казалось, вот-вот вагоны слетят с полотна дороги и разобьются вдребезги.