Кэтрин Патерсон - Странствие Парка

Дверь и окно слева выходили в основное помещение, где стояли восемь коров. Одну из них доил Фрэнк, вторую — девчонка.

Наверное, Фрэнк услышал Парка, потому что он тихо объяснил из-за своей коровы:

— Это сепаратор. Он отделяет сливки от молока.

— А, понятно, — ответил раздосадованный мальчик: почему-то Фрэнку не пришло в голову, что Парк и сам может догадаться.

— Он не доить корову, — отрезала девчонка. Ее корова топнула ногой и хлестнула себя хвостом по боку, словно встревоженная резким голосом Тхань.

Фрэнк остался невозмутим.

— Я хотел его позвать прям сразу, — ответил он. У дяди был красивый голос, мягкий и чуть смущенный. Но, конечно же, не такой, как у отца Парка. Папин голос уж точно звучал бы уверенно и тоже красиво. Улыбка на снимке была почти озорной.

Девочка недовольно фыркнула.

— Он не уметь.

Корова снова топнула задней ногой и двинулась прочь от громкого голоса. Тхань успокоила животное, передвинула табуретку и ведро и снова принялась за дело.

— Говори потише, Тхань, — спокойно попросил Фрэнк. И обратился к Парку:

— Хочешь, я научу?

Мальчик замотал головой. Только не тогда, когда эта сидит в тридцати футах. Тхань? Что за имя такое? В его школе учились дети из Азии, в основном, беженцы. Наверно, она из Вьетнама или Камбоджи. Для Парка все они были на одно лицо: люди, убившие отца.

Фрэнк встал, подтолкнул корову и отнес ведро с молоком к сепаратору.

— Похоже, ты уже познакомился с Тхань?

— Вроде того, — пробормотал Парк.

Фрэнк улыбнулся, словно извиняясь.

— К ней нужно привыкнуть, — дядя произнес это так тихо, чтобы Тхань не слышала, хотя мальчик видел, как она напряглась около своей коровы, пытаясь разобрать слова.

— Сколько ей лет? — прошептал Парк. Он не собирался ничего спрашивать, но это необходимо было узнать.

Фрэнк вскинул голову, словно высчитывая.

— Десять? Кажется, да. Десять. Нет. Одиннадцать. У нее день рождения в марте.

Парк усмехнулся и мягко заметил:

— А мне почти двенадцать.

— Правда? — Фрэнк, конечно, как и все взрослые считал, что возраст значения не имеет. Разве что, когда речь идет о машинах, потому что дядя продолжал:

— Представляешь, этому сепаратору, — он вылил туда молоко и щелкнул выключателем: мотор проснулся и загудел, — ему без малого сорок лет, а он все жужжит.

Скорее уж стонет. Фрэнк открыл два крана, под каждым стоял бидон.

— Хочешь посмотреть за молоком? Когда бидон будет почти полон, выключи кран.

— Конечно, — ответил Парк. Мальчик обрадовался, что дядя доверил ему что-то сделать. Он смотрел, как одна емкость заполняется молочной пеной, а в другую льется тонкая желтая струйка. Дома они пили только обезжиренное молоко, так Рэнди пыталась следить за фигурой сына, поэтому Парк как зачарованный смотрел на сливки. Ему казалось, что он толстеет от одного их вида. Интересно, что Фрэнк с ними делает? Их же так никто не пьет. Наверно, из них делают мороженое? Потом еще кофе со сливками, взбитые сливки. Может, масло? Конечно, масло. И по цвету они больше на масло похожи, чем на молоко. А как проверить, что туда не попала грязь? У Парка уже была возможность убедиться, сколько грязи окружает коров. В коровнике жужжали мухи, сюда то и дело залетали птицы. Пастеризованное. Что они проходили в школе в четвертом классе? Луи Пастер, [30] Note30 ЛУИ ПАСТЕР, Louis Pasteur (1822–1895) — великий французский биолог, создатель современной микробиологии — установил, что микроорганизмы вызывают брожение и опаснейшие инфекционные заболевания, открыл возбудителей холеры, родильной горячки и сибирской язвы, разработал первую теорию иммунитета и создал вакцины от этих и других болезней, в том числе от бешенства. Он также предложил метод обеззараживания пищевых продуктов путем длительного нагревания до 60 °C, названный в его честь пастеризацией. маленькие дети и коровья оспа…

— Дурак! — девочка перекрыла кран и оттащила бидон. По железным бокам на грязный пол коровника стекала молочная пена. Потом из другого конца комнаты притащила пустой бидон, бормоча на незнакомом языке что-то похожее на ругательства.

— Фрэнк, — позвала она громче, чем было нужно, — этот болвана не следить за молоком.

Парк хотел ей помочь, но она остановила его взглядом, сама поставила новый бидон и открыла кран. Потом подняла свое ведро и вылила молоко в приемник сепаратора.

— Ты вообще нормальный? — тихо пробормотала она. Она не дразнила его, она сердилась на то, что он ничего не умеет. — Ты не доить. Ты только смотреть. Больше ничего. Даже так не мочь. Даже такой простой вещи не мочь, — когда она говорила, ее «ж» больше смахивало на «з», от чего ее театральный шепот смахивал на осиное жужжание.

Нужно извиниться. Он должен был следить за бидоном, но она так себя ведет…

Парк повернулся и вышел из коровника. Пусть сами следят за своим дурацким сепаратором. Они прекрасно справлялись без него. Он им больше не нужен. Вообще не нужен.

Он медленно брел к дому, пиная перед собой подвернувшийся камешек, и внимательно смотрел под ноги.

— Остановись! — произнес старец. — Я послан предупредить тебя. Нельзя идти этой дорогой. Многие славные рыцари выбрали этот путь и никто из них не вернулся.

— Это путь моего странствия. Я должен отправиться в тот замок и вызволить рыцарей, томящихся в темнице.

— Ты рискуешь жизнью.

— Возможно. И все равно я иду.

Он пришпорил лошадь и поскакал туда, где над деревьями высились мерцающие башни замка. Старец почтительно склонился и проводил взглядом благородного всадника, пока тот не растворился в зелени листвы.

«Как знать, — думал рыцарь, — может, это последние добрые слова, которые я слышал в этом мире».

И он устремился навстречу опасности.

— Уже вернулся? — миссис Дейвенпорт стояла на задней веранде. Она заметила его из-за ширмы раньше, чем он ее.

Мгновение Парк с ужасом соображал, не шевелил ли он только что губами? Раньше мальчик разыгрывал сценки вслух, но однажды его услышали, и пришлось притвориться, что он болтает с тем, кто за забором. С тех пор Парк озвучивал истории про себя.

— Мистер Фрэнк, наверное, коров доит, — продолжала экономка. — Коровник внизу у холма.

Парк кивнул.

— Я видел его.

Джуп подошел и обнюхал мальчика. Парк поколебался, но потом протянул руку и почесал собаке шею. Джуп завилял хвостом.

— Хороший у вас пес, — сказал мальчик.

— Джуп? Да, наверно. Если ты любишь собак. Я-то всегда кошку хотела. У дочки их трое. Такие милые. Внук их таскает по дому, словно плюшевые игрушки. Наряжает. Кошки его обожают. Вообще-то, — она засмеялась, — этого мальчишку все обожают. Ты смотри, как начну о нем рассказывать — не остановишь. Хотела сюда котеночка привезти, да куда там… — и она кивнула головой налево.