Дмитрий Мамин-Сибиряк - Избранные произведения для детей

Лай приближался. Куфта вела по следу прямо к дудке.

— Руби канат! — командовал Рукобитов, засыпая огонь снегом. Канат был обрублен и упал на дно дудки, Рукобитов наклонился над ее отверстием и крикнул:

— Михалко, начальство накрыло!.. Не подавай голосу… А потом мы тебя вызволим. Погаси огонь.

— Ладно, — ответил детский голос из-под земли.

Попрятав в снегу разную снасть, мужики пустились бежать в разные стороны, чтобы сбить погоню с толку. Рукобитов спрятал кусок кварца с золотом за пазуху и придерживал его обеими руками, как сокровище.

Куфта, лохматая собачонка с завороченным на спину хвостом, вывела погоню прямо к дудке. Впереди шагал по снегу штейгер Ермишка.

— Здесь… здесь… — повторял он, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега. — Молодец, Куфта!..

За ним в высоких охотничьих санях, приспособленных специально для езды по снегу, ехало «начальство», завернутое в енотовую шубу.

Когда сани остановились у самой дудки, Ермишка снял шапку и торжественно заявил:

— Вот она, дудка самая… Ах, ироды!.. А меня не проведут, ваше высокоблагородие… стараюсь для начальства вот как… Эти самые хищники уже давно грозятся меня застрелить, а мне это все равно… Ей-богу! Только бы угодить вашему высокоблагородию.

«Начальство» вылезло из саней и долго осматривало дудку. Из воротника шубы выглядывало молодое лицо с серыми глазами и пушистыми усиками.

— Уж я старался вам как… — повторял Ермишка, продолжая стоять без шапки.

— А может быть, здесь работали не сегодня, а раньше… — проговорил молодой инженер, раскуривая папиросу.

— Раньше?.. — обиделся Ермишка. — А следы свежие откуда? Вон как все утоптано кругом… и земля свежая насыпана на снегу…

Самым убедительным доказательством послужил засыпанный снегом костер. От него еще шел пар. Куфта вертелась около дудки и вызывающе взвизгивала.

— В дудке человек сидит… — решил Ермишка и, наклонившись над дудкой, крикнул: — Эй, жив человек, выходи!.. А то снегом всю дудку засыплю…

Михалко не отвечал, спрятавшись в забое. Он узнал голос Ермишки.

— Что же мы тут будем делать? — спрашивал инженер.

— Веревки не захватили, ваше высокоблагородие, а то я бы спустился и выволок из дудки, кто там спрятался. Ошибочка вышла… А мы вот что сделаем: запечатаем дудку. У меня завсегда с собой печать и сургуч… Не посмеют казенную-то печать ломать.

Шахта была запечатана, то есть ручка ворота.

— Пусть теперь посидит там целую ночь, — торжествовал Ермишка. — А завтра утречком я приеду с канатом и выволоку… Ей-богу!

Рукобитов прямой дорогой направился к скупщику краденого золота Потапычу. Было уже поздно, но к Потапычу днем никто и не ходил. Это был седой, крепкий старик с окладистой бородой и сердитыми маленькими глазами. Он внимательно осмотрел принесенный кусок кварца с золотом, долго что-то высчитывал про себя и потом решительно проговорил:

— Три целковых…

У Рукобитова даже руки затряслись от охватившего его горя. Он рассчитывал получить пять рублей. Ведь надо же поделиться с Яковом. Но как он ни торговался, — ничего не вышло. Потапыч не прибавил ни одной копейки.

— Так больше не дашь? — спрашивал Рукобитов.

— Не дам…

— А хрест на тебе есть?

— Даже весьма…

— Бога ты не боишься, вот что!

— А ты, милый человек, ступай к новому управляющему, он, может быть, и больше тебе даст, — пошутил безжалостно Потапыч, поглаживая свою бороду. — Много вас, таких-то…

Как Рукобитов ни бился, а пришлось помириться и на трех рублях. Все-таки, как-никак, а будет розговенье… Дорогой домой он рассчитал, что он из этих денег отдаст рубль Якову, а два рубля останутся на его долю с Михалкой. Будут и горячие щи со свининой, и ситный белый хлеб, и пирог с кашей, и стаканчик водки за труды праведные…

Проходя к своей избушке, Рукобитов вдруг заробел. Вот он войдет, а Дарья первым словом: «Где Михалко?» Ну, и бабушка Денисиха тоже накинется… Он несколько раз прошелся под окнами. Изба чуть-чуть была освещена самодельной плошкой из дешевого бараньего жира.

Дело было скверное.

«Куда это делся Яков?» — думал Рукобитов, соображая, что двоим все-таки было бы легче держать ответ.

А Яков был легок на помине. Он подошел и молча только почесал затылок.

— Ну, что? — спросил Рукобитов.

— А так… крышка.

— Ну?

— Ермишка, значит, запечатал нашу дудку, змей подколодный…

— Как же мы будем добывать Михалку?

— Ворот, значит, запечатал…

Мужики говорили между собой тихо, но Дарья не спала и слышала, что под окнами кто-то топчется в снегу и шепчется. Она выскочила в одном сарафанишке за ворота и сразу накинулась на мужа:

— А где Михалко?

— Михалко… придет… Отстал немного… — бормотал виновато Рукобитов.

— Ей-богу, сейчас придет, — уверял растерявшийся Яков.

Дарья сразу поняла, что дело неладно, и заголосила. Этого еще недоставало… Рукобитов едва увел ее в избу.

Бабушка Денисиха лежала на печке. Ей что-то нездоровилось. Она слышала шум во дворе и вся встрепенулась, когда до ее старого уха долетело слово: Михалко. Она, как и Дарья, сразу догадалась, что дело неладно и что случилась какая-то беда.

Мужики вошли в избу с виноватым видом, подталкивая друг друга. Дарья плакала, закрывая лицо рукавом.

— А где Михалко? — спрашивала старуха, слезая с печи. — Куда вы дели мальчонку?

Как мужики ни мялись, но пришлось еще раз повторить, как было дело.

— Да мы его, Михалку, вызволим, только пусть ободняет [43] Ободняет — то есть настанет утро, рассветет. малость, — говорил Рукобитов, выкладывая три рубля на стол. — Вот вам и розговенье добыли… Один рубль тебе, Яков, один рубль Михалке, а один мне.

Но деньги не утешили плакавшую Дарью.

— Михалко-то под землей будет околевать, а мы будем розговляться? — причитала она. — Тоже придумали…

— Ах, Дарья, Дарья, ничего ты не понимаешь! — объяснял Рукобитов, сбиваясь в словах. — Сказано: добудем Михалку… А што он полежит в забое, — не велика важность. Тепло там… Главная причина, что дудка-то запечатана. Ежели сломать печать, так наотвечаешься… Потом начальство со свету сживет и без работы замучит. А все идол Ермишка подвел… Чтоб ему ни дна ни покрышки!

— Добудем Михалку, — повторял виновато Яков. — Вот только печать…

Бабушка Денисиха выслушала все и начала одеваться.

— Бабушка, куда ты собралась на ночь глядя? — удивилась Дарья.

— А туда… — сердито ответила старуха, с трудом надевая в рукава старую шубенку. — Михалку добывать.

— Да ты в уме ли, бабушка?

— А, видно, поумнее всех буду… Без Михалки не ворочусь. Такого закону нету, чтобы живого человека под землей печатью запечатывать. Да. А кто Михалку запечатал, тот и добывать будет. Прямо к новому анжинеру пойду… С меня, со старухи, нечего взять. А я ему всю правду скажу…