Вера и Марина Воробей - Герой ее романа

– Ну что будем делать? Какие у кого мысли? – разозленная Юлька взяла на себя руководство, впрочем, никто иного и не ожидал от старосты.

– Сухари сушить! – сострил кто-то из парней. – И… «по тундре, по широкой дороге»…

Чей-то нервный смех прервал песню. И тут, неожиданно для всех, рот открыл Неделя.

– А может, это… – посопел он, – к мозгоправу сходить? – Это он так психолога школьного называл, Дмитрия Дмитриевича Романова. – Он это… конкретный мужик. Может, он нам чо дельное присоветует.

Некоторые задумались, одна только Туся Крылова сразу же скептически поджала губы и заявила:

– Не знаю, как вы, а я голову на отсечение даю, что Романов нам тут не помощник.

– Это точно. У него нет никакого влияния на Клаву, – закончила за нее Лиза.

– Да, пожалуй, – неохотно согласились все.

– Между прочим, до звонка меньше пяти минут осталось, – напомнил Борька Шустов, взглянув на свои легендарные часы.

Сначала наступила тишина, а потом предложения посыпались как из дырявого мешка. Слово «бойкот» звучало все чаще и чаще…

Тут следует сделать небольшое отступление и рассказать о произошедших в этом учебном году глобальных изменениях в школе. И почему, к примеру, Неделя предложил обратиться за советом к психологу Романову, а не к классному руководителю десятого «Б» – Кахоберу Ивановичу, что было бы намного логичнее.

В начале сентября Кахобер Иванович на целых два месяца отправился в Казанский университет на курсы повышения квалификации. И дело было вовсе не в том, что он нуждался в этих лекциях – Кахобер Иванович был педагогом и историком от бога, – просто наступила его пора обмениваться опытом. В общем, он поехал на людей посмотреть и себя показать, а десятый «Б» на время остался без присмотра.

Заменять Кахобера Ивановича на уроках истории взялся Федор Степанович, директор. Мужик он был нормальный, ребята с ним ладили. Шел он исключительно по программе, никуда не сворачивал, живописность урока от этого, конечно, проигрывала, зато все знали, чего от него ждать. Он вопрос по учебнику – ему ответ по способностям. Но буквально в конце той недели директор угодил в больницу с гипертоническим кризисом. Распространенное заболевание. На третьем месте после инфарктов и рака, как пояснила Юлька, папа которой, как вы помните, был очень хорошим врачом. Но беда, как известно, не приходит одна. Во главе школы временно встала новый завуч – Дондурей Раиса Андреевна. Прозвища у нее не было: Дондурей – она и в Африке Дондурей.

Алиска Залетаева как-то по этому поводу бойко пошутила: «Да она же страшна как смертный грех, такую только Дондурей замуж и возьмет».

Новая завуч действительно хоть и была женщиной статной, представительной, но внешней привлекательностью не отличалась. Она преподавала химию в старших классах, у нее был леденящий душу взгляд, и мало у кого из ребят возникало желание перечить ей. Из-за этого взгляда учительскую, где чаще всего происходили разборки, теперь стали называть морозильником. Что же касается Кошкиной, то бывшая завуч стала директором в новой школе и утащила за собой сразу нескольких преподавателей, среди них оказался Мих-Мих, математик, которого Клава поминала недобрым словом за либерализм с учениками. На его место взяли молоденькую выпускницу пединститута – Ирину Борисовну Колганову. Вот так примерно обстояли дела в школе на сегодняшний день.

Раиса Андреевна Дондурей краем уха услышала звонок на урок, но не придала ему значения. Она сосредоточилась на материалах, полученных на вчерашнем совещании в ОМЦ – окружном методическом центре. В них затрагивались разносторонние проблемы, широко освещался вопрос Единого экзамена. Особое внимание в розданном документе уделялось развитию инициативы у учеников. Грядущие изменения ни в дисциплине, ни в процессе обучения Раиса Андреевна не приветствовала, особенно когда дело касалось самоуправления. Не зря же есть поговорка на этот счет: молодо-зелено. Но поскольку Раиса Андреевна была

амбициозна и стремилась оказаться в директор-

ском кресле (которое она, кстати говоря, в данную минуту занимала по необходимости), то считала нужным промолчать или, на худой конец, отделаться общими фразами, когда в ее присутствии коллегами поднимались эти волнующие темы. И сколько бы ни рассуждал о грядущей реформе в образовании бывший министр господин Швыдкой в своей «Культурной революции» и сколько бы ни печатала гневных и научно обоснованных статей пресса, все равно будет так, как решат там, наверху. Там же, только несколькими уровнями ниже, мог бы решиться и ее вопрос, тем более что Федор Степанович в последние два года часто болеет. А школа, где учится более семисот человек, не может долгое время оставаться без сильной направляющей руки: в любую минуту жди неприятностей.

И только об этом подумала Раиса Андреевна, как дверь директорского кабинета с силой распахнулась и в него ворвалась, именно ворвалась, Клавдия Петровна с журналом в руках. Весь ее вид выражал бурное негодование, а из глаз чуть ли не искры от злости сыпались.

– Раиса Андреевна, десятый «Б» сорвал мне урок! – выкрикнула она и упала в кресло напротив директорского стола.

Это настолько перекликалось с недавними мыслями Раисы Андреевны, что она невольно растерялась и после паузы уточнила:

– Что, простите?

– Я говорю, десятый «Б» в полном составе не пришел на мой урок!

– Ой! – пискнула юная секретарша Ниночка.

Судя по всему, бывшей ученице этой школы удалось в суматохе незаметно проникнуть в кабинет вслед за математичкой.

Раиса Андреевна тут же обратилась к ней с убивающей вежливостью.

– Нина Владимировна, мне кажется, у вас есть чем заняться на своем рабочем месте.

Хочешь не хочешь, а пришлось Нине Владимировне, недовольно тряхнув кудряшками, отправиться восвояси. Дождавшись, когда неопытная секретарша директора выйдет за дверь, Раиса Андреевна обратилась к Клавдии Петровне:

– Как это произошло?

– Понимаете, вчера на алгебре… – Клавдия Петровна повторила уже известную нам историю, естественно представив ее в таком свете, в каком она виделась ей. – Волков с Малышевой под партой черти чем занимались. Примерная Даша Свиридова заговорила о любви, о том, что это естественное состояние человека, потом чуть ли не в ультимативной форме потребовала, чтобы я извинилась перед парочкой, а возмутитель спокойствия Белов вслед за выгнанными с урока увел за собой полкласса.

– Так я и знала, что без него здесь не обошлось! – не удержалась завуч от комментария; это был единственный случай, когда она позволила себе перебить коллегу. – Голубушка, Клавдия Петровна, как же так, почему вы вчера не пришли ко мне с этим? – спросила Раиса Андреевна после того, как суть конфликта стала более-менее ясна.