ИОСИФ ЛИКСТАНОВ - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф]

Впервые Воробьёв шёл далеко в море на своём миноносце, и этот миноносец должен был служить не хуже красавца эсминца на Чёрном море. Нет-нет, во всяком случае не хуже! Машины, как он был в этом уверен, не откажут, хотя в штабе кое-кто утверждал, что Воробьёв слишком торопил ремонтные работы. Люди?.. Команда на эсминце дружная, умелая. Всё идёт ладно, и обидно только то, что штаб продолжает держать эсминец на положении ремонтируемого корабля. Назначили «Быстрому» дополнительное испытание — большую пробежку в одиночку до Гогланда.

Утром, когда Воробьёв ждал ответа на свой запрос о месте встречи с действующими силами, была получена от штаба радиограмма о каком-то профессоре Щепочкине.

Воробьёв задержался возле комендоров, проверявших материальную часть орудия, дал несколько указаний и отправился к себе по другому борту миноносца, провожаемый взглядами краснофлотцев.

— Сутулится он, что ли? — сказал один из них.

— Высокий больно, вот и кажется, что сутулится.

— Вчера видел, как он нашим гиревикам работу со штангой показывал! Силища!

— Говорят, в гражданскую войну от наркома часы за храбрость получил.

— А чего ж… Видать, человек крепкий.

Краснофлотцы всё ещё присматривались к новому командиру и каждый раз открывали в нём новые достоинства. Им нравилось в нём всё: то, что он всегда спокоен, ко всем одинаково внимателен, всё понимает с полуслова, но слушает до конца и при случае может нагнать холодка.

Командир остановился возле камбуза и глубоко втянул воздух. Пахло заманчиво. У плиты, помешивая в кастрюле, стоял величественный, почти грозный, лучший кулинар флота Иона Осипыч Костин. Он читал своему бывшему ученику — молодому коку — лекцию об искусстве варить флотский борщ и строго критиковал чрезмерное пристрастие некоторых коков к лавровому листу и перцу. Увидев командира, он оборвал нотацию на полуслове и отдал честь.

— Как дела, товарищ кок?

— Передаю опыт, товарищ командир.

— Очень хорошо! Желаю полного успеха.

Командир хотел продолжать путь, как вдруг Костин, почти неожиданно для себя, решился заговорить о деле, которое ему самому казалось невыполнимым.

— Позвольте обратиться с просьбой, товарищ командир?

— С личной?

— Так точно!

— Прошу зайти через пятнадцать минут, — ответил после короткого раздумья командир. — Через пятнадцать минут ко мне в каюту, — добавил он.

Давно командир не бывал у себя! Ночь и утро прошли в последних хлопотах, не было ни минуты свободной. Теперь так приятно умыться, опуститься в кожаное удобное кресло, взглянуть на фотографическую карточку, висящую над письменным столом, взять в озябшие руки стакан тёмно-коричневого чаю с лимоном, закурить толстую папиросу и дымить спокойно-спокойно, прислушиваясь к сильному дыханию машин. Начался поход — вот что замечательно!

Он протянул руку, снял трубку телефона, приказал соединить с радиорубкой, спросил, что нового, узнал, что ничего нового нет, и задумался. Поход начался. Очень хорошо! А что дальше? Где состоится свидание? Корабли сократили радиообмен, помалкивают, и теперь становится всё очевиднее, что штаб не рассчитывает на участие «Быстрого» в тактических занятиях. Но поход начался и будет продолжаться. Хорошо — всё дальше на запад, всё дальше, всё дальше на запад…

Он встрепенулся и открыл глаза как раз вовремя, чтобы без промедления ответить на короткий стук:

— Войдите!

Вошёл боцман и остановился у двери.

— Изложите просьбу, — коротко приказал командир.

Алексей Иванович заговорил неуверенно, с таким видом, будто сам удивлялся, что обращается к командиру с пустяками и хорошо сознаёт всю странность просьбы:

— Слышно на корабле, товарищ командир, что мы с «Водолея» какого-то профессора снимать будем…

Командир кивнул головой:

— Вас интересует профессор Щепочкин?

— Никак нет… Профессор — личность мне неизвестная. Другой человек на «Водолее»… Мальчик… Братишка одной моей знакомой… Без дела в море подался, асестра беспокоится…

Командир поднёс стакан остывшего чаю к губам, чтобы скрыть усмешку:

— Что нужно сделать с мальчиком?

— Даром он в море болтается, и сестра беспокоится… Так вот, если случай будет… Хоть вы не любите пассажиров…

— Понятно, понятно, боцман, — прервал его командир. — Надо снять с «Водолея» мальчика… Кстати, как его зовут?.. Митя Гончаренко?.. Значит, надо раздобыть Митю Гончаренко, отдать под ваш надзор и сделать приятное его сестре. Так?

— Точно так! — обрадовался боцман, чувствуя, что дело идёт на лад. — Будьте уж так добры, товарищ командир!

— Один или два пассажира на корабле — разница невелика. Готовьте шлюпку, боцман. Профессора Щепочкина поручаю вам в придачу к этому мальчику. Вы свободны.

— Есть, товарищ командир! Премного благодарен!

Боцман бросился к двери и столкнулся с Ионой Осипычем, который всё никак не решался постучать.

Командир, увидев Костина, крикнул:

— Прошу!

Иона Осипыч вошёл и огляделся. Одна вещь в каюте командира сразу же привлекла его внимание и обрадовала: фотография молодой женщины и мальчика лет десяти. Мальчик был одет в морское, как одевают своих сыновей моряки: просто, без помпонов, многочисленных знаков различия и глупых надписей на ленточках бескозырок, вроде «Пират», «Шалун» и тому подобное. То обстоятельство, что командир имел сына одного возраста с Виктором, придало Ионе Осипычу смелости в его предприятии.

— Слушаю вас, товарищ кок. Изложите дело.

Кок прижал руки к груди.

— Товарищ командир, — начал он, — дело-то вот какое… Не совсем дело, по секрету скажу, даже и беспокоить вас как-то…

— Да вы без предисловий.

— Дело-то вот какое, товарищ командир… Я бы и не просил… Так ведь Фёдору Степановичу что? Плывёт мальчишка, ну и пускай плывёт… А может быть, он голодует? А может, совсем режим сломал?.. Ведь он же что? Он же маленький, ну, как вот тот хлопчик, что у вас на карточке.

— На чём плывёт? Что надо сделать, чтобы восстановить сломанный режим? Слушаю вас, — серьёзно сказал Воробьёв, стараясь разобраться в положении.

— Да на «Водолее» он плывёт, товарищ командир, на «Водолее»! — воскликнул Иона Осипыч с таким видом, будто удивлялся, что Воробьёв не знает самых общеизвестных вещей. — Сегодня утром слышно было, что «Водолей» на запад идёт, на самый дальний форт… А что ему делать на форту, мальчику-то? Совсем пустое дело… Ну, как та горчица после обеда…

Командир кивнул головой:

— Согласен. Мальчику незачем болтаться по фортам и «Водолеям». Но какое отношение к нему вы имеете? Хотите сделать приятное его сестре?

— Да у него же нет сестры!

— У Мити Гончаренко?

— Так он же не Митя Гончаренко, — заспешил Иона Осипыч. — Он же Лесков, Витя. Сыночек минёра Лескова, того самого, который, может, слыхали, от мины погиб. А Витька — воспитанник наш, блокшива то есть. По глупости в море ушёл, а теперь режим сломал… Так, может, если можно…