Юрий Коваль - Избранное

Вася отошёл в укромную подворотню и раскрыл мешок.

– Полезай! – сказал он Матросу.

Но Матросу даже и глядеть на мешок было противно, он фыркнул и замотал головой.

– Можешь повеселиться в одиночестве, – сказал Вася и кинул в мешок колотого сахару. – А мне ещё надо усы на клей посадить.

Засунув Матроса в мешок, он приладил усы и только тогда вышел из укромной подворотни. Закинул мешок на спину, прищурил глаза, поднял воротник и, во-ткнувшись в базарную толпу, стал приглядываться направо и налево.

И направо, и налево были всё покупатели и продавцы, и Вася прохаживался по базару, как будто он сыщик. «Я будто бы сыщик, – думал он, – и теперь иду по следу черноусого».

Вася даже нарочно зорко вглядывался в землю и видел много следов от женских туфель, от мужских полуботинок. Одной рукой он придерживал мешок, а другую держал в кармане тяжело и увесисто, как будто бы там лежит наган.

Наконец Вася протолкался в угол, под башенку. И здесь народу было полно.

Какая-то старуха привела продавать бычка. Бычок всё время мычал, а старуха ругала его:

– Не мычи, бычок! Не мычи, говорю, а то не купят.

Но бычок всё равно мычал, и от его рёва кролики прижимали уши.

Вася глядел туда-сюда, всё выискивал, нет ли черноусого. Иногда казалось, что в толпе мелькает что-то черноусое. Он кидался в ту сторону, но находил какого-нибудь чернобрового или, к примеру, красноносого.

Матрос сидел в мешке спокойно, и только, если прислушаться, можно было разобрать, как он урчит, хрустя сахаром.

Самые разные лица и личности крутились на рынке и около. Серые, чёрные, зелёные, голубые глаза глядели на Васю или мимо него. Вася же смотрел в основном на носы и на то, что под ними. Нет ли усов? Но усов попадалось мало и всё больше чепуховые – мышиные хвостики.

Носы были, конечно, гораздо разнообразнее – и свистулькой, и репкой, и фунтиком. У одного дяди нос оказался вычурным, как шахматная фигура ферзь, а у другого такой дивный нос, который иначе не назвать, кроме как рубильник.

Все эти носы совсем запутали Васю.

«Зачем мне они? – думал он, отмахиваясь от носов. – Меня усы интересуют».

Вася и сам покручивал свои усы, как будто он старый усач, типа товарища Будённого.

Вася покручивал усы и щекотал пальцем Матроса, чтоб тому не было совсем уж скучно сидеть в мешке, а сам всё поглядывал по сторонам.

Поглядывать-то поглядывал, а не замечал, что в стороне стоят два человека и тоже рассматривают его.

– Кажись, это он, – сказал один из этих двоих, разглядев Васю, – только усы прилепил, замаскировался.

– А чего ему надо?

– Пришёл за поросятами.

Тут они грубо засмеялись, и второй сказал:

– Смотри-ка, в мешке-то у него что-то шевелится. Наверно, пса туда запхнул!

– Надо нам отсюда смываться.

– Погоди, зачем же? Парень-то лопух – усы нацепил, пса в мешок засунул. Сейчас я ему устрою концерт.

– А не опасно?

– Чего же опасно? Документы у меня в порядке. Сейчас я его навеки отучу поросят искать.

Тут эти два человека пошептались ещё и разошлись в стороны.

«И зачем только люди носят усы? – думал в это время Вася. – Какой в них толк? Нос, к примеру, нюхает, рот жуёт, глаза глядят, а чего делают усы?.. Возьмём, к примеру, таракана, – размышлял он дальше, – вот у него усы на месте. Или Матрос. Обрежь ему усы —он и колбасу не учует. А мне-то зачем усы? Разве для красоты? Но я и так парень ничего себе – нос крупный, глаза маленькие. Я и так, наверно, красивый».

Вася потолкался ещё немного, поискал черноусого, но не заметил ничего похожего.

«Да и то сказать, – думал он, – не такой дурак черноусый, чтоб снова на рынок прийти. Он теперь дома сидит, деньги считает».

Вася выбрался из толпы и остановился у входа, возле стекольщика, который всё покрикивал: «Вот стекло двойное бэмское…»

– Чего у тебя в мешке-то? – спросил стекольщик. – Чем торгуешь?

– Не твоё стеклянное дело.

– Тебе стекла не надо?

– Не надо.

– Напрасно, – сказал стекольщик, – неплохое стекло. К тому же двойное бэмское.

Он достал из заплечного ящика кусочек стекла и чпокнул его два раза ногтем. И стекло сказало: бэмс, бэмс.

Но Вася не слушал.

– Ты скажи лучше, стеклянная душа, черноусого не видел?

– Дак ты сам черноусый, – сказал стекольщик и ткнул Васе пальцем под нос. И так противно ткнул, что Вася обиделся.

Он сердито глянул на стекольщика и увидел, что тот мужчина неприятный: глазки тусклые, стеклянные, спрятались под ржавыми бровями, а лицо – рябое, так изрыто оспой, что напоминает рашпиль, которым обтачивают деревянные болванки.

Вася уже хотел сказать стекольщику что-нибудь тяжёлое, но после махнул рукой и решил двигать к дому.

В этот момент кто-то тронул его за рукав:

– Ваши документы!

Вася оглянулся. Перед ним стоял милиционер с такими огромными рыжими усами, как будто он их отращивал с самого дня рождения.

Глаза его мерцали синим светом, на фуражке полыхали кокарда и красный форменный кант, а усы над строгими губами стояли грозно и торжественно, как радуга над рекой. Широкоплечий и сияющий милиционер навис над Васей.

– Документики! – повторил он, протягивая к Васе толстый палец.

– Да они в деревне.

– Тогда пройдёмте.

– Куда это?

– Пройдёмте, пройдёмте.

– Нет, но это куда же?

– Пройдёмте, пройдёмте, – повторил милиционер и уже крепко держал Васю за руку повыше локтя и вёл его куда-то вправо, через толпу, и покрикивал: – Посторонись! Посторонись! Пррра-ппу-сти!

Этот усатый милиционер был знаменитый старшина Тараканов. Мелкие рыночные жулики и карманные воры так боялись его, что вместо «старшины» называли «страшиной». Кроме того, прозывали его Тараканий Ус или просто Тараканиус. Но это, конечно, мелким жуликам не помогало.

– Посторонись! – всё покрикивал старшина и жёсткой рукой подтягивал Васю за собою.

Кокарда на его форменной фуражке ослепительно вспыхивала, как зеркало на лбу врача-носовика.

– Постойте, товарищ милиционер, – притормаживал Вася. – Давайте разберёмся! Я вас не понимаю!

Матрос, который тихо до этого сидел в мешке, вдруг стал взбрыкивать, упёрся в Васину спину, заелозил, заскулил.

– Куда мы то есть? – говорил Вася, совсем запутавшись в таких делах, и не мог ничего сообразить: за руку его дёргал милиционер, в спину толкался Матрос, а вдогонку хихикал стекольщик и прохожие болтали: «Смотри-кось, мелкого жулика повели!»

Старшина Тараканов взвёл Васю на какое-то крыльцо, открыл коричневую дверь, и они оказались в большой коричневой комнате. И не успел Вася разглядеть, что это за комната и сколько в ней народу находится, как на него кинулся какой-то плоский, невзрачный человек, ткнул со всего маху в бок и завопил: