Алексей Свирский - Рыжик

— Федька Косоручка, брат, человек хороший, да только бог смерти ему не дает, — вполголоса говорил Ванька Немец шедшему рядом с ним Спирьке. — Был он когда-то конокрадом, много раз сидел в тюрьме, а как на одном деле попался да как избили его — он и сделался Косоручкой, потому ему руку выломали. Теперь он сам не ворует, а только перекупает да еще мелкоту обучает… Ну, понимаешь, на манер как бы школа у него…

— А спать нам будет где? — вдруг задал вопрос Спирька, который главным образом беспокоился за ночлег.

— Известное дело, будет… Да мы скоро придем… Вон там огонек, видишь?.. Как дойдем, так, значит, и дома.

На конце улицы действительно мерцал огонек, как далекая звездочка.

Рыжик за все время не проронил ни слова. Ему не нравились новые знакомые. Он их побаивался и очень жалел, что послушался Спирьку и пошел за воришками.

Саньке сделалось грустно. Совсем не того ожидал он от Одессы.

Чудесные рассказы Полфунта об этом городе врезались в память Рыжика, и он стремился сюда, полный наивных, несбыточных надежд и мечтаний. Надежды эти, как мы видим, не сбылись, и Санька затосковал. Он почти бессознательно следовал за компанией и думал о своих неудачах. Давно ли он пустился странствовать — еще года нет, а уж сколько пришлось ему выстрадать, сколько горя перенесть!..

— Ну вот и пришли, — перебил думы Рыжика Немец, остановившись перед каким-то невысоким деревянным забором.

Это было на самом конце улицы. Дальше тянулась ровная незастроенная местность, освещенная только что взошедшей луной.

— Эй, новички, за мною лезьте! — скомандовал Немец и вскочил на забор.

Маленькие оборвыши, не исключая и двух девочек, с ловкостью опытных акробатов перескакивали один за другим через забор и мгновенно исчезали из виду. Спирька первый последовал за компанией, а потом уже перелез и Рыжик. По ту сторону забора дожидался их Ванька Немец, а от остальных членов компании и следа не осталось.

— Теперь идите за мной, — сказал Немец, — я покажу вас хозяину.

Спирька и Рыжик молча последовали за ним. Они шли по обширному двору, огороженному со всех сторон деревянным забором. Лунный свет, проникший сюда, озарял какую-то странную постройку необычайной длины. Здание это имело вид навеса и тянулось от одного конца забора до другого. Крыша была односкатная и плоская. Рыжик, если бы захотел, мог бы крышу достать рукой. Кроме этой длинной и узкой постройки, других зданий не было. Во дворе было тихо. Луна медленно плыла сквозь звездный строй и будто висела между землей и небом. Ее тихий, покойный свет падал на плоскую крышу навесообразного дома и на его серый фасад, испещренный множеством низеньких окон и дверей. Под ногами мальчиков хрустел прошлогодний бурьян.

— Ворота далече отсюда, — объяснил Немец своим спутникам, — вон на той стороне… Так вот мы через забор, чтобы, значит, ближе было…

— А где те? — спросил Спирька.

— Кто?

— Да вот ребята, что сейчас с нами были.

— Они, брат, по своим конурам разбежались. Завтра всех увидишь… А теперь идемте к Косоручке… Что он скажет…

— А ты как думаешь, что он скажет? — полюбопытствовал Спирька.

— Думаю, что оставит вас… Ему ведь убытку не будет…

В это время мальчики подошли к дому, и разговор прекратился. Перед ними замелькали низенькие оконца и черные двери. Окон и дверей было много. Весь дом, как легко можно было догадаться, был разбит на множество мелких жилых помещений одинакового размера.

— Стойте, мы пришли, — сказал Немец, остановившись перед одной дверью. — Шагайте за мной да глядите не стукнитесь о косяк.

С этими словами Немец толкнул дверь и нырнул в темные сени. Потом он ощупал другую дверь и открыл ее. Слабый свет бледной полосой вырвался из небольшой комнаты, в которой горела жестяная лампочка, прибитая к стене напротив дверей. Ванька Немец первый вошел в комнату, а за ним уже робко последовали Спирька и Рыжик.

Странный вид имела эта небольшая квадратная комнатка, с низким и совершенно черным потолком, с единственным окошечком и кирпичным полом. Стены не были оштукатурены, и обнаженные большие камни, из которых было сложено все здание, имели вид ящиков, поставленных друг на друга. В комнатке пахло гарью и сыростью. На полу, вдоль стен, лежала солома, покрытая тряпьем. Вся обстановка состояла из пары табуреток, одного некрашеного стола и круглой железной печурки. На соломе спали люди. Их серые фигуры темными пятнами вырисовывались в полумраке плохо освещенной комнаты. Только направо от дверей, в самом углу, сидела на груде тряпок какая-то старуха в серой длинной рубахе. Лица женщины не было видно: она сидела с низко опущенной головой, обхватив колени своими длинными костлявыми руками. Седые космы ее волос, похожие на клочья шерсти, упали ей на подол и чуть-чуть шевелились. Старуха, услыхав шаги, подняла голову, откинула назад волосы и взглянула на пришедших. Спирька и Рыжик, увидав лицо старухи, вздрогнули, вообразив, что перед ними сидит настоящая ведьма. Красноватый огонек лампочки падал прямо на старуху и хорошо освещал ее костлявую горбатую фигуру и морщинистое желтое лицо с длинным хищным носом, который почти прикасался к острому и задранному вверх подбородку. Мягкий беззубый рот с тонкими, вдавленными внутрь губами обозначался едва заметной узенькой черточкой.

— Бабушка, а бабушка, — подошел к ней Немец, — где хозяин?

— Ась?

— Хозяин где? — возвысил голос Ванька.

— Не знаю… Иди ищи его сам, ежели он тебе нужен, — ответила старуха.

— У, старая ведьма, — проворчал Немец, а затем обернулся к своим спутникам: — Нету Косоручки, завтра увидим его, а теперь ложитесь спать… И я с вами лягу. Вот сюда идите…

Спустя немного они лежали на соломе и тихо разговаривали.

— Все здесь квартирки такие, — шепотом рассказывал Немец, — сени да комнатка. Тут, видишь ли, раньше были кузни, много кузниц; и потом кузнецы ушли на Южную улицу, а сюда переселился наш брат, фартовый люд. Есть тут и стрелки, да мы с ними компанию не ведем. А наш хозяин, Федька Косоручка, пять квартир сымает… Тут еще у нас, брат, потаенные ходы сделаны…

— Где? — заинтересовался Спирька.

— А вон у той стены, что к забору выходит. Там два камня вынимаются, и какой хочешь человек пролезет.

— Для чего этот ход?

— Как — для чего?.. А ежели полиция нагрянет аль обход?.. Вот тут мы живым манером камни долой — и поминай как звали…

Рыжик плохо слышал Немца: он был занят собственными думами.

Положение, в котором они с приятелем очутились, сильно беспокоило и пугало его. По мнению Саньки, они со Спирькой попали из огня да в полымя.

«Отсюда надо подальше», — мысленно решил Санька и стал обдумывать план будущих действий.