Елена Нестерина - Краткий курс Золушки

Поэтому, конечно же, в классе с ней не считались. Там даже присказка такая ходила: «Хуже, чем седьмая». «Страшнее, чем седьмая». «Тупее, чем седьмая». И тому подобное. То есть так плохо, что хуже просто быть не может… В прошлом году на Восьмое марта мальчишки даже забыли купить для седьмой Насти подарок – выяснили это уже на торжественном вручении. И не постеснялись ей сказать: «Да, забыли, но ты бодрись и жди. На следующий год что-нибудь подарим».

Насте было тогда обидно. Ей было больно, горько и безысходно. Самооценка её забилась под плинтус и там, дрожа, доедала саму себя. Однако в школе Настя держалась до последнего: улыбалась, хлопала в ладоши вместе со всеми, когда мальчишки поздравляли классную руководительницу. А дома долго и горько плакала. Правда, только до того времени, пока не появилась мама – весёлая, довольная, с корпоративной восьмомартовской вечеринки. Портить маме праздничное настроение Настя, конечно, не могла. И, как обычно, ничего ей не сказала. О школьном рейтинге мама даже понятия не имела.

Вообще Настя седьмая, как и любая другая девушка, обойдённая вниманием парней и удручённая собственным несовершенством, часто думала о судьбе Золушки и сравнивала её со своей. Понимала, что принцы никогда не согласятся на такую, как она. Ведь у Золушки только одежда и условия жизни были плохими, а сама-то она просто красавица – если отмыть её от золы и приодеть. Её же, Настю, мыть не надо, она и так всегда тщательно умытая, причёсанная и в наглаженной чистой одежде. Просто в некрасивой. И сама некрасивая. Сколько раз Настя примеряла мамины наряды, смотрела в зеркало и понимала: выглядит это всё никуда не годно. Как корова не может носить седло, так и ей нечего даже пытаться одеваться стильно. С подобным умением нужно родиться – ну или, как на своём примере доказывали это героини сериалов и участницы телепередач типа «Мы вас переоденем – и жизнь наладится!», долго и неутомимо трудиться над своим имиджем. И в конце концов это самое умение и чувство стиля приобрести. А для того, чтобы начать трудиться, нужен стимул. Цель какая-нибудь благородная. Ни того, ни другого у Насти не было. А ещё, как сообщали девочке её дорогие жители телеящика, двигателем может стать страстная любовь. И тогда забитые страшилы превращаются в красоток. И в них, соответственно, тут же влюбляются красавцы. А страхопутры, соответственно, после долгого завоевания их сердец, отвечают им взаимностью. И когда эта самая страхолюдина влюблена, она под влиянием своей любви преображается. Ну, или старается ради карьеры и процветания, как Настина мама. Но мама-то не страхолюдина… В общем, Настя путалась и старалась вообще не думать на эти темы. А просто жить, раз уж живёт.

Вот такая это была девочка.

И вот какая история произошла с ней.

Однажды сразу после уроков Настя отправилась в сберкассу оплачивать коммунальные услуги. Раз взяла с утра из дома квитанции и деньги, значит, надо идти. В мамином тылу нужно поддерживать тишь и гладь.

Честно отстояв очередь и расплатившись по всем счетам, девочка вышла на улицу. Было тепло и солнечно – заканчивался сентябрь. Небо над Москвой было трогательно голубым. Настя подняла голову и смотрела вверх. Это была её любимая погода – когда всё вокруг как будто прощалось с теплом и радостью, становилось особенно нежным и каким-то дрожащим. Без всякой причины хотелось плакать. Настя вздохнула, и вдруг её окликнули:

– Девочка! Девочка, добрый день! Послушай, мы ведь с тобой, кажется, в одном подъезде живём? Да?

Настя оглянулась. Её тронула за рукав молодая женщина. Ну да, Настя её помнила, она действительно жила в их подъезде.

– Здрасьте…

– Здравствуй! – обрадовалась женщина. – Пожалуйста, не могла бы ты мне помочь? Мне нужно срочно две квитанции оплатить, а в сберкассе так много народу, с коляской не пускают. Не протолкнуться будет. А я одна. И ребёнка не могу просто так на улице оставить. У тебя есть время? Постой, пожалуйста, возле коляски, покарауль. А я займу очередь. Пожалуйста. Мне так неудобно просить…

– Конечно, конечно, я покараулю! – интенсивно закивала Настя – потому что тоже очень не любила просить. То есть боялась. Но, так или иначе, – она по себе знала, как неловко в такие моменты человеку, а потому постаралась поскорее прекратить его мучения.

– Вот спасибо! – Женщина тут же подкатила к ней коляску, в которой спал малыш. – Там у коляски колёса не стопорятся, – добавила мамаша, – так что она даже от ветра катается. Может на проезжую часть выехать, если её не держать. Осторожнее, хорошо?

– Да, да!

– Ну, я пойду?

– Конечно! – Настя крепко вцепилась в ручку коляски и замерла. Она была очень ответственная.

И принялась стоять. Стояла, стояла, глядя то на спящего ребёнка, то в ясное осеннее небо. И вдруг малыш проснулся. Открыл глаза, скосил их сначала в одну сторону, затем в другую. Зафиксировал взгляд на Насте. И… заплакал. Девочка похолодела. Мама малыша ничего не говорила о том, что делать, когда он проснётся. Малыш тем временем продолжал плакать – громко, безутешно. Скорее всего он испугался, когда, открыв глаза, обнаружил вместо мамы какую-то чужую тётю.

Так решила для себя Настя. И заметалась: что делать? Принялась яростно качать коляску – может, ребёнок укачается и уснёт? Но он, конечно же, не мог заснуть в такой обстановке и заплакал ещё громче.

Настя попыталась погладить его по голове – ей самой в детстве нравилось, когда её так гладили. Но ребёнок в испуге шарахнулся, чуть не перевернув свою коляску. Он уже покраснел и аж заходился в крике.

«Что ж я такая глупая-то? – корила себя Настя. – Почему я не могу принять решение? Почему не могу ничего придумать? Неужели я совершенно безнадёжна?!» Ведь ставить на себе крест ей не хотелось. Хотелось жить – пусть не в кругу успешных людей, но хотя бы просто – сама по себе, но жить и что-то делать. А в эпоху жёсткой конкуренции лузеры не имеют на это права. Настя давно и искренне считала себя этим самым лузером – бедной неудачницей. Тем более что в прошлом году по итогам анкетного опроса социально-личностной активности, который проводили у них бойкие жизнерадостные практикантки-студентки, она лишь подтвердила своё последнее место в классе. Настя оказалась самой непопулярной, самой неинтересной в общении, самой незаметной в плане внешнего вида, самой неучаствующей в жизни класса, и уж тем более в жизни школы. Распечатка с итогами анкетирования и позорным наипоследнейшим местом хранилась у неё в глубине письменного стола. Маме Настя его показывать не стала, чтобы не расстраивать.

«Может, я всё-таки не лузер? Или хотя бы не окончательный. Ведь такое простое дело – неужели я не справлюсь? Миллионы людей справляются с младенцами, а я что?» С этой мыслью девочка выхватила кричащего ребёнка из коляски и бросилась к дверям сберкассы. Стоп – одеяльце ведь тоже неплохо захватить, а вдруг его утащат? Настя вернулась, кое-как подцепила одеяло и потянувшуюся за ней пелёнку – и снова побежала в кассу.