Эдуард Успенский - Повести и рассказы для взрослых детей

Заполняем билеты дальше:

«Уважаемый тов. Дзюровский, приглашаем Вас…»

«Уважаемые сотрудники журнала „Эстрада и цирк“, родные! Приглашаем всех вас…»

Теперь это эстрадная народная песня.

Вечером Топилин принес приятное известие – приемная комиссия циркового училища согласилась на меня посмотреть. Значит, если все будет хорошо, я смогу получить документ, заменяющий в данном случае цирковой диплом.

А еще подошла очередь ВОЗМУЩЁННОГО ПИСЬМА сестры хозяйки и группы отдыхающих дома отдыха «Звёздочка» г. Ногинска.

Вступление. Не знаю почему, но очень меня тревожит Марина Викторовна Кичалова. Заместительница Тихомирова… Холодная светская тетенька. Если Тихомиров – мой враг социальный, то она – неизвестно какой. Биологический, что ли.

Я не знаю, как это объяснить, но каждая наша реплика друг друга раздражает. И даже в одной комнате нам находиться неприятно и нет никакой возможности.

Мне кажется, я всем добро приношу. По крайней мере, стараюсь. А есть люди, которые так и мечтают ближнему зло сделать. Сделают и радуются, будто долг какой выполнили. Я таких людей за версту чувствую. А они меня. Между нами сразу как бы искра проскакивает. И сразу вспыхивает ненависть.

Приехал я однажды в дом отдыха авиационной промышленности «Пилот». И обратил внимание на дежурную по корпусу. Причесанная, аккуратная вся, а глаза холодные, и от самой так ненавистью к окружающим и разит.

Если у человека нога болит, она его на верхний этаж отправляет. Молодежь с гитарой обязательно к скандальным старушкам подселит. Гитаристы шуметь хотят, а старушкам покой нужен и воля. Значит, скандал будет. А дежурной этого и хочется. Может, даже подсознательно.

Чистота в корпусе идеальная, не придерешься. А телевизор в холле не работает: так тише.

Стол для настольного тенниса есть, а ракеток и шариков нет: незачем вам играть, вы отдыхать приехали.

В одиннадцать входная дверь на замок. Если кто задержался в лесу или на прогулке по реке, она его минут сорок стучать заставит, чтобы он весь корпус перебудил.

Люди мимо нее тихо ходят, как мышки. В чем-то себя виноватыми чувствуют. Я ей говорю:

– А почему у вас телевизор не работает?

– Потому что его сломали такие, как вы, отдыхающие.

– А разве мастера вызвать нельзя?

– Вам делать нечего, вы и вызывайте. А у меня вон какой корпус на руках!

– Можно я его сам починю?

– Ишь, чинильщик нашелся. Я потом всю жизнь не расплачусь. Не мешайте мне работать. Я ведомости на простыни составляю.

«Нет, – думаю, – неправда тут. Никто у такой не решится телевизоры ломать, кому жизнь дорога. Сама она это сделала, чтобы не мешали ей».

Решил я ее на три минуты из холла вывести. А там разберемся – зря, что ли, я лучший сборщик?

Нашел я одного старичка, отъезжающего.

– Помогите, – говорю.

– Как?

– Очень просто. Мы вам мелом подметки намажем и пустим мимо нее по паркету. Вы – на выход и в лес. Как только она глаза от стола оторвет, она по следам тигром кинется. Такой случай отдыхающему скандал закатить! А пока она бегать будет, я мигом телевизор починю.

Старичок так переживал, так боялся, что пять шариков валерьянки выпил, пока ему башмаки мелом мазали. Но уж больно она ему нервы портила во время отдыха.

Он говорит:

– А как же я из комнаты своей выйду? Она сразу увидит, откуда следы идут. Ведь душу вытрясет. Удавит.

– Нет, не допустим мы такого промаха. Взяли мы старичка под руки, в коридор вынесли и пустили его. Сами скорее к столу дежурной – горизонт загораживаем.

Старичок пролетел как ошпаренный на улицу, по асфальтовой дорожке и в лес.

Поплутал там, ноги о траву вычистил и назад. На весь вечер спрятался в мужском туалете скандал пережидать.

А она подняла голову – видит следы на ковре. Глаза у нее зажглись, бросила она свои простыни и по следам!

Я к телевизору. В момент крышку снял – смотрю. Вижу, все в порядке, машина – идеал. Лишь одной лампы нет и предохранитель вытащен. Где они? Не дай Бог, стол заперт.

Бегом к столу. Слава тебе Господи, открыт! Как увидела она следы грязные на ковре, все на свете забыла от радости.

Открываю ящик – лежат! В коробочке со скрепками и ластиками. И шары для пинг-понга там, и ракетки. Я их скорее вынул и на диван положил. А сам к телевизору. Лампу вставил, предохранитель ввернул, антенну на место и включил его на всю ивановскую.

Тут и она бежит. Глаза от следов не отрывает. Не нашла в лесу старичка, пошла смотреть не куда, а откуда следы идут. Вся пунцовая, пятнами покрытая, и на тебе – такой удар: телевизор работает!

Прошла она до конца следов – ничего не понимает. С неба, что ли, человек упал? Или он сначала по потолку шел, ноги выбелил? Вернулась назад злее прежнего. На телевизор и не глядит.

– Это кто в мой ящик лазил? Кто мой стол открывал? Может, здесь воры есть? Может, мне милицию вызвать?

Я стойку сделал. (Дело-то выиграно.)

– Вызывайте, – говорю. – Есть среди нас воры. Лампы из телевизоров у отдыхающих крадут. Ракетки от пинг-понга прячут, чтобы ими потом спекулировать, наживаться за счет дома отдыха.

Конечно, она не думала спекулировать. Только с ней по-другому нельзя: в самом деле милицию вызовет. А тут притухла – видит, дело как-то не так оборачивается.

Замолкла и села за стол. А злость от нее так и идет волнами.

И началась у нас с тех пор война не на жизнь, а на смерть.

Стала она за мной следить, поджидать, когда я ошибку сделаю. То ли вернусь поздно, то ли стакан с киселем уроню на ковер, то ли, дай Бог радости, пьяным напьюсь.

Я в таких случаях люблю опережать события, хотя я отдыхать приехал, а не воевать.

Пошел я в магазин, купил пузырек с тушью, кисти и большой кусок целлофановой пленки. Несу мимо нее, чтобы она видела.

– Что это у вас? – спрашивает.

– Да вот, хочу стенгазету выпустить. Рисовать буду.

– Нечего в комнатах рисовать! В лесу рисуйте. Вы всю скатерть перемажете.

– А я ее сниму.

– Значит, помнете. Я говорю:

– Давайте, я сначала что-нибудь перемажу или помну, вы тогда и действуйте. А то я еще ничего не сделал, а уже ругани получил за двоих.

И в комнату ушел.

Потом я взял пленку, выкрасил ее тушью и положил на стол. А рядом пузырек опрокинутый. Получилось: будто огромная клякса на столе. К пузырьку и к кляксе я ниточку привязал, а конец ее за окно выбросил. Ключ дежурной оставил и ушел. Встал под окном рыбу ловить.

Только я за дверь, она ключ достала и в комнату. Увидела кляксу, обрадовалась и бегом директора вызывать. Она к телефону, а я ниточку потянул и кляксу вытащил.