Ричард Бах - Хорёк-писатель в поисках музы

— По-моему, очень мило, — отозвался Пит.

В отличие от тех издателей, что отвергли первый роман Даниэллы, они распознали в нем бестселлер с первого же пробного экземпляра и заказали сразу сто книг. А еще через несколько дней пришлось делать новый заказ — на триста экземпляров.

— Вероника такая нехорошая ! — то и дело заявляла очередная читательница, пока Даниэлла подписывала ей книгу. — Если бы моя мама знала, что я читаю «Мисс Озорство» !

— А если бы моя мама знала, что я пишу ее... — отвечала Даниэлла, и обе они тихонько хихикали, словно две заговорщицы.

И с каждой такой встречей Даниэлла чувствовала, как растут в ее душе любовь и уважение ко всем, кто полюбил ее книги. Она поняла о них самое главное: все они любили повеселиться. Разумеется, то были в высшей степени добропорядочные хорьчихи, твердо знающие, что всегда и во всем следует руководствоваться высшим чувством справедливости. Однако все они понарошку воображали, будто в глубине души у них таится совсем другая хорьчиха — дерзкая и вольнолюбивая, способная на каждом шагу шокировать друзей и родных самыми невероятными выходками.

Встреча с каждой такой читательницей разрешалась мгновенной вспышкой взаимопонимания. Они понимали друг друга без слов — и дружно смеялись над собственными проказами. Даниэлле казалось, будто в это мгновение между ними проскакивает электрический разряд, и она чувствовала, что обе они будут еще долго вспоминать эту встречу с радостным волнением.

— Я пишу просто для забавы, — повторяла она своим читателям.

Но для них ее книги оказались не просто забавными безделушками, и, раздавая автографы, Даниэлла пыталась понять, в чем же тут дело. На некоторых читателей ее книги действовали просто волшебно: раскрывая роман Даниэллы и входя в придуманный ею мир, они освобождались .

Когда-то давно Баджирон сказал ей, что писателю совсем не обязательно пытаться угодить всем и каждому: если книгу с удовольствием примет хотя бы полпроцента читающей публики, то бестселлер готов.

— Я люблю ваши книги не потому, что вы на меня не похожи, Даниэлла, — сказала ей одна читательница, протянувшая на подпись « Запретные вопросы ». — Наоборот. Я их люблю потому, что вы — такая же, как я!

А Баджирон пребывал сейчас в совершенно ином мире, ни капельки не похожем на тот, в который с головой погрузилась Даниэлла. Даниэлла принимала посетителей за квадратным столом, на котором стояла массивная квадратная табличка с ее именем и фотографией. У Баджирона же был круглый столик, над которым крутились подвешенные на ниточках к потолку птички-колибри, склеенные из пестрых перьев.

Хорьки и хорьчихи не выстраивались перед его столиком в чинную очередь. Щенки обступили его со всех сторон — одни, аккуратно причесанные и опрятные, стояли смирно, другие пытались пробиться вперед, колотя по полу взъерошенными хвостами и пыхтя от нетерпения.

Многие дарили любимому писателю свои рисунки — перед глазами изумленного Баджирона прошла целая череда Стайков, раскрашенных цветными мелками.

Каждый очередной щенок, которому удавалось протиснуться вперед и протянуть книгу на подпись, внезапно обретал достоинство и вспоминал все, чему его учили. Но самые маленькие порой приходили в смущение и стеснялись учтиво коснуться носом Того, Кто Придумал Стайка.

Баджирон широко улыбался, подписывал книги, рисовал картинки на титульных страницах и втайне надеялся, что его маленьким поклонникам будет приятно взглянуть на эти рисунки и надписи не только сейчас, но и потом, когда они станут совсем взрослыми.

«Что бы я сейчас делал, если бы на месте Стайка оказался этот роман о графе? — внезапно подумалось ему. — Не было бы всех этих щенков, никто бы вокруг меня не толпился. Одни только взрослые, серьезные и образованные. Скука смертная!»

А в следующую секунду перед ним появилась маленькая хорьчиха — совсем крошечная, ей пришлось даже встать на цыпочки, чтобы заглянуть поверх стола. Белоснежная мордочка с серенькой маской, едва заметные усики, черные глазки и тоненький голосок:

— Вы напишете для меня про Стайка и гордого графа? У писателя перехватило дыхание.

— Что-что? Что ты сказала?

Черные глазки смотрели на него не мигая.

— Напишите, пожалуйста, про Стайка и гордого графа!

Потеряв дар речи, писатель воззрился на малютку, а потом перевел изумленный взгляд на ее мать.

Та пожала плечами.

— Может, эта идея вам подойдет?

— Откуда она... как она... — пролепетал потрясенный Баджирон. — Она сказала — « про Стайка и гордого графа »?

— У нее проблемы с названиями городов. Никак не запомнит, где что находится на карте.

— Что-что? — Баджирон подался вперед, силясь понять, в чем же дело.

— Она хотела, чтобы я попросила вас написать о Стайке и городах из географии. А я сказала ей: «Попроси сама».

Какое-то мгновение Баджирон изумленно смотрел на нее, а затем расхохотался. Он поднялся и поставил малышку на стол; та задрала мордочку и озадаченно посмотрела на маму. Что она такого сказала? Теснившиеся вокруг стола щенки притихли, их родители заулыбались.

— Извините. — Баджирон смущенно взглянул на хорьчиху-маму. — Мне послышалось, что она сказала... То, что она сказала, — это так чудесно! Это просто невероятно...

Он растерянно вскинул лапы.

Какое совпадение!

Снова усевшись за стол, он спросил малышку, как ее зовут, и написал на книге:

«Сераджа! Спасибо! Ты спасла мне жизнь! От Урбена де Ротскита и... Хорька Баджирона».

Затем он с улыбкой протянул книгу крохотной хорьчихе. Та взяла ее — такую огромную — и сказала:

— Спасибо вам, Хорек Баджирон.

— Не за что.

«Ты не представляешь себе, что ты сделала, Сераджа, — подумал он. — Так вот какая судьба уготована Урбену де Ротскиту! Ему предстоит встретиться с Колибри Стайком!»

Маленькая хорьчиха и ее мама двинулись прочь. Баджирон замер, провожая их взглядом... и тут произошло нечто невероятное! Обе хорьчихи, большая и маленькая, одновременно повернулись и подмигнули ему, а затем так же одновременно подняли лапы, помахали Баджирону на прощание и скрылись из виду.

Писатель похолодел.

«Что это было? Что же произошло на самом деле? Действительно ли я просто ослышался? Или все-таки эта малышка сказала именно то, что я услышал? Действительно ли они пришли сюда просто за автографом? А вдруг это были ангелы-хорьки в обличье мамы и дочки? Или хорьки-философы, явившиеся подарить мне историю, которую я никогда не нашел бы сам, без их помощи?»