Николай Вурдов - Робинзоны студеного острова

Назавтра был такой же ясный солнечный день. Петрович выдал всем спецодежду — брезентовые куртки и брюки. Новая одежда топорщилась, шуршала при ходьбе, рукава и брюки кое-кому пришлось подвернуть, но все были довольнёхоньки: теперь мы походили на настоящих поморов. Только «мощным мужикам» никак не могли подобрать спецодежду по росту — все было для них велико. Они приуныли, но сердобольная Ильинична пообещала им подогнать «обмундирование».

В этой одежде даже жарко становилось, когда мы ползали по скалам. А рядом так маняще, так зовуще поблескивало море!

В обед несколько ребят решили искупаться. В шлюпку сели Толя Гулышев, Геня Сабинин, Петя Окулов, Тема Кривополенов и Арся Баков. Арся должен был подогнать шлюпку обратно, когда ребята прыгнут в воду.

Отгребли на несколько метров от берега, встали вдоль борта. На корме Арся считал:

— Раз! Два! Три!

Четверо дружно прыгнули в воду так, что шлюпка чуть не перевернулась, а пятый, Петя Окулов, в последний момент стряхнул, остался в шлюпке, но потерял равновесие: заплясал на месте, замахал руками… и спиной плашмя плюхнулся в воду. Все пятеро хорошо умели плавать, но тут они судорожно, по-собачьи, забили руками и ногами. Петя завертелся на месте и полез обратно в шлюпку.

— Что делаешь? Что делаешь? Опрокинешь! — вопил Арся Баков.

Первым с очумелым лицом до берега добрался Геня Сабинин.

— Ну как водичка? — спросили его.

— Не говорите лучше! — стучал зубами Геня. — Как будто в кипяток нырнул. Прямо так и обожгло.

После этого никто не решался купаться в море.

В этот же день произошел случай, который взволновал всех.

Валя Копытов собирал яйца на скалах, а наверху его страховали Ваня Чесноков и Боря Зайцев. Валя долго не подавал сигналов, и его хранители, пригретые солнцем, спокойно уснули.

А Валя в это время находился в довольно опасном месте — без веревки оттуда выбраться было почти невозможно. Он дернул два раза, дал сигнал поднимать, но веревка мягко скользнула сверху и упала на каменную площадку к его ногам.

Валя кричал до хрипоты, взывая к товарищам, а те в это время продолжали спокойно спать. Их разбудил вездесущий Петрович. Гневу его не было предела. Он сам опоясался веревкой и полез вниз с запасным страховочным концом. Валя благополучно выбрался. Вечером было назначено общее собрание бригады. Петрович сидел молча, теребил бороду, давал возможность высказаться самим ребятам.

— Это же все равно, что солдату заснуть на посту! — возмущался Геня Сабинин. — Это же измена товариществу, предательство! Чеснокову и Зайцеву доверили жизнь человека, а им наплевать на него. Да кто же после этого будет работать с такими напарниками?

— Жаль, что нет возможности, а то бы отправить таких работников домой, к маменьке. Они же знали, куда ехали. Не греть живот на солнышке, а работать, — высказался Толя Гулышев.

Выступали и другие. Все возмущались. Арся Баков даже внес предложение слегка поколотить провинившихся.

На Чеснокова и Зайцева жалко было смотреть. Они сидели с покрасневшими лицами, не смели поднять глаза.

Последним высказался Петрович.

— Сегодняшний случай — урок для всех. В нашей работе товарищеская помощь, товарищеская выручка — первое дело. Крепко провинились Боря и Ваня, но наказывать мы их не будем — сами должны понять. От работы на скалах я их пока отстраняю. А дальше видно будет.

После этого случая они стали самыми, дисциплинированными, всегда старались помочь товарищам…

Пошли дни за днями, заполненные нелегкой опасной работой на скалах. Все бывало, и душа уходила в пятки, но все понимали, какой ценный продукт для голодающего Архангельска эти птичьи яйца, и работали с жадностью, никого не надо было упрашивать, а погода благоприятствовала. Количество заполненных ящиков все росло. И это очень радовало нас.

Каждый вечер представители нашей бригады наведывались в палатку соседей, а те в свою очередь приходили к нам. Так возникло неофициальное соревнование: кто больше соберет.

Петрович любил повторять:

— Наша бригада третья по счету, но должна быть первой по работе.

Вся бригада добивалась этого.

Свободное от работы время, которого у нас оставалось не так уж много, каждый проводил по-своему.

Сережа Колтовой, мастер на все руки, вырезал из дерева шахматные фигурки. Он расчертил фанерную доску и стал записывать участников шахматного турнира. Желающих нашлось много. Но вот беда: был всего один набор шахмат Нетерпеливые болельщики толпились около играющих, давали советы, подсказывали, некоторые, особенно азартные, даже хватались за фигуры, чтобы сделать ход вместо играющих. Те нервничали, ругались, но на болельщиков это не действовало.

У кого-то нашлось домино. По вечерам стол трещал от стука костяшек, благо, он был добротно сколочен.

Мы любили читать книги, но их у нас было мало. Володя Ермолин раздал весь свой запас книг, которые привез в чемодане. За интересными книгами устанавливали очередь.

Геня Перфильев, Арся Баков, Ваня Чесноков и другие ребята помладше каким-то образом наловчились ловить полярных мышей — пеструшек. Они делали для них специальные ящички, кормили и ухаживали за своими «мышатами». Но однажды какой-то шутник в отсутствие Ильиничны привязал пеструшку к ее кровати и подложил под одеяло (Ильинична спала в углу палатки за ширмой из простыней).

Что потом было!.. На визг прибежали ребята из второй бригады. Ильинична, завернувшись в простыню, выскочила из-за ширмы и вся дрожала.

Виновника установить не удалось. После этого Петрович запретил держать пеструшек в палатке, а Ильинична два дня на всех дулась и ни с кем не разговаривала.

Саня Потапов и Петя Окулов попытались было наладить карточную игру, но Петрович решительно запретил даже в «простого дурака» играть.

— Начнете с «дурака», а кончите «очком». Видывал я, люди последнюю рубашку с себя проигрывали, — рассуждал он.

Картежники нашли себе убежище где-то за камнями, однако Петрович застал их и там, конфисковал карты и строго отчитал при всех.

— Дай, Петрович, поиграть, ведь все равно на острове никакое начальство не увидит, — попробовал было уговорить бригадира Саня Потапов, но Петрович строго осадил его:

— А ты, выходит, только начальства стесняешься? Может, и работать сюда ты только для начальства приехал?

Мне хорошо запомнилась футбольная встреча между бригадами. Затеял ее, конечно же, наш заядлый футболист Толя Гулышев.

День и час игры были назначены заранее. Команды готовились, тренировались. Мячом служил свернутый и крепко перевязанный кусок брезента.

Состав нашей команды обсуждался горячо, с криками, шумом. Каждый предлагал свой вариант. Младшие ребята были уже готовы за грудки схватиться. Сошлись на составе, предложенном Толей. В футболе он был признанный авторитет.