Владимир Шустов - Тайна горы Крутой

У самой вершины на гладкой, словно отполированной, скале, как три звезды, горят три ярко-красных пятна. В блеске их столько света и жизни, что кажется, будто радуга лучится из горной глубины.

Мрачная и сурово-могучая стоит Крутая. Зубчатые утесы застыли один над другим, готовые каждую секунду обрушиться вниз.

Споры спорами, а аппетит сделал свое дело: ребята уничтожили все запасы. И теперь их одолевала сытая истома. Тима улегся на плоском гранитном валуне, заложил руки за голову и мечтательно смотрел в синеву. Там бродили облака. Легкие, они то разбегались, то, гонимые ветром, сливались воедино.

— А трудновато нам сегодня пришлось, — сказал он.

— Еще бы, — поддакнул Юля.

— Когда трудно, всегда интересно, — сказал убежденно звеньевой, переворачиваясь на живот и свешивая с валуна взлохмаченную голову. — Всегда! Эх вы! — Он вобрал в себя побольше воздуха и неожиданно запел:

Юля с Павкой слушали молча, но задорный напев, да и слова, которые подходили как раз к моменту, взяли свое. И припев сам вырвался на простор.

Пусть горы смотрят кручами.

Ведь это даже лучше нам:

Без трудностей какой же интерес?

Павка с Юлей поднялись и отошли к обрыву.

— Вот откуда ракету запускать надо, — сказал Юля. — Давай скажем Володьке, чтобы он, как построит ракету, сюда ее принес и запустил?

— Долго ждать, — отозвался Павка. — Когда-то он ее выстроит.

— Володька упрямый, своего добьется!

— Сюда! — окликнул ребят Тима. — Пора в путь снаряжаться!

Предстояла самая трудная и ответственная работа: исследовать вершину Крутой. Тима сунул руки в задний карман спортивных брюк и извлек компас. Он разбил участок на зоны: Юля должен был исследовать западную, сам Тима — южную и восточную, Павка — северную.

— Действуйте строго по компасам, — наказал звеньевой. — Азимутальный веер от исходной точки. Чтобы не получилось тяп-ляп. Бывает, сантиметрик проморгаешь — и прощай открытие! Ясно?

— Не проморгаем, — сказал Павка.

— У меня не проскользнет! — заверил Юля.

Тима смахнул с камня хлебные крошки, положил на него развернутую карту и взял вершину горы в кружок. Это значило, что на точку «127,3» ступила нога человека. Чтобы не было сомнений, он написал прямо на карте: «Гора Крутая. Вершина покорена и исследована первым звеном («отряд заготовителей») 20 июня».

— Белого пятна больше не существует. Все! Ну, пошли! Общий сбор у осыпи под скалой с красными пятнами. Юлька, ты скажешь, что пятна — мрамор'

— Точно. Из такого мрамора лестница во Дворце культуры.

— Завтра мы проверим. Принесем веревки, залезем и осмотрим.

— На такую-то кручу?

— Разведчикам всегда надо трудности преодолевать. Ясно? Ну, все. Условный сигнал вызова — два свистка.

Ребята разошлись по зонам. Северный участок, который достался Павке, был невелик, скалы громоздились на нем в таком беспорядке, что казалось, будто вытряхнул их кто-то нарочно в одну кучу — разбирайтесь как хотите. Теснота неимоверная, под ногами сновали зеленые юркие ящерицы. Вот бы лазить по скалам с такой же быстротой, как они. Перебираясь через валун, Павка чуть не наступил на змею-медянку. Она угрожающе подняла плоскую головку, стрельнула на гостя темными бусинами глаз и нехотя сползла в расщелину. Исследователь с опаской огляделся, нет ли поблизости еще змей. У глыбы, похожей на гигантскую иголку, воткнутую в землю острием вверх, Павка остановился, наметил исходную точку и быстро рассчитал азимутальный веер. Перед началом работы он прикинул размеры участка. Взгляд пробежал по торосистой площадке и там, где бурая линия скал сходилась с небесной голубизной, наткнулся на сокола-сапсана. «Уже пообедал». Размышляя о неожиданной встрече с сапсаном, Павка обошел Иглу. У основания скала имела в окружности семь-восемь метров. Сужаясь к вершине, она заканчивалась на пятнадцатиметровой высоте острой пикой. Никакой особой ценности обнаружить не удалось: обычный гранит. Павка собрался было идти по азимуту и уже достал компас, но тут заметил среди камней множество перьев. Сизые, оранжевые, красные, пестрые, с крапинками и без крапинок, они заполнили трещины, выбоины и щели. Вперемешку с перьями белели омытые дождями и туманами полуистлевшие кости. Сразу пришла догадка: «Так вот почему здесь крутился сапсан. Гнездо!» Само собой напрашивалось решение: найти и уничтожить обиталище хищника.

Что сапсан вреден, известно, конечно, каждому. Попадись соколу на глаза птица, несдобровать ей. Стальными клещами вопьются когти в тело жертвы, а крючковатый клюв довершит черное дело. Уж на что гуси — они в два раза превосходят по размерам сапсана, — но и гусей ждет смерть при встрече с крылатым разбойником.

Удобным и безопасным местом для соколиного гнезда, по мнению Павки, была Игла. Он схватился руками за выступ, покрытый мхом. Выбираться приходилось медленно. Ноги с трудом нащупывали опору, пальцы цеплялись за каждую неровность, за каждую выбоину.

Ловкость, сноровка и выдержка! Но это еще не все. Нужны расчет и осторожность, нельзя ни на минуту забывать мудрую пословицу: «Семь раз отмерь — один раз отрежь». А Павка забыл про нее. Увлекшись, он сделал одно, лишь одно, неверное движение и полетел вниз. Ладони Павка ссадил в кровь, зашиб ногу, порвал новую сатиновую рубашку.

У настоящих людей бывает так: трудно — напряг все силы, но не отступил, а еще упорнее принялся за дело. Павка тоже не подумал бросать начатое. Он решил действовать наверняка. Присев на камень, снял ботинки, скинул носки, подвернул до колен брюки, вытащил из чехла лопатку и принялся соскабливать с гранита мох: по шероховатому камню босиком лезть удобнее. Острое лезвие лопатки срезало целые пласты лишайников. «Скр-р, скр-р, скр-р» — скоблило железо о камень. И вдруг: «кр-кр!» Задержка, что-то мешает. Павка расчистил подозрительный участок — и обомлел. На поверхности серого гранита проступали какие-то знаки. Они тянулись горизонтально в четыре параллельные полосы. Буквы! Слова! Коленки у Павки задрожали, на лбу выступил холодный пот. Надпись на малоисследованной вершине! Тимины наставления разом улетучились из головы. Павка закричал во весь голос:

— Надпи-и-ись! На камне-е надпись! Сюда-а-а!..

Рядом вырос бледный, взволнованный Тима, появился Юлька.

Надпись была выбита на высоте двух метров. Кроме Юли, самого худого, но зато и самого длинного из ребят, прочитать надпись с земли никто не мог. Но звеньевой в пылу азарта не подпускал Юлю к скале. С записной книжкой и карандашом в руках Тима карабкался к надписи, лез, срывался, снова лез и опять срывался… Наконец, обозлившись, обрушился на Юлю: