Владимир Арро - Бананы и Лимоны

День хоть был и воскресный, но совсем нерадостный и какой-то бестолковый. Вчера у родителей были гости, засиделись они за полночь, и Петя даже слышал, как вызывали такси. По этой причине вся семья встала довольно поздно.

Нет, не то чтобы совсем поздно, а ровно настолько, что уже бесполезно было готовить завтрак в дорогу или спорить о номере лыжной мази, потому что все поезда с лыжниками уже ушли.

Петя перетаскивал стулья из комнаты в комнату и бормотал стишок, который только что сочинил:

Мама в халате ходила возле груды немытой посуды и время от времени восклицала:

— Граждане, какая позднота!..

И вдобавок ко всему Петю завалили какими-то бессмысленными поручениями: пойти узнать работает ли прачечная (это, конечно, мама), принести из почтового ящика газеты (это, конечно, папа), вытереть всю посуду (вместе, вместе, мучители!).

И наконец, в середине дня, когда все было перемыто и вычищено, расстелено и расставлено по местам, маме вдруг понадобился лимон. Срочно! Как же это она забыла! Ведь у нее задуман такой сюрприз к обеду! Петруша!..

«День воскресный, а какой-то пресный», — снова подумал Петя.

— Родители, — сказал он. — Вы меня уважаете? Когда ребенку отдых-то будет? Ведь у вас два выходных, а у меня один.

— Слыхали?… — всплеснула руками мама. — Это одноклеточное существо требует отдыха! Оно требует уважения!.. Петя-старший, кто из нас больше нуждается в отдыхе, он или я?

Папа, не отводя глаз от газеты, сказал:

— Я.

— О боже!.. — воскликнула мама. — Изверги!.. Эксплуататоры!..

Мама бросилась на папу, Петя на маму, все втроем они быстренько смяли газету и с криком и визгом свалились с дивана на пол.

Петя решил воспользоваться положением.

— Граждане, — сказал он, пока они еще сидели на полу, — не будем ссориться, давайте во что-нибудь поиграем!

— Давайте, — сказал папа, серьезно посмотрев на Петю. — Стакан, лимон — выйди вон.

Петя вздохнул и пошел в магазин за лимоном.

Трех часов еще не пробило, а день уже, вроде, кончился, и не было утренней яркости от снежных сугробов, и фасады домов уже затягивало едва уловимым сумраком.

Зачем он вышел? Ах да, за лимоном!..

И вот он уже в очереди, какая-то суета у прилавка, вон оно что — бананы продают! Бананы, лимоны… Но вовсе не до них было Пете, он внимательно вглядывался в вереницу проходящих по магазину людей.

«Может быть, — думал Петя, — может быть. Возможно, что по теории вероятности…» Он, пожалуй, ничего не знал об этой теории, да и надо ли было знать саму теорию, чтобы допустить вероятность появления нужного человека? А человек мог появиться, мог, потому что вот уже два дня, как жил в этом доме. Это был новый дом с окнами на Неву.

«Ведь столкнулись же вчера в булочной, — размышлял Петя. — „Хлеб свежий?“ — „Кому как“. — „Вилку-то куда понесла?“ — „Не твое дело“. — „Задрыга!“ — „Головастик!“ Да, все было именно так. Нелепость какая-то… Уши горят, как вспомнишь. Детский сад».

И не замечал он, как двигалась очередь, как отходил кто-то и просил запомнить, как кого-то не запомнили и отгоняли теперь от очереди. Люди сновали на фоне высоких* стекол, трещали кассовые аппараты, в двери врывался морозный воздух, пахло сладковатым, чуть душным запахом давно сорванных фруктов. Но ничего Петя не замечал, не испытывал и не чувствовал, кроме напряженного ожидания.

Петя так бы и простоял до самых бананов, предаваясь воспоминаниям, если бы не произошел один инцидент. Он-то и вывел Петю из почти потустороннего состояния.

Какая-то женщина в пуховом платке чуть не силой подвела к прилавку молодого застенчивого негра.

— Граждане, — сказала она, — да неужто ему такой хвостище стоять! Ведь бананы!..

Негр белозубо улыбался и все помышлял отойти назад.

— Ведь бананы! — повторила женщина, и Петя, да и все, наверное, поняли, какой смысл она вкладывает в это восклицание.

— Бананы… — тихо сказал негр. — Не нада…

— Отпустить ему! — заговорили в очереди. — Хочется человеку бананов!

Женщина вдруг отобрала у негра чек и подала Пете.

— Вот на-ко! Выручи человека.

Окончательно смутившийся негр улыбнулся Пете и покорно отошел к окну.

И затем началось то, что Петя особенно не любил: когда уже все было ясно, некоторые люди стали громко обсуждать, почему негр хочет бананов и даже сколько штук он может за раз съесть.

Вышли они, разумеется, вместе, и, конечно, первым делом они познакомились. Негра звали Мишель, но в то же самое время Миша, а Петю — Петей, но в то же время Пьер.

И вот они шли — Петя и Миша, Мишель и Пьер — и ели холодные и очень душистые бананы.

Пете нравилось, что Мишель обращался к нему на «вы».

— Петя, — спрашивал, например, Мишель, улыбаясь, — в каком классе вы учитесь?

— Я учусь в пятом классе, — отвечал Петя. — А где учитесь вы, Мишель?

— Я учусь в медицинском институте, на третьем курсе. Петя, вы можете употреблять более сложные синтаксические конструкции. Я все понимаю. Так мне лучше изучать русский язык.

Петя стал придумывать конструкцию посложней, но, как всегда в таких случаях, в голову ничего подходящего не приходило.

«Несмотря на то… — думал Петя. — В то время как…»

— Несмотря на то, — сказал Петя, — что вы не привыкли к морозу, на голове у вас шляпа, в то время как я в шапке-ушанке, вот какое положение…

Петя произнес все это и покраснел.

— Несмотря на то?… — спросил Мишель.

— Я говорю, не холодно вам в шляпе?

— А-а, нет, не холодно, — засмеялся Мишель. — Немножко холодно, но я привык. У меня есть русская шапка, но еще можно терпеть. Петя, кушайте банан.

Когда было съедено по два банана, выяснилось, что Мишель приехал в Советский Союз из маленькой центральноафриканской страны, названия которой Петя, к стыду своему, раньше не слышал. Когда Петя ел третий банан, Мишель рассказал ему кратко о природных условиях и климате своей родины, когда четвертый — о богатстве полезных ископаемых, когда пятый — о колониальном иге, которое было свергнуто совсем недавно, и о гражданской войне с сепаратистами. И не потому Петя так подналег на бананы, что был голоден или жаден, а потому, что, слушая Мишеля, он как бы торопился вдыхать терпкий и душный запах далекой тропической республики.

Так они шли по улице и не заметили, как пришли в сад.

— Ну, а сейчас-то, — спросил Петя, — сейчас какой политический строй в вашей стране?

Выражение мягкости сошло с лица Мишеля, улыбка потухла. Он твердо и строго сказал: