Александра Анненская - В чужой семье

Чтение Нина устроила в столовой. Все слушатели были рассажены на стулья в два ряда; сама Нина села против них за маленький столик, на котором горели две свечи и стоял стакан с сахарной водой. Несмотря на свою обычную самонадеянность, девочка, видимо, сильно волновалась. Ее раздражала возня младших детей, которые никак не могли усесться спокойно, и насмешливые замечания старшего двоюродного брата, гимназиста восьмого класса Алеши. Наконец, все успокоились. Молодая писательница выпила глоток воды, откашлялась и начала чтение, сначала робко, не вполне уверенным голосом, потом — ясно и с большим выражением. Когда она кончила, Алеша подал знак к аплодисментам, и дети, которые немножко утомились от продолжительного чтения, принялись неистово хлопать в ладоши и кричать «браво». Насилу удалось успокоить их, и тогда принялись за распределение ролей. Алеша брался исполнить роль начальника и показывал, каким важно-покровительственным тоном будет говорить со всеми; его младший двенадцатилетний брат и десятилетняя сестра должны были играть детей; роль Мирры Нина считала своею, а матерью предложила быть своей 15-летней кузине Варе.

— С какой же стати мне быть матерью? — заспорила Варя. — Ты, Нина, выше меня ростом, я лучше буду Миррой.

— Нет, — решительно объявила Нина, — если мне нельзя играть Мирру, я совсем не играю.

Алеша поддержал ее: он находил, что лучшая роль по праву должна принадлежать автору пьесы, и Варе пришлось уступить.

— А кто же будет отец? Ты, Митя?

— Вот выдумала! — вскричал Митя. — Да ни за что на свете! Этакая длинная роль! Мне ее ни за что не выучить! Да и с какой стати я буду представляться таким дураком и негодяем! Слуга покорный!

Все знали, что Митя упрям, и не пытались уговаривать его. Алеша обещал привести одного из своих товарищей, который любил участвовать в домашних спектаклях и не затруднится взять какую угодно роль.

— Младшую девочку может играть наша Ада, — предложила Нина, — я ее выучу.

Ада была очень рада, но зато Мима убежала из комнаты в горьких слезах.

— Жаль, что ты берешь одну Аду, — заметила Соня, — это очень обидно Миме.

— Пустяки! — отвечала Нина. — Разве можно обращать внимание на капризы девочки?

Оставалась невзятой одна маленькая роль горничной.

— Соня, я на тебя рассчитывала: ты, наверное, согласишься играть с нами. Ведь это нетрудно: сказать несколько слов и принести поднос с гостинцами.

Соня попыталась было отказываться, но все стали так упрашивать ее, что она в конце концов согласилась.

До Рождества оставалось всего две недели; времени нельзя было терять, и решено было на другой же день приняться за переписывание и разучивание ролей, через четыре дня сделать первую репетицию и затем съезжаться для репетиций непременно через день.

22-го декабря назначена была после обеда общая репетиция в том самом зале, где должно было происходить представление. В этот же день распускали гимназистов на праздники и выдавали им табели за вторую четверть. Соня со страхом ждала прихода Мити. С трех часов она сидела в столовой, прислушиваясь ко всякому шуму на лестнице, выбегая в переднюю при каждом звонке. Но вот половина четвертого, четыре, а его все нет… В пять все сели за обед, место Мити оказалось пустым.

— А где же Дмитрий? — спросил Егор Савельич, окидывая взглядом стол.

— Не знаю, должно быть, или наказан, или зашел из гимназии к какому-нибудь товарищу, — равнодушным тоном отвечала Анна Захаровна.

Соня страшно волновалась. Если бы на нее обращали больше внимания, наверное, заметили бы, что она то краснеет, то бледнеет и ничего не может есть.

После обеда дети начали собираться на репетицию.

— Можно мне не ехать, Ниночка? — попросила Соня. — Моя роль маленькая, вы обойдетесь и без меня.

Нина возмутилась:

— Что это ты выдумала, Соня? Да разве это мыслимо? Общая репетиция, первый раз на сцене, и одного действующего лица не будет! Это невозможно! И отчего тебе не ехать? Ведь ты здорова?

— Митя не возвращался из гимназии… Я так беспокоюсь… — несмело проговорила Соня.

Нина посмотрела на нее, как на помешанную.

— Какая ты странная, Соня! — сказала она. — Точно Митя маленький! Да он, может быть, пройдет прямо к тете: ведь он слышал, как мы сговаривались начинать пораньше.

Эта надежда несколько ободрила Соню и, приехав к Веретенниковым, она прежде всего стала искать Митю. Нет, его там не было! О, как нестерпимо долго тянулся для нее этот вечер! Как трудно было ей произносить те немногие слова, каких требовала ее роль: как тяжело было слышать беззаботный смех и веселые разговоры!.. У нее спрашивали, отчего она такая бледная и молчаливая. Она должна была ссылаться на головную боль. Она не смела никому рассказать о том, что так тревожит ее: ведь Митя обязал ее честным словом. Репетиция затянулась очень долго, и был уже первый час, когда дети вернулись домой.

— Дома Дмитрий Егорович? — спросила Соня у отворившего им лакея.

— Никак нет-с, не приходили.

Нина быстрыми шагами прошла к себе в комнату. Младшие девочки заснули дорогой, и гувернантке пришлось с помощью горничной раздевать и укладывать их полусонными.

Соня не могла лечь спать, не могла уйти в детскую. Она осталась в столовой и с волнением прислушивалась ко всякому шуму на улице. Что ей делать? Сказать кому-нибудь из взрослых? Но дяди нет дома, а тетке… это только напугает ее и не принесет никакой пользы…

Во втором часу раздался звонок. У Сони не хватило терпения ждать, пока явится заспанный лакей, она сама выбежала в переднюю и отворила дверь. Перед ней стояла высокая фигура Егора Савельича.

— Ах, дядя, это вы! — девочка в смущении отступила.

— Соня! Что это значит? Что случилось?

— Дядя… Мити нет дома, он не приходил из гимназии…

— Дрянной мальчишка! Какие новые штуки выдумал! — довольно спокойно проговорил Егор Савельич, сбрасывая шубу на руки лакея и готовясь войти в свой кабинет.

Соня не могла больше выдержать.

— Ах, нет, дядя, это не то! — вскричала она взволнованным голосом. — Дядя, я так боюсь…

Егор Савельич внимательнее посмотрел на девочку, и его поразила ее бледность, ее встревоженный вид. Он взял ее за руку, ввел в свой кабинет и запер дверь.

— Ну, что случилось? Рассказывай мне все! — проговорил он настоятельно.

Прерывающимся голосом, путаясь в словах, рассказала ему Соня, как отнесся Митя к его угрозе и как он собирался уйти из дому.

— Сегодня раздавали табели, — заключила она, почти рыдая, — у него, наверное, есть двойки… Что, если он…

Егор Савельич тревожно зашагал по комнате.